– Выйдем на свежий воздух, – говорит Наташа, уводя меня из подвальной комнаты.
Мы проходим через галерею, где харкеры через наушники слушают, что происходит в Лондоне. Мне не хватает Рейчел, сидящей за своим столом, пусть даже я и рада, что она наконец получила заслуженное повышение. Теперь на ее месте сидит Бен, хмурится над своими записями и бормочет:
– Я тебя не слышу, страж, говори разборчиво, бога ради!
Я мысленно возношу молитву о том, чтобы Бен не пропустил важное сообщение, которое убережет от опасности Самсона, Олли и Неризан, – они сейчас в патруле.
Мы не спеша выходим в сад. Здесь только горстка венеуров и аптекарей. Я мельком думаю о том, чтобы навестить Лэм, может быть, галопом промчаться на ней по городу, – и тут я слышу смех. Это теперь такой редкий звук, что в Аннуне, что в Итхре, и меня тянет к нему, как море к луне.
Смеются двое – Чарли и лорд Элленби, они на лужайке бросают палки для Локо. Я никогда не видела их обоих такими раскрепощенными. Лорд Элленби что-то говорит, на его лице неловкая улыбка, а Чарли смотрит на него так, что у меня все переворачивается внутри. Так она прежде смотрела на своего отца, только на этот раз в ее взгляде еще и искреннее доверие.
– Хочешь, подойдем к ним? – спрашивает Наташа.
Я качаю головой. Там для меня места нет. Но когда мы уже уходим, Чарли замечает меня и машет рукой.
– Как дела, мисс Кинг? – спрашивает лорд Элленби.
Его официальность – новый удар для меня, теперь я для него просто одна из танов. А Чарли – это Чарли.
– Не так чтобы очень, – честно отвечаю я.
– С ней все будет в порядке. Просто ей нужно освоиться в новом теле. – Наташа улыбается мне, стараясь утешить.
– Это все из-за тех змей? Которых сделал мой папа? – с тревогой спрашивает Чарли.
– Кажется, лучшее, что я могла бы сделать с помощью своего Иммрала, так это изменить их, – говорю я. – Но все мои попытки лишь делают их еще сильнее. Я не могу с ними справиться, хотя теперь у меня полная сила.
Чарли отворачивается от нас, и лорд Элленби мягко кладет руку на ее плечо. Он что-то говорит, и я пользуюсь своей силой, чтобы его услышать.
– Ты не он, Чарли. Ты не отвечаешь за то, что он делает.
– Я знаю, – шепчет она. – Это я знаю…
Но не похоже, чтобы она действительно в это верила. А я испытываю новый толчок, вызванный симпатией к ней, – ведь было бы так легко заставить ее поверить… Она бы почувствовала себя лучше, ведь это бы ей помогло? И это я могу сделать. Моя рука дергается в сторону Чарли. Всего лишь маленький толчок по ее уму…
– Может быть, – говорит Наташа, обеими ладонями сжимая мою руку, – нам не следует смотреть на все с точки зрения Иммрала?
Это привлекает внимание лорда Элленби и Чарли. Шанс потерян. Я всматриваюсь в лицо Наташи, когда лорд Элленби спрашивает, что она имеет в виду. А потом тихонько заглядываю в ее ум, чтобы понять, догадалась ли она о моем намерении – и остановила ли меня сознательно, или это просто совпадение. Но нахожу лишь глубокое удовлетворение оттого, что она в Аннуне, хотя у меня и возникает чувство, что в Итхре она от удовлетворения далека. В реальном мире Наташа не может быть той, кто она есть на самом деле, ее тело отделено от ума. А в Аннуне они едины. Я отшатываюсь, внезапно осознав, что я же хотела лишь понять, знала ли она о моих намерениях… я совсем не хотела заглядывать глубже.
– Отличная мысль, – говорит тем временем лорд Элленби. – Все исследования, проведенные Джин и Иазой, заставляют предположить, что инспайр противоположен Иммралу. Возможно, мы используем неправильное оружие?
– Вы могли бы провести эксперимент, – предлагает Чарли, и ее глаза вспыхивают, как всегда, когда кто-то упоминает о науке.
– Неплохая идея, – соглашается Наташа. – Ведь были некоторые рыцари, которые не превратились в слуа? Амина не стала, и Олли потом пришел в себя. А заставить змей проникнуть в Ферн и вовсе не удалось…
– Я всегда полагала, что это из-за моего Иммрала, пусть даже тогда он не работал, – говорю я.
– Но змеи уже начали пробираться в Олли, разве нет? – напоминает лорд Элленби. – А у него в тот момент было больше силы, чем у тебя.
Я обдумываю его слова.
– Вы считаете, дело в моем воображении?
К этому времени, когда остальные рыцари вернулись из патруля, у лорда Элленби, Чарли, Наташи и меня готов план. Мы собрали всех танов Тинтагеля в центральном зале, под куполом портала. Локо в восторге – он никогда не видел такого множества людей в одном месте. Он переходит из рук в руки, и его поощряют, почесывая живот.
– Что происходит? – спрашивает Самсон, целуя меня в щеку, когда присоединяется к собранию.
– Наука, – усмехаюсь я.
Впервые после восстановления Тинтагеля я чувствую твердое основание под тем, что делаю и что я определенно права.
– Садись-ка вон там, вместе с остальными морскими свинками, пожалуйста, – говорю я.
Самсон растерянно улыбается, но уходит, чтобы поговорить с Рейчел, которая сияет после ночи, проведенной на верхних балконах замка на неистовом ветру Аннуна.
– Неужели мне нельзя сначала смыть с себя пот и конский запах? – жалуется Олли.
– Нет времени, пьянчуга. Двигайся давай!
Когда все рыцари смешались с остальными танами, лорд Элленби поднимает руку, заставляя всех замолчать. А меня вдруг поражает тот факт, что всего два года назад это круглое пространство едва могло вместить всех сквайров. Теперь же каждый тан Тинтагеля сидит свободно, как и множество танов из других сообществ.
– Нам нужны волонтеры, чтобы проверить одну теорию, которая поможет нам бороться со слуа, – говорит лорд Элленби.
Несколько танов тут же горячо поднимают руки.
– Не так быстро, – улыбается лорд Элленби. – Боюсь, нам нужно некое особенное качество. Ферн?
Я закрываю глаза, взывая к той части моего Иммрала, которая позволяет мне видеть инспайров, создающих каждый объект в Аннуне. Эта часть имеет другое назначение – то, которое я лишь недавно осознала. Потому что я могу видеть инспайров внутри сновидцев и авентуров. Я однажды увидела их в Самсоне, перед тем как начала тур по Круглым столам Аннуна. Когда я снова открываю глаза, все вокруг залито голубым светом. Он пульсирует в тех местах, где я недавно починила крошащиеся стены Тинтагеля, и гобелены, и росписи. Но сейчас я сосредоточена не на декоре, а на людях.
Я не могу так сразу различить отдельные лица, потому что вижу только инспайры, но я узнаю некоторые очертания. Фигуры Самсона и Олли, Наташи и Найамх знакомы мне так же хорошо, как моя собственная. Они ярко светятся инспайрами. Я легко касаюсь их рук, и лорд Элленби отправляет их на одну из галерей. А я иду вдоль остальных, выбирая каждого, кто светится инспайрами ярче, чем другие. К тому времени, когда я закончила, выбранными из всего множества оказались около двадцати танов, и теперь угол, где они стоят, так ярок, что мне трудно туда смотреть.
– Это все, Ферн? – спрашивает лорд Элленби. Его фигура очерчена голубым светом.
– Почти, – отвечаю я. – Есть еще двое.
Я подхожу к той фигуре, что стоит позади всех, за пределами купола. И касаюсь ее руки.
– Я? – недоверчиво спрашивает Чарли. – Я не тан!
– Это не важно, – говорю я. – Мы ищем воображение, а твое ярче, чем у всех здесь присутствующих.
Я не вижу выражения лица Чарли, но я его ощущаю. Инспайры внутри ее словно танцуют от удивления и радости.
Я поворачиваюсь к лорду Элленби:
– И последний – вы, сэр.
Я закрываю глаза и встряхиваю головой, возвращая себе нормальное зрение. Лорд Элленби стоит передо мной, он явно взволнован. За его спиной Чарли уже приветствуют в отобранной группе. Там Рейчел, Бандиле, Джин, Иаза и другие рыцари из разных лоре, я даже их имен не знаю. Начало команды. Начало пути к сопротивлению.
34
Мы собираемся внизу, рядом с подземельями, и я объясняю наш план новым членам группы.
– Вы думаете, у нас иммунитет к этим штуковинам? – спрашивает Бандиле.
– Своего рода, но проверять это может быть опасно, – отвечает лорд Элленби. – В конце концов, они понемногу захватили большинство наших рыцарей, пусть даже это заняло время. Если кто-то не хочет рисковать, мы вполне его поймем.
Лорд Элленби бросает на меня слегка вызывающий взгляд, и я киваю. Я замечаю, что его взгляд скользит и к Чарли тоже, и я ловлю ощущение, что он отчасти боится за нее, отчасти гордится ею, когда она не отошла в сторону вместе с двумя танами – одним харкером и одним рееви, которые слегка виновато покинули группу.
– Тогда начнем? – говорю я и киваю Иазе, чтобы тот отпер дверь в тюрьму.
Как только я вхожу, колючие змеи взвиваются, шипя и потрескивая. Они тянутся ко мне, но когда по команде лорда Элленби за мной появляются Чарли и Бандиле, они замирают.
– И что мне представлять? – спрашивает Бандиле. – Я ни о чем сейчас не могу думать, кроме того, что я цепенею.
– Положи руку мне на плечо и… – Я думаю о том, что сильнее всего ненавистно Мидрауту. – Подумай о том, какой жизни ты хочешь. Мне все равно, если это выглядит невозможным. Просто представь самое замечательное, что бы ты хотел однажды сделать, если ничто не встанет у тебя на пути, а потом передай это мне.
Бандиле и Чарли так и делают, их руки легко лежат на моих плечах. Змеи щелкают зубами на обоих танов. Но я тем не менее начинаю улавливать некое чувство в их мыслях и мечтах. Я чувствую тяжелый запах страха, удушающий, плесневелый, но под ним вижу желания. Чарли – биохимик, она ищет лекарство от самых страшных в мире болезней. Желания Бандиле мягче, но не слабее: он хочет иметь семью, подругу, друзей. И наконец я сосредоточиваюсь на себе. Чего я сама хочу от своей жизни? Тысячи возможностей проносятся в моем уме, и все сияют потенциалом. Вспыхивают лица: Самсон, Олли, Чарли, Наташа… все те люди, без которых я себя не представляю. Я рисую картину встречи с ними в Итхре, мы друзья на все времена, мы связаны горем и тайнами. Но потом я думаю об Аннуне – и это единственная основательная, постоянная цель, имеющая для меня смысл. Именно этого я хочу больше всего на свете: восстановить и исследовать этот бесконечный мир снов. И знакомое уже тепло течет по моему телу.