— Да, Дикени, и знаешь, я склонна им верить. Королева Сумерек призвала Лавена-Странника и его дружину, а за то, что те помогли ей победить морской народ, даровала им новые земли. Земли, что принадлежали раньше найлам и другим племенам. Земли, которые теперь называются Даром.
— А при чем тут упырь? — спросил я.
— Ну… — она взяла кувшин и, положив мне ладонь на затылок, заставила наклониться, — Можешь верить, можешь принять за сказку, но я считаю, что тот, кого ты называешь упырем, пришел сюда за нашим Анном. То есть, за Энери.
Горячая вода потекла мне на волосы, смывая отвар мыльного корня.
— Потому что Энери — Лавенг?
— Да, Дикени. Потому что он Лавенг. Боги мстительны и ничего не забывают.
— По-твоему, упырь — найльский бог?
— Дикени, у найлов осталось только трое богов. Две из них — женщины, а третий выглядит как покрытый каменной чешуей лось. Черный пришелец не бог, он их посланец. Жрец или колдун. Это месть, Дикени. Старая-старая месть.
Раюшка уже спала, а я все спорил — и с ней, и сам с собой. Не вслух, конечно — про себя. Стоял у открытого окна, ежась от ночного холода, глядел на зубчатую кромку стены, на часового, сонно прохаживающегося меж двух факелов, смотрел на небо в разрывах туч, на глухую черноту леса за стеной, на ртутный блеск озера. Скоро осень. Воздух полон запахов тлена и дыма, влажный ветер приносит с севера режущее дыхание снега.
Скоро осень.
Я мало что смыслю в теологии, но старый капеллан из… из тех мест, где я некогда жил, всегда повторял: Един и Единственен Господь над нами, божества же иных племен — суть бесы и прислужники дьявола. Нет ни Волшебной Страны, ни полых холмов, ни подводного царства — есть ад и рай, куда смертной плоти путь заказан, и есть подлунный мир, где до времени мы длим существование свое. Вот и все, простому человеку большего знать не следует, остальное же — бредни, малефиций.
Получалось из этого, что черный пришелец — бес, и простыми средствами с ним, конечно, не справиться. Бесполезно гонять его по лесам, ни меч, ни стрела тут не помогут. Надо вызывать священника. А лучше всего — ехать к Раделю и привезти священника от него.
Я усмехнулся во тьму.
Вот так, мой принц. Дьявол прислал за тобой своего слугу. И, конечно, не за то, что ты Лавенг. Быть Лавенгом — не грех. Грех — вставать против своего отца, грех — любить свою сестру, грех — рожать от нее бастарда.
А мальчик — неужели он тоже проклят?
Худенький угловатый подросток со злыми глазами — с глазами волка или рыси, не с твоими, Энери. Северный лед, не Лавенжье серебро.
Но Раюшка говорит — нет. Есть Та Сторона, Страна Сумерек, страна древних богов, есть Полуночный край, где Холодный Господин навеки запирает во льду отмеченные мраком души, и есть множество иных миров, неведомых, тайных, странных, куда даже сон не в силах открыть двери. И Серединный мир — лишь костер на поляне огромного леса, и если человечий взгляд не способен проникнуть за пределы освещенного круга, это еще не значит что там, во тьме, ничего нет.
И тогда получается, что черный пришелец явился чтобы ответить на зло, некогда причиненное королем Лавеном жителям Той Стороны — богам, бесам или просто волшебным существам… поди разбери, кто они такие. Не дело человека вступать в ссоры иных, ведь и память у них долгая и терпения хватает. И им все равно, кого ты любил и против кого восстал, им все равно что сам Лавен умер несколько сотен лет назад — если ты его крови, ты ответишь за него.
А откуда они узнали про Энери? Должно быть, от Короля-Ворона. Это и ответ, почему не тронули мальчишку. Не знали, от того и не тронули.
Я снова усмехнулся.
Не знали. Думали, что он бастард короля Химеры. Пусть так и думают. Пусть все так думают.
Но черная тварь, даже заполучив Энери, домой — в пекло или на Ту Сторону — убираться не спешит. Рыщет по лесам, убивает ни в чем не повинных людей. Всячески бесчинствует.
Я обязан ее остановить. Кем бы она ни была.
Влар приехал не один — привез с собой старшего брата. Лютор только-только вернулся из очередной поездки в Кадакар, услышал об исчезновении Энери и примчался в Снегири, чтобы узнать все из первых рук. Вечером он не стал меня донимать, но с утра пришлось все ему долго и подробно рассказывать.
— Такой пакости в Кадакаре не водится, — заявил Лютор категорически, — Это северная пакость. Найфрагирская. И знаешь что я тебе скажу, Морено? Это не упырь, это колдун. Раюшка права.
— Надо ехать к Раделю за священником, — сказал я.
Лютор сморщил курносый дерековский нос:
— Тю! От попа толку… разве что людишек в деревнях успокоить, чтоб не трусили слишком. Тварь эту нам самим ловить придется, своими силами. Как зверя ловят. Собирай охотников, Морено.
— Облаву предлагаешь?
— Доброе дело.
— Так мы ж не знаем где его логово. Какая облава, если непонятно, где он залег?
— Хороший охотник по следу не хуже собаки ходит. Раз это чучело не летает — выследим.
Охотники к концу лета уже разъехались по лесным заимкам. Я отправил людей по деревням, к охотничьим родственникам, с приказом тех охотников разыскать. Не меньше недели пройдет, пока народ соберется. Скольких за то время тварь на тот свет отправит…
Пока суд да дело, отвел я Дереков в подземный ход, где мы до вечера кое-как повесили выбитую дверь на петли.
Тут опытный во всяких хитрых делах Лютор открыл мне глаза.
— Смотри, — сказал он, — дверь-то в кустах лежала. Это значит — что?
— Что? — тупо спросил я.
— А то, что она изнутри выбита была. А ты говорил — упырь через нее вошел.
Я пощупал свернутые петли, поглядел на поломанные кусты и согласился. Точно, выбита изнутри.
— Тогда как он вошел?
— Прикинулся кем-нибудь из своих, — предположил Влар, — дождался ночи и залез к Анну. Раз он колдун, мог и одурачить нас.
Сразу стало как-то не по себе.
— Его животные боятся, мы же сами… — начал было я, но Влар меня перебил:
— Собака той ночью выла. Я слышал.
А я не слышал. Я все проспал.
Решетку мы оставили на потом, запор тоже — Лютор обещал прислать своего кузнеца. Нашему, снегиревскому, я не то чтобы не доверял, просто не хотелось чтобы лишние люди про подземный ход узнали.
Во дворе, на лошадиной поилке сидел Рохар Лискиец и драил свой огромный меч. Он окликнул меня. Пришлось подойти.
— Присядь, командир, — сказал Лискиец, — У меня пара вопросов созрела.
— Ну?
— Присядь, говорю. В ногах правды нет.
— Боюсь штаны намочить.
Лискиец фыркнул, однако наживку не взял.
— Да ладно тебе, — он был само миролюбие, — Здесь воды всего ничего, на донышке. Я чего спрашиваю-то. Упырь, говорят, не кого-нибудь утащил, а Принца-Звезду, Анарена Лавенга. Говорят, принц у тебя тут больше двух лет жил. Врут, поди?
Ну а ты чего ждал, Морено? Оправдывайся теперь.
Еще чего — оправдываться. Кто оправдывается — тот виноват.
— Не врут. Позапрошлой осенью я его привез из Южных Уст.
— А что ему там надо было, в Южных Устах?
— А что тебе надо было здесь, в Снегирях?
— Ха, так он меч тебе предложил? Анарен Лавенг? — я угрюмо уставился на Лискийца, но тот только головой покачал, — Вот, значит, что. Наемничал, значит, Принц-Звезда. Зарабатывал, чем умел.
— Он воин не чета нам с тобой, Лискиец.
Был.
— Уууу, — протянул наемник, — Как тут все серьезно! Да верю я, верю. Принц, как-никак. Лавенг, хоть и опальный. Жаль, не застал.
Тебя мне еще не хватало с любопытством твоим.
— Да ты не зыркай, командир, ты сам подумай, мы тут люди новые, а вокруг о чем судачат? О принце да об упыре. Чем я баб и мужиков бестолковых слушать буду, лучше у тебя спрошу. И парням передам, пока они черти-чего не напридумывали.
Я был вынужден согласиться. Правда, пусть лучше меня допрашивает, чем слухи собирает.
— Ну спрашивай, чего там…
— Значит, он тут под ложным именем жил? Под вымышленным, то есть? Все думали, он погиб под Маргерией, а он скрывался… у тебя.
— У меня — последние два года.
— Погоди, дай-ка подсчитаю… — Лискиец положил меч на колени и принялся загибать пальцы, — …восемь, девять… Смотри, — он показал мне два сжатых кулака, — Девять лет он где-то шарахался, пока на тебя не набрел.
— Если ты хочешь знать где он шарахался, то я тебя разочарую. Он мне об этом не докладывал.
— Да что ты все ершишься, командир? Я просто любопытствую и сожалею что раньше сюда не приехал. Поглядел бы на легендарную личность. Я ж его не видел никогда — в те времена малой еще был. А вот мой батька под его знаменами сражался, под рукой лорда Никара Кава. Слыхал о таком?
— Кава — вассалы Макабринов. — Я поглядел как он улыбается и спросил: — Лиск — это там, что ли? На землях Кава?
— Аккурат посередке между Малым Крылом и Тинтой.
— Не, не привелось там побывать.
— Ну, какие наши годы! Бог с ним, с Лиском, ты мне про принца расскажи. Какой он был?
— Какой? — я перевел взгляд на собственные руки, измаранные в ржавчине, — Ну, какой… Меч держал получше многих, а я неплохих бойцов в свое время видел. Приветливый был со всеми. Чванства — ни на грош. Учил меня… — я вздохнул.
"Нападай, Дик, нападай, нападай!" Дззззинь! — мой меч летит на камни. "Я же говорю — нападай, не жди! Пропускаешь момент, Дик. Так. Еще раз…"
— Он был мне другом.
Лискиец промолчал, только хмыкнул и опять принялся возить ветошкой по лезвию.
— Не веришь? Ну и черт с тобой.
— Отчего же? Верю. Только он подставлял тебя, а через тебя — лорда твоего. Если б кто на вас донес…
— Никто не донес.
— Что сказать — повезло. А что Радели тогда — участвовали в драке?
Вот этого, по правде говоря, я не знал. Старый Маренг сперва выступал в союзе с Макабринами, а когда погиб, его сын, нынешний лорд Маренг, присягнул королю. Каким боком там участвовал Радель, и участвовал ли, я и предположить не мог. Поэтому только плечами пожал.