Не желала уходить, но память жестоко оборвала нить, давая только возможность увидеть, как тот, кого считала братом, падал в черную траву. Она так устала… Но не посмела нарушить обещание и остановиться. Бежала вперед, не разбирая дороги. Ее просто не было. Бежала по горящему лесу, дрожа всем телом. Глаза впервые вспыхивали ярким золотом, пробуждая ее силу. Бесполезную, такую бесполезную сейчас. Сознание путалось, рисуя несуществующих чудовищ, преследовавших ее среди леса, окутанного плотным дымом. Или такова была истинная суть тех, кто пришел забрать их жизнь? Хотелось закричать на весь лес и испепелить каждого, кто посмел вторгнуться на ее землю. Враги. Все враги. Предатели. Все…
Зазвучал и другой голос. Тихо, едва слышно. Будто потянул за руку, отводя по безопасному пути. Этот голос она уже знала. Слышала его столько раз. Он пел, и мелодия лилась, заставляя Трин повторять уже полюбившуюся колыбельную. То был голос матери. Все, что осталось у нее, это голос…
И вновь все таяло перед глазами, вынуждая падать на горячую землю у кромки леса, сознавая, что пути отступления нет. Конечно же враг знал, что оставшиеся в живых попытаются пробраться к реке. Вон она – там, внизу, шумела, звенела холодной водой. Ее же мир сгорал дотла.
Приподнялась на руках, волосы спутались, липли к лицу и не давали толком смотреть. Но все же увидела. Темный силуэт воина возник в дыму. Враг приближался неспешно. Знал, что бежать никто не станет. Был уверен, что уже победил. Страх, ненависть хлынули по венам, и прилив силы буквально вскипятил ее кровь. Трава вспыхнула под ладонями, опадая черным пеплом.
Враг. Это был ее враг. Истинное зло. Тот, кого уже столько времени пыталась вспомнить, терзая и без того измученную память. Шаг. Еще шаг. Фигура воина поражала размерами. Он казался исполином, да и был таковым для лежавшей на земле пятилетней девочки. Тяжелый плащ развевался за спиной, и край его был опален. Еще шаг… Знакомое движение правой руки, удобнее перехватившей боевой тонукан. Меч не достал из ножен. Да и зачем? Ведь отменно владел собственной стихией.
Она поднялась с земли. Очередная схватка разразилась неподалеку. Чьи-то крики и лязг оружия оглушали, вызывая желание зажать уши и больше не слышать ни звука. Она сжала кулаки, не отводя взгляда от убийцы. Она будет слушать. И будет смотреть. До последнего мгновения. До последнего вздоха. Чтобы никогда не забыть это лицо. Чтобы даже умерев и переродившись тысячу раз, не забыть и не позволить своей ненависти остыть. Она не имела права забыть…
– Во имя короля! – зазвучал глухой голос. – Во имя народа Камеладера…
Руны вспыхнули под пальцами мага. Узор нанесенных заклинаний растекался по тонукану, останавливаясь у двух лезвий, закрепленных на обоих концах. Она знала это оружие. Ведь столько раз тайно брала со стены оружейной комнаты в замке. Знала и воина, занесшего над нею тонукан. Сейчас знала. Не тогда. Та Трин впервые глядела в горящие глаза Фемира Синхелма и наблюдала за тем, как пламя играло бликами на лезвии.
Она готова была принять смерть. Но сильнейший удар заклинания отбросил мага в сторону, вынуждая свалиться среди горелых веток. Разглядеть неожиданного спасителя не давал дым. Он клубился, окутывал, путал, кружил голову и вновь обрывал нить воспоминания. Но лишь затем, чтобы плести очередной кусок узора, не давая Трин опомниться.
Пугающий бой продолжался. Средь пелены дыма перед нею сражались двое, заставляя лес пылать с еще большей силой.
– Удел мертвых – быть преданными земле, – звучал голос Синхелма. – Напрасно ты воскрес… Сними маску. Неужели считаешь, что не узнаю в ней? Только не я…
Маска была сорвана и брошена на землю неподалеку от Трин. Она потянулась за вещью, поднимая ее и сжимая в руке, будто последнюю надежду. Бесполезно лепетала заученное защитное заклинание, будто оно и в самом деле могло придать силы и уберечь того, кто бился за нее. В этот раз боги даровали ей мимолетную возможность, и она смогла разглядеть лицо мужчины.
– Однажды ты ответишь за все содеянное! – Темные спутанные пряди волос липли к ране на лбу. Карие глаза вспыхнули золотом, когда он отражал очередной удар слабеющими руками, поскольку был ранен. – Ты будешь проклят за свое предательство, Синхелм. За каждую невинную жизнь, отобранную тобой…
Отец… Трин чувствовала, что силы покидали его. И грудь сдавило от невыносимой боли, когда упал на горящую землю, поверженный врагом. Тем, кого она ненавидела всем сердцем, всем своим существом.
Собственный крик оглушил ее, а всплеск силы заполонил сознание, высвобождая стихию. Полыхала земля, полыхало небо. Догорала ее душа. Где-то сверху раздался треск. Одно из горящих деревьев рухнуло, грозя придавить, когда, собирая последние силы, отец смог приподнять руку, выставляя щит и укрывая ее.
– Моя Трин… – произнес одними губами, прежде чем последний удар оборвал его жизнь.
Все исчезло. Стихло. Умерла ли она? Как мать, как названый брат, как отец. Умерла более чем на десяток лет. Чтобы затем восстать из пепла, как почитаемая томаринцами птица броз.
Находясь в полной тьме, Трин попыталась зацепиться сознанием хоть за что-то, позволившее вырваться из этого плена. Она должна найти, должна суметь. Но тьма была так мягка, так прохладна. Касалась лица, губ, ее горячих ладоней, наполняя удивительной легкостью. Сопротивление ее таяло, она все не могла напиться этим покоем и тишиной.
Кристиан снова коснулся горячей щеки Трин. Хвала богам и ардовскому целителю – жар спадал, и она перестала метаться в постели. Жилье Серласа представляло несколько комнат, соединенных между собой для удобства целителя. И сегодня Трин являлась его единственной пациенткой.
Ее состояние Кристиан ощутил сразу, благодаря брачной печати, соединившей их. Бросив в тот момент Брутуса в своем кабинете, переместился в боевой корпус, где и нашел жену. Пытаясь оказать помощь и остановить охватившее ее пламя, Хэйл получил пару ожогов, после чего и сам попался в цепкие руки Серласа. Но все же собрался сбежать, едва целитель отлучился. Правда, смерил при этом Кристиана очередным недоверчивым взглядом. А все оттого, что пришлось рассказать о женитьбе, чтобы объяснить, какого хаоса не отходил от постели студентки, держа ее за руку.
Но не слишком ли усердную заботу проявлял этот маг? Решил, что он, как повелитель нежити, вздумает сотворить что-то с юной женой? Серьезно? Они недавно пили вместе! И теперь он под подозрением? Проклятье…
– Ступайте и отоспитесь, Брис, – сдержанно велел Кристиан.
Подчиненный потоптался в сомнении, потер подпаленное плечо, рукав его при этих действиях треснул, повиснув тряпкой. Кристиан шумно вздохнул. Кажется, придется скупить у портного все рубашки, чтоб раздавать каждому пострадавшему от него самого или от Трин.
– Это не мое дело…
– Верно, – кинул ему Рэйван.
– Но я все же скажу, – переупрямил его взглядом Хэйл.
– И кто бы сомневался, – сдался некромант.
– Это хорошо.
– Что хорошего вы здесь видите, Брис? – спросил Кристиан, стараясь не повышать голос и не потревожить сон Трин.
– Вас.
– Что?
– Хорошо, что это именно вы.
– Одобряете, значит?
– Вполне.
– Премного благодарен.
– Я знаю, – самодовольно отозвался у двери Хэйл. – Доброй ночи. И надеюсь, завтра услышу добрые вести.
Глава 45
Платье было настолько тесно в груди, что при каждом вздохе нитки на лифе трещали все сильнее. Или ей казалось? Она просто задохнется… Задохнется от волнения в этом проклятом краденом платье. И почему оно оказалось единственным приличным нарядом, который удалось стянуть в прачечной? А явиться сюда в своей одежде было самоубийству подобно.
Хельга нервно коснулась запястья, где была повязана лента, скрывающая отличительный знак томаринских разбойников. Видеть этот рисунок здешним обитателям вовсе ни к чему. Впрочем, даже в дорогих юбках она была безумицей. И торопливо идя по коридору королевской академии, Хельга мысленно произносила единственную известную ей молитву. Надеялась, что боги даруют ей шанс и она достигнет своей цели. Она обязана справиться. Другого шанса просто не будет.
Заставляя себя дышать спокойно, она ощущала холод артефакта, надетого на шею. Небольшой медальон практически исчерпал свои силы, позволяя ей незаметно пройти по территории замка и даже оказаться в нем. Но был слишком слаб, чтобы до конца защищать ее от ненужных взглядов.
Коридор. Еще коридор. И еще… Сколько их тут? Бесконечность. Шумно, суетливо, отпрыски камеладерской знати снуют туда-сюда, не обращая на ее персону никакого внимания. И не нужно. Ей не нужно это внимание. Ей нужен кабинет ректора Арда. Нужен некромант Рэйван. Только бы дойти… Она свернула в очередной коридор и увидела впереди лестницу. Еще немного…
– Каэли Зорик?
Внезапно кто-то коснулся ее локтя. Хельга едва сдержалась, чтобы не вывернуть неизвестному наглецу руку, но вовремя спохватилась. Она медленно обернулась, изображая самую милую улыбку, на которую только была сейчас способна.
– Вы ошиблись, полагаю.
Вот и конец действия артефакта…
– Прошу простить меня. – Неизвестный мужчина виновато склонил голову, отпуская ее руку. – Я действительно обознался.
– Со всяким может случиться.
Не переставая улыбаться, Хельга отступила. Нужно поскорее ускользнуть от внимательного взгляда того, кто наверняка являлся преподавателем академии.
– Никогда ранее не видел вас в Арде. Я Дар Колум. Преподаю на боевом факультете. – Мужчина протянул руку для приветствия.
Хельге пришлось ответить, чтобы развеять возможные подозрения. Она уже собиралась пожать предложенную руку. Но вместо этого Колум галантно склонил голову и коснулся губами ее пальцев. Боги! В последний раз с нею были так галантны в прошлой жизни. Она уже и позабыла, каково это, быть уважаемой каэли.
– Хелль Гарро, – представилась она.
Что ж, это имя не произносилось больше семи лет. И возможно, назвав его сейчас, она заработала новые проблемы. Но риск оправдан. Станут искать информацию о странной посетительнице, и единственное, что всплывет, это дело о пропавшей без вести воспитаннице бывшего начальника стражей. Благо уже отдавшего душу богам. А точнее, демонам. Если не побрезговали прибрать ее. От воспоминаний о распускавшем руки мерзком опекуне Хельга вздрогнула. Но к хаосу мысли о нем! Сейчас она должна думать только о том, кем полно ее сердце. Она должна спасти Яра.