– Не думайте, что я пойду сражаться, – быстро поясняю я. – Просто позвольте мне помочь в разработке плана. Я побывала в штаб-квартире Мидраута, помните? И я хорошо знаю других рыцарей. Вы будете очень заняты, сэр, так что и здесь вам понадобятся помощники. Так что позвольте мне помочь. Дайте возможность быть полезной.
Мои друзья таращатся на меня, но мне не хочется изучать выражение их лиц.
Лорд Элленби улыбается:
– Да, это будет более чем полезно, Ферн, спасибо. Не могу представить кого-то другого, кто будет лучше работать над этим вместе с Иазой и Майси.
Все мы понимаем, что это полная чушь, но я это принимаю. Я напряженно киваю, и вскоре собрание заканчивается.
– Ты действительно становишься большой шишкой? – попозже говорит Олли, и в уголках его губ играет улыбка.
– Я намерена стать твоей начальницей, – отвечаю я. – Так что лучше, если ты будешь подчиняться моим приказам.
– Ох, у нас было два года, чтобы к этому привыкнуть, – добавляет Самсон. – Полагаю, мы выживем.
Он прижимает меня к себе, чтобы поцеловать, а я позволяю себе погладить его грудь. Иногда, когда мы одни, я просовываю ладони под его тунику и слегка царапаю его кожу. Самсон при этом издает в высшей степени удовлетворенный звук. Но я не могу этого сделать на глазах у всех, так что просто прижимаю ладони к его тунике и многозначительно смотрю на него. Блеск в его глазах говорит мне, что он прекрасно знает, о чем я думаю.
– Я чувствую себя в безопасности, – тихо произносит он, – зная, что за тобой будут присматривать ради меня.
Я отступаю, пытаясь скрыть разочарование. Не хочу, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Хочу быть рядом с ним, сражаясь с кошмарами, размахивая скимитаром, спасая его. Не хочу, чтобы меня отправили за линию поля. Не там мое место. Но речь ведь не обо мне. Речь о людях, которых я люблю и которых пытаюсь защитить так, как только могу. Это желание куда сильнее, чем любой Иммрал, и если оно поможет моим друзьям выжить, то я готова шагнуть вперед и использовать его.
13
Составление плана и схем вместе с Иазой и Майси не так уж тяжело, как мне представлялось. Я думала, что буду чувствовать себя ужасно оттого, что не нахожусь в авангарде и центре любого нападения на Мидраута. Уж очень многое из того, что произошло в последние годы, объединилось в мою личную неприязнь к нему.
Иаза улыбается, когда я упоминаю об этом:
– Тебе не кажется, что «неприязнь» – довольно слабое слово, когда говоришь о том, что натворил Мидраут?
Но я так не думаю. «Неприязнь» – огромное слово. Оно годами определяло меня. Я выстроила на нем свою личность. Оно сделало меня сильной.
Мы устроили свой офис – на то время, если я не в патруле, – в той самой круглой комнате в башне венеуров, где окопались Иаза и Джин в те дни, когда мы искали Экскалибур. Создаваемая нами энергия растекается вокруг, наполняя остальной Тинтагель новой целью. Все, похоже, готовы помочь, и всем замком мы предлагаем в качестве первого хода вот что: маленькие группы рыцарей прячутся там, где сильнее всего проявляется активность брешей. За ними станут наблюдать харкеры, также будут установлены порталы, позволяющие всем командам в одну секунду собраться вместе, если появятся змееподобные существа, и охотники пойдут по следу, если нам не удастся сразу поймать одно из них.
Мы с Иазой проводим долгие часы, сосредоточенно обдумывая группы добровольцев, определяя их места на карте Корнуолла в Аннуне. Леди Каур добивается, чтобы мишенью стали рыцари из ее тана.
– Я потеряла большинство, так что, скорее всего, твари нападут здесь, – твердит она, сокрушая слабое сопротивление.
Теперь карта страны покрыта ленточками с написанными на них именами. Но задача распределить рыцарей по разным областям труднее, чем мог предвидеть кто-либо из нас.
– Думаю, мы должны поставить команду лорда Элленби в наиболее вероятное место, – говорит Иаза.
– Да, звучит умно.
Я переставляю булавку с именем лорда Элленби в место сразу за городом Труро, где чаще всего замечали брешь. Втайне я испытываю облегчение оттого, что Иаза не предложил Самсона или Олли, а потом мне становится стыдно, потому что мне совсем не хочется, чтобы и с нашим командиром что-нибудь случилось. В особенности потому, что я знаю: его жизнь в Итхре уныла до невозможности.
Я изучаю булавки с ленточками, отмечающие места, где наиболее часто замечали прорывы. В Корнуолле их пять.
– А у нас проблема, – говорю я.
Иаза смотрит на меня:
– Ты тоже это заметила?
Нам ведь нужно закрыть еще четыре точки, а команд всего три: во главе с Олли, Самсоном и Найамх.
– У нас, вообще-то, всего три варианта, – напоминает Иаза. – Или уменьшить количество рыцарей в каждой команде…
– Невозможно! – перебиваю его я. – Я понимаю, мы хотим составить небольшие и сильные команды, но нам необходимо убедиться, что они смогут выстоять, если на них нападут. Три человека – это минимум.
– Согласен. Так что нам остается или убедить какие-то другие сообщества помочь нам, или призвать еще рыцарей из наших собственных рядов.
Мы с Иазой смотрим друг на друга. Ни один из этих вариантов не подходит. Другие сообщества упорно отказываются пожертвовать рыцарями ради общего дела, не желая рисковать собственной безопасностью, когда придет беда. А учитывая то, сколько рыцарей уже исчезло, нам нужен каждый из оставшихся, чтобы ночью патрулировать Лондон. Неризан уже несчастна из-за того, что ей вместо полка бедеверов достался один паломид. Могу представить, как она и второй рыцарь пытаются прикрыть весь маршрут, всего-то вдвоем… Ну, два рыцаря и две лошади…
– У меня идея! – Я бросаюсь из комнаты, несусь вниз, перепрыгивая ступени, прежде чем Иаза успевает меня остановить.
Обычно тот, кто мне нужен, находится в конюшне, но не в этот раз. Я уворачиваюсь от аптекарей и венеуров, несущих большие тюки соломы, бегу по территории замка. И вдруг меня осеняет мысль, что это место – мой дом и другого у меня никогда не было. В Итхре я наполнила спальню своими вещами, в коридоре внизу висят мои рисунки – но я всегда задыхалась там. И конечно, не становилось лучше оттого, что я много лет ощущала себя чем-то вроде армии из одной женской особы, ведущей ежедневную битву с братом и отцом. А здесь мне принадлежит каждая травинка, так же как аптекарям, которые за ней ухаживают, или лошадям, которые ее жуют. Я воспринимаю как свою любую комнату, куда вхожу, даже теперь, без Иммрала. Это мой замок. Это мои люди. Это мой мир. Я знаю его, и я знаю всех. И я буду их защищать, пусть даже теперь не понимаю, как это делать. Давно уже миновали те дни, когда я создавала свою крепость в углу рыцарского зала, отмечая собственную территорию, словно находилась в осаде.
У меня теплеет в груди, тепло растекается по рукам, проникает в пальцы – это похоже на тепло надежды перед лицом отчаяния.
Я огибаю последний угол замка и наконец вижу ее. Мисс Ди, одна из немногих ветеранов, оставшаяся в качестве наставника после событий последнего года, стоит возле нескольких лошадей, привязанных у колодца замка. Когда я подхожу, она вытягивает из колодца полное ведро и выливает его содержимое на спину коня Самсона, и тот фыркает от неожиданности и удовольствия, а потом, конечно, отряхивается, как собака, обрызгивая всех, кто находится поблизости.
– Негодник! – бранит его мисс Ди, а аптекари рядом сердито отирают лица.
Я смотрю на собственную влажную форму, надеясь, что рееви не станут возражать, если я попрошу у них чистую одежду.
– Лэм пошла побродить, – сообщает мисс Ди, замечая меня. – Думаю, она вон за той сиренью, вместе с той противной собакой.
– Я, вообще-то, искала не Лэм, – говорю я. – Я искала вас.
– Вот как? – Она всматривается в меня. Ее руки лежат на лошадиных спинах, словно это подлокотники некоего трона.
– Вы ведь были когда-то рыцарем?
– Это было уже давно.
– Мы ищем…
– Нет, Ферн. Я слишком стара для этого.
– Вы даже не знаете, что я собираюсь сказать.
– Догадываюсь. Я слышала много сплетен.
Я недоверчиво смотрю на нее. Она избегает моего взгляда, начинает чистить коня Самсона.
– Нам действительно нужны люди в помощь.
Это заставляет мисс Ди посмотреть мне прямо в лицо.
– Я заплатила свои долги, Ферн. Не пытайся пристыдить меня, это не поможет.
Она приподнимает блузку, открывая живот. Слева от пупка – ряд ярко-красных точек. Я без труда представляю, что оставило эти следы: золотые когти, торчащие из лапы без ладони, впившиеся в мягкую плоть под ребрами…
– Вот что сделала со мной Эллен Кассел. Она это сделала, когда я убегала, потому что уже убила весь мой полк.
Я не в силах отвести взгляд от этого ряда точек.
– Извините… – шепчу я.
– Как я уже сказала, я заплатила свои долги. Я ничего не должна танам. И больше не собираюсь подвергать себя опасности. Это просто здравый смысл.
– Мы должны уменьшить команды, – говорю я позже Иазе.
Я спросила и других наставников, но очень быстро стало ясно, что они считают, что уже сделали больше возможного, просто появившись в Тинтагеле. Я не говорю Иазе о моем провалившемся плане, а он ни о чем не спрашивает, наверное чувствуя мою подавленность. Он переставляет несколько имен на белой доске и отступает назад. Найамх и Наташа теперь составляют команду вдвоем, а Самсон остается с Бандиле, одним из новых рыцарей и одним из самых способных.
– Получается, что Олли оказывается вдвоем с Аминой, – поясняет Иаза, продолжая писать.
Я напряженно киваю. Никому из нас не нравится тот факт, что многие остаются с единственным человеком для поддержки, но это неплохой баланс между количеством и качеством, и поскольку количества у нас просто нет, мы полагаемся на умение и надеемся, что это позволит им остаться в живых.
Когда Олли видит новый план расстановки, он более чем поражен.
– Понимаю, – говорю я до того, как он выражает свое недовольство, – но у нас нет выбора.