– Я нашел Эшли Харриса, редактора Джоанны из «Вест-Кантри Ньюс», – с ходу сказал он.
– Пожалуйста, скажи, что он еще жив.
Тристан рассмеялся.
– Жив. Мы не могли его найти, потому что он женился и взял фамилию своей жены.
– Весьма современно.
– И не говори. Но данные о смене фамилии сохранились в Регистрационной палате. Его жену зовут Джульет Мэпплторп, так что теперь он Эшли Мэпплторп. У них общая компания, называется «Фронтирс Пипл».
– Чем они занимаются?
– У них контракт с правительством Великобритании. Занимаются социальной системой, помогающей безработным оформить самозанятость и вернуться к работе. В прошлом году выручка фирмы составила семьдесят миллионов фунтов.
– Словом, работа куда как престижнее, чем редактор местечковой газеты.
– Именно. И еще: он ушел из «Вест-Кантри Ньюс» через две недели после того, как Джоанна пропала. Не знаю, совпадение это или нет, – сказал Тристан. – Я нашел в интернете старую статью «Вест-Кантри Ньюс», в которой говорится, что он заступил на пост редактора в январе 2001 года. Ему тогда было тридцать лет и он считался весьма амбициозным журналистом. Начал свою карьеру еще в шестнадцать лет в качестве помощника, постепенно пробивал себе путь наверх. Он стал самым молодым редактором в нашем округе и бросил дело всей своей жизни, как только исчезла Джоанна. А теперь самое главное – я написал ему сегодня утром, сразу после того, как все это обнаружил, и он согласился встретиться с нами во вторник.
– Хорошая работа, Трис.
– Это еще не все, – с энтузиазмом продолжил Тристан. – Я просмотрел сайт «Фронтирс Пипл» и нашел на нем биографию и фотографию Эшли. Мне сразу показалось, что лицо у него знакомое. Я проверил: он был на той фотографии с открытия отеля Джесперс. Эшли и его жена, Джулиет, стояли рядом с Ноем Хантли и, судя по всему, его женой. Я проверил данные Регистрационной палаты еще раз и узнал, что Эшли тоже вложился в отель Джеспера – наравне с Ноем Хантли, Максом Джеспером и его партнером, Ником Лейси, а также еще тремя местными бизнесменами.
– Ты просто великолепен, Тристан! Черт возьми, они там все друг с другом повязаны.
– Ага. Будет очень интересно спросить Эшли о его связях с Ноем Хантли и Максом Джеспером.
– Кстати, разве ты сегодня не должен был пойти на ланч к Саре?
– Она слегла с простудой и все отменила.
– Сочувствую. Зато посмотри, как продуктивно ты провел утро! Просто блестяще.
– Как прошел визит к Алану? – спросил Тристан, и Кейт принялась рассказывать ему о досье на Дэвида и Гейба, о ее теории насчет того, как отыскать их тела, и о трупе, недавно найденном неподалеку от упавшего дерева.
– Что ж, мы еще на один шаг ближе к разгадке.
– Похоже, Алану моя идея пришлась по душе. Я думала, что прошу невозможного, но Алан говорит, что ему нужно прошерстить около шести-семи сотен случаев, связанных с неопознанными телами. Это, конечно, все еще очень много, но хотя бы не тысячи.
– Как думаешь, как быстро он справится?
– Ему нужно поискать по базе данных, так что надеюсь, это будет довольно быстро. Если, конечно, он вообще что-нибудь найдет.
Глава 27
Весь понедельник Кейт и Тристан провели в офисе – готовились к встрече с Эшли Мэпплторпом. Где-то в обед на региональном новостном сайте ББС появилась небольшая заметка о том, что недалеко от деревни Бакфастли нашли тело молодого человека по имени Хайден Окли, и полиция уже занята расследованием. К статье прилагалась фотография: огромное поваленное дерево, у чьих корней криминалисты поставили белую палатку-шатер. Никакой новой информации не было.
Во вторник утром Кейт и Тристан сели в машину и направились к дому Эшли. Жил он в Торнбридж-Холле в Йонвиле, в Сомерсете, в девяноста километрах от Эшдина.
Дом был сложен из серого камня, и завидели они его, как только съехали с трассы. Обсаженная деревьями подъездная дорога длиной в добрые полтора километра вилась через поля, где вольготно паслись овцы, чтобы в конце концов привести их во двор с конюшнями, где уже были припаркованы четыре больших черных внедорожника. Вблизи стало ясно, насколько это огромное здание. Парадный вход украшали колонны, а ровные ряды окон сурово взирали на раскинувшуюся вокруг сельскую местность.
– Интересно, мы считаемся за коммивояжеров? Нам вообще позволено постучаться в парадную дверь или нужно поискать вход для прислуги? – пошутил Тристан. Они смотрели на величественные каменные ступени, ведущие к широкой каменной террасе и двум массивным деревянным дверям.
– Мы точно не будем искать вход для прислуги, – заявила Кейт. Они направились к лестнице и вскоре, несколько запыхавшись, уже стояли перед дверью. Из недр дома раздался звон дверного колокольчика, и спустя минуту двери открылись.
На Эшли Мэпплторпе были джинсовые шорты и черная футболка с логотипом группы AC/DC. Ноги у него были босыми. Он оказался высоким блондином и, судя по всему, старался держать себя в форме. Рядом, как с удивлением обнаружила Кейт, стояла его жена, Джульет Мэпплторп. Она была на голову ниже Эшли – примерно одного роста с Кейт – и носила совершенно восхитительное платье аквамаринового цвета, украшенное узором из больших красно-желтых антирринумов. Ее слегка влажные волосы были насыщенного рыжего цвета, отдающего в красный, и слегка вились. Под легким платьем виднелись лямки купальника. Джульет тоже не носила обувь, зато на ее левой ноге красовался золотой браслет.
– Здравствуйте! Проходите, – сказал Эшли так радостно, словно они были старыми друзьями, внезапно решившими заскочить на ланч. У него был очень правильный нормативный выговор.
– Добро пожаловать в Торнбридж-Холл, – поприветствовала их Джульет. Она говорила с мягким северо-восточным акцентом, но взгляд ее зеленых глаз был пристальным и недоверчивым. – Эшли нужно было попросить вас сообщить нам, когда вы будете подъезжать. Дом такой большой, что до двери быстро не дойти.
Она внимательно следила за каждым движением Кейт и Тристана. Было ясно: с этой женщиной нужно соблюдать осторожность.
Они проследовали за хозяевами по длинному холлу в дом, затем прошли через гостиную, а оттуда вышли на задний двор. Он был просто гигантским: тут были и теннисный корт, и бассейн с шезлонгами и большими зонтами от солнца, а за всем этим виднелись сад и лабиринт из живой изгороди.
В центре лужайки стояло газебо, обтянутое зеленой тканью, в обширной тени которого стоял длинный стол, окруженный стульями. Впрочем, утро сегодня выдалось жаркое, и даже оказавшись внутри, Кейт чувствовала, как припекает весеннее солнце.
Несмотря на весьма неформальный внешний вид, у черты Мэпплторпов все же имелся дворецкий, облаченный в строгий фрак. Он появился из дверей, ведущих гостиную, и направился к ним через лужайку, сжимая в руках тяжело нагруженный поднос.
– Вы не возражаете, если я буду вести заметки? – спросил Тристан.
– Можем мы потом получить копию? – спросила Джульет. В руках у нее появился небольшой веер, которым она теперь нервно обмахивала лицо. Выглядела она куда более напряженной, чем ее муж.
– Разумеется, – ответил Тристан.
– Мы не журналисты, – сказала Кейт. – Могу вас заверить: все, что вы нам расскажете, будет храниться в строжайшей конфиденциальности.
– И все-таки я бы хотела получить копию. Мой прошлый опыт общения с журналистами был не слишком положительным.
Интересно, что она имела в виду? Боится, что наружу всплывет нечто компрометирующее?
– Конечно, – кивнула Кейт. – Мы оставим вам копию всех заметок, которые сделаем во время нашей встречи.
К газебо подошел дворецкий и принялся выставлять на стол графин с ледяным чаем, стаканы, четыре кружки эспрессо и маленькие молочники. Последней на столе оказалась тарелка с крошечными пирожными, выложенными в круг. Бедняга весь вспотел в своем двубортном костюме, жилете и накрахмаленном воротничке.
– Будут ли еще гости? – осведомился он. Джульет покачала головой, и он поклонился и ушел, сунув гигантский поднос под мышку.
– Дело Джоанны Дункан беспокоит меня все эти годы, – сказал Эшли, откидываясь на спинку стула.
– Как долго вы были ее редактором? – спросила Кейт.
– Около полутора лет.
– Вы ушли из газеты спустя две недели после исчезновения Джоанны. Почему?
– Произошел конфликт интересов, – ответила Джульет. Одной рукой она продолжала обмахиваться веером, а другой наливала в эспрессо молоко. На ее руке блеснуло кольцо с крупным бриллиантом. – Моя компания как раз подписала контракт с правительством, и нас сильно донимала пресса…
– В 2001 году «Фронтирс Пипл» подписала контракт с правительством Великобритании на сумму сто двадцать пять миллионов фунтов стерлингов, – сказал Тристан, перелистывая свои заметки. – Также вы получили большие дивиденды вскоре после того, как правительство вам заплатило. Девять миллионов фунтов стерлингов из государственного бюджета.
Повисло ледяное молчание.
– Я начала бизнес в 1989 году. Построила его буквально с нуля. В девяностых я реинвестировала в компанию миллионы фунтов. Я получила дивиденды в виде девяти миллионов фунтов стерлингов, на что я имела полное право после того, как многие годы бизнес едва приносил мне прибыль. А газетчики извратили это, выставили все так, будто я забрала себе деньги налогоплательщиков. Еще хуже все стало, когда на эти деньги я выкупила у семьи Торнбриджей дом, которым они владели на протяжении многих столетий, – сказала Джульет, взмахом руки указывая на особняк. – «Дэйли Мэйл» воспользовались этой историей по полной. Написал статью и журналист из «Вест-Кантри Ньюс», но Эшли отказался публиковать эту историю. Его вызвали на заседание правления, но он не отступился от своего решения и подал в отставку.
– Значит, ваше решение уйти из «Вест-Кантри Ньюс» не было связано ни с исчезновением Джоанны Дункан, ни с расследованием, над которым она работала? – спросила Кейт.
– Нет. Я просто отказался выставлять себя героем очередной новостной статьи. – Впервые за все это время улыбка Эшли немного померкла.