— Точно я сказать не могу. К тому же он не человек, и я понятия не имею, как на него действует магия.
— А если бы он был человеком?
— От пяти до десяти дней. У всех по-разному.
— Так долго мы ждать не можем, — огорчилась Эли и посмотрела в небо.
Габриэль тоже поднял глаза и посмотрел вдаль. Небо все еще было бледно-серым, но на востоке солнце уже разливало густой свет нового дня. Облака, похожие на корабли, идущие друг за другом, стали ярко-желтыми, а часть неба у линии горизонта, казалось, заливало расплавленное золото. Рассвет был прекрасен. Увы, не все могли его оценить.
— До гор он сам не доберется, — сказала Элизабет. — Помрет в поле от голода.
— А в горах его растерзают другие гарги, — напомнил Габриэль, понимая, к чему ведет разговор принцесса. — Ты ведь сама говорила.
— Если поправишь ему крыло, у малыша будет шанс выжить.
— Значит, хочешь взять его с собой, — с огорчением произнес мэйт, вспоминая, сколько хлопот принесли ему и сыну охотника щенки свера.
— Придется, — неохотно согласилась Эли. — До них два дня пути. Быть может, тебе удастся вылечить его крыло.
— Я постараюсь. Но кто его понесет?
— Ксэнтус, — заявила Элизабет уверенно, будто мэйт всю жизнь только и занимался тем, что перетаскивал испуганных гаргов с места на место. — Ты ведь его прикормил. Да и к тому же не забывай, я твой проводник и… и принцесса.
Железные аргументы. Мэйт усмехнулся. Чумазая принцесса, держащая в одной руке меч, а в другой — боевой жезл.
— Вот превращу тебя во что-нибудь, — с усмешкой сказал Габриэль.
— Не превратишь, — ничуть не испугалась она.
— Это еще почему?
— Ты не знаешь, куда идти, — начала она загибать пальцы, — ты мне обязан. И… я тебе нравлюсь, — с серьезным видом перечислила она причины своей безопасности. А потом с улыбкой добавила: — Кроме того, я слышала, что все эти превращения — всего лишь выдумки простого люда.
По поводу первой причины Габриэль готов был поспорить, да и то бесстрастно. Во всем остальном Элизабет, к сожалению, была права. Он был ей должен, как никому другому на свете. Она действительно ему нравилась. И он не мог ее ни в кого превратить, потому что боги, как ни печально, не одарили островитян подобным умением.
— Из тебя вышла бы замечательная королева, — искренне похвалил ее Габриэль.
Он склонился над гаргом, осторожно, чтобы, не дай боги, не повредить и второе крыло, завернул его в плащ, словно младенца, и взял под мышку. Гарг недовольно заворочался от прикосновений, но не настолько бойко, чтобы выпросить оплеуху.
— Это тоже тебе. — Эли подала Габриэлю узелок с остатками еды и бурдюк с водой.
— А принцессе не слишком тяжко нести и меч и жезл?
— Благодарю за заботу, но я привыкла, — улыбнулась она.
— Ну, прекрасно, — вздохнул мэйт, убирая узелок и заметно полегчавший бурдюк в рюкзак. — Теперь точно придется тебя в кого-нибудь превратить. Как насчет ослика? Они прекрасно подходят для перевозки грузов.
Элизабет, не обращая внимания на угрозы и вздохи, раздавила ногой давно остывшие угли. Ветерок поднял тучу серого пепла и понес ее на юг. А принцесса кончиком меча разворошила землю вокруг костра, чтобы скрыть следы стоянки.
Мэйт одобрительно покивал. Принцесса делала все правильно, опасаясь преследования. Посреди бескрайнего поля, среди травы не выше колена, они, несмотря на предосторожности, были страшно уязвимы. Их легко могли обнаружить как с неба, так и с земли. Две темные человеческие фигуры на зеленом фоне трудно не заметить.
Эли отерла меч от сырой земли краем плаща и пошла в сторону гор. Отсюда, с поля, высоченные и серо-желтые горы казались непреодолимыми и походили на гигантского кита, выброшенного на берег. Но Габриэль не сомневался, что Элизабет знает, как их пройти. Уж слишком уверенно она двигалась вперед, будто не замечая бескрайней преграды на востоке.
Сапоги мокли от росы; от плаща несло кошкой, от поля — полынью и зверобоем. Среди зеленого ковра белели, краснели и желтели дикие цветы. Под левой рукой ворочался гарг. Эли молчала, каждую мьюну с тревогой глядела в небо, опасаясь увидеть спирфлама, и совсем не обращала внимания на мэйта, идущего рядом. Ее молчание казалось Габриэлю странным. Ведь он маг, пусть и не единственный в Олдии, но все же… А принцесса чихать хотела на его уникальность. Неужели ей не интересно узнать, как он попал к Его Святейшеству и что вообще делал на земле бездарей? С другой стороны, даже хорошо, что она ни о чем не спрашивала, — мэйту не хотелось бы лгать.
Но куда более странной и непонятной теперь виделась мэйту причина войны между Мирациллом и пятью королевствами Олдии. Габриэль смотрел на поле, поросшее дикими травами и цветами, и не понимал, зачем олдийцам понадобился еще и Мирацилл. У них и без города всего было настолько много, что для обработки не хватало ни времени, ни рук.
Это несправедливо: боги подарили плодородную землю тем, кому она не нужна, а на Семи островах каждый клочок земли оберегали, как дирра. Хотя кто он, мэйт, такой, чтобы осуждать богов? Габриэль не без зависти поглядывал на нетронутое плугом поле. Нет, одна из причин войны явно выдумана бездарями. Хотели расширить территорию Олдии? Получить порты Крабового берега? Вранье, наглое вранье! Сциники были совершенно правы, когда говорили об истинной причине войны. О страхе бездарей перед островитянами, перед колдовством, перед силой.
День разгорался, поле стрекотало и гудело. А принцесса продолжала молчать.
— Почему поля пустуют?
— Из-за гор. Люди боятся гаргов.
— Но ведь они вылезают лишь ночью.
— Попробуй объяснить это простому землепашцу.
— А мы не боимся гаргов?
— Конечно, боимся, — подозрительно бесстрашно сообщила Эли и добавила: — Но это самый короткий путь в Бэй-Цэнг.
Габриэль представил карту Андрии и расположение пяти олдийских королевств. Ни Гардия, ни Далия, ни Окрикс, ни Карендорф не граничили с Бэй-Цэнгом, лишь земли Фитии примыкали к нему. Иначе с чего бы Эдварду Однорукому воевать с шэн-линами? На востоке, там, где Пурья разделяла Гардию и Фитию, у последней имелись небольшие по меркам Олдии земли, граничившие с Бэй-Цэнгом. И, скорее всего, именно к ним вела его Элизабет.
— Его Святейшество, к Шме его под колючий хвост, сказал, что ты с островов, — где-то спустя аш пути решила заговорить Эли. — Это правда?
— Истинная правда. Ты хочешь о чем-то спросить? — обрадовался Габриэль, устав слушать шепот травы и ворчание гарга, завернутого в плащ.
— Ваша магическая защита. Как она действует на нас?
На бездарей, уточнил про себя Габриэль, не зная, что ответить.
— По правде говоря, я ни разу не видел, как она работает.
— Жаль, — огорчилась Элизабет.
Магическая защита… Нашла, о чем спрашивать, огорчился мэйт. Он мог рассказать принцессе столько интересного. А ей хотелось знать про невидимое, смертельное для бездарей полотно, которым боги накрыли шесть из семи островов, чтобы обезопасить чародеев от нападения. Как действует защита? Хм… убивает любого бездаря, ступившего по своей глупости на острова. Но это Эли и так известно, как и всем в Грэйтлэнде. Подробности? Да свер его знает. Бездари сгорают, превращаются в пепел, испаряются. Какая разница?
— Говорят, у короля…
— У мэнжа, — поправил ее мэйт.
— Ага, у мэнжа есть два сына.
— Есть, — начал улыбаться мэйт. — Старший — Габриэль, младший — Барталд.
— Ты их видел?
— Конечно.
— И какой он, Габриэль?
— Красивый, смелый, умный, добрый и… всегда готов прийти на помощь, — едва сдерживая улыбку, ответил мэйт. — Как я.
— Хм, — хмыкнула Элизабет, то ли не поверив в перечисленные достоинства, то ли не найдя сходства между описанным сыном мэнжа и идущим рядом спутником. — Наверняка бабник и транжира.
— С чего ты взяла?
— Все принцы такие.
— Быть может, ты встречала не тех принцев? Я слышал, мэйт Габриэль обожает приключения и путешествия.
— Кстати, откуда такое имя? — решила она сменить тему. — Моего прадеда звали Габриэлем.
— О, это грустная история. — Мэйт состроил страдальческую гримасу. — У мэнжа Аладара был друг, бездарь. Во время штурма Мирацилла один из магов предал мэнжа и решил его убить. Но смертельный удар достался не ему, а Габриэлю. В честь него Аладар и назвал своего старшего сына.
— А младший? Ему сколько?
— Он на полтора года младше своего брата. Барталд совсем другой. Но многие маги именно его хотели бы видеть на троне, а не Габриэля.
— Почему?
— Потому что он хочет вернуть Мирацилл.
— А ты — хочешь?
— Я не хочу войны. А если на трон сядет Барталд, то он обязательно развяжет войну.
— И мы ее обязательно выиграем! — победоносно произнесла Эли. — Как в прошлый раз.
Габриэль нахмурился. Он и раньше никогда не стремился к войне, хотя был не прочь вернуть Мирацилл мэнжу и диррам. Нет, даже не так — он хотел бы создать такое мироустройство, чтобы чародеи, как двадцать лет назад, могли свободно путешествовать по Грэйтлэнду, не опасаясь, что их схватят волисты или растерзают сверы. Но после истории, рассказанной Готтилфом, он категорически был против того, чтобы началась война. Именно она превратила несчастного мага в чудовище. Именно из-за нее женщина по имени Лоис месяцами не видела неба. В мэйте закипела магия.
— Не будь у твоего отца спирфламов… — начал Габриэль с раздражением…
Элизабет обернулась и, глянув вверх, замерла. На ее симпатичное личико наполз страх, нырнувший в большие темные глаза. Габриэль развернулся: далеко в небе летел спирфлам.
— Это за мной, — испуганно вымолвила Эли, озираясь по сторонам в поиске укрытия.
Увы, единственное место, где хоть как-то можно спрятаться от спирфлама, — четыре тонкие березки, растущие впереди. Двести кабитов, прикинул Габриэль, когда взгляд принцессы упал на деревья.
Они рванулись с места одновременно. Из травы, стрекоча, запрыгали кузнечики; гарг, привыкший к нежному обращению, от тряски разворчался, но из плаща выбраться не пытался, чуя солнце.