Как в школе. Или в тюрьме.
Фаину не волновало, что ее жизнь разительно изменилась за столь короткий срок. Главное, что сейчас она подальше от Яна, в спокойной обстановке – не так уж важно, где именно. В последнее время в ее жизни стало происходить так много всякой дьявольщины, что оказаться в лечебнице вполне закономерно.
Забавно, рухнув на кровать, пялиться в потолок и размышлять, как там, в общежитии, отреагируют на ее исчезновение, кто забьет тревогу первым? И как же себя поведет Ян, когда Фаины не станет поблизости, кого он будет мучить теперь, над кем издеваться?
Хотелось пройтись по своему «лазарету», раскручивая йо-йо и ожидая телефонного звонка от кого-нибудь вроде Гены или Даши, взволнованных голосов, десятка вопросов, предложений помощи… И спокойно так, с улыбкой уверять, что отныне у нее все в порядке, а помощь нужна не ей, а всем тем, кто остался на этаже.
Специалист посетил пристанище Фаины ближе к вечеру, когда она уже успела как следует проголодаться и заскучать. Это была женщина, которую сложно назвать молодой, но в то же время язык не повернется сказать «пожилая»; с красивыми волосами, ухоженными ногтями и чистой кожей; она вся излучала спокойствие и цельность духа. На ней не было макияжа.
Говорила она равномерно и сдержанно, редко позволяя себе улыбку, но при этом не казалась сухой. Рассматривая ее, Фаина неосознанно проникалась симпатией, и целый рой мыслей и сценариев относительно ближайшего будущего выстраивался в ее голове в соответствии с тем, в какую сторону «дул ветер» разговора.
Не дождавшись приглашения, женщина коротко осмотрелась, присела на стул и представилась Инессой Дмитриевной Браль; затем поведала о своих дипломах и профессиональном опыте, лаконично и без хвастовства, что пришлось по душе Фаине, которая никогда не жаловала хвастунов с душой нараспашку, да и в целом с большим подозрением относилась к новым людям в своей жизни.
– Сегодня не буду мучить вас долго – вы нуждаетесь в отдыхе. Начнем с завтрашнего дня, если вы не против, а пока проведу небольшой экскурс.
Идея узнать наперед, что ее ожидает здесь в плане лечения, показалась отличной. Хотя бы в том смысле, что это снижало тревожность.
Слушая приятный голос Инессы Дмитриевны, Фаине хотелось верить в то, что эта интеллигентная женщина с трезвым взглядом на мир и явно высоким уровнем квалификации обязательно поможет ей. Но, вспоминая о существовании Яна, грустно усмехалась про себя. Даже на расстоянии его длинные щупальца дотягивались до Фаины, не отпускали, словно легкая тошнота.
– Жить будете здесь, питаться в столовой в определенное время. Сеансы психотерапии, если вам удобно, тоже можно проводить прямо здесь. Либо вы ко мне приходите, либо я к вам, тут решайте сами. Комфорт пациентов превыше всего, особенно в таком состоянии, как у вас. Сразу скажу – пичкать таблетками я никого не собираюсь. Я не сторонник антидепрессантов и психостимуляторов, максимум – снотворное, но это в крайнем случае. Моя цель не сделать вас овощем, а разобраться, что вызвало нервный срыв, и предотвратить его повторение в будущем. Вы сейчас в довольно шатком состоянии, таить не буду. Проблемы с психикой бывают у всех – молодых, взрослых, старых. Не все считают это чем-то достойным внимания специалиста. Не все находят время и желание лечиться. Депрессия – не сломанная рука, сами понимаете.
Фаина едва заметно шевельнула подбородком.
– Всегда решают: как-нибудь само пройдет. Думаю, вам это знакомо.
Фаина позволила себе слабую улыбку.
– Наш курс продлится две недели. Это довольно малый срок, чтобы привести человека в состояние, близкое к норме, особенно если он измотан и замучен, как вы. Две недели – практически ничто в естественном биоритме человека, с которым перекликаются все его жизненные показатели, как физические, так и психические. Мы, психотерапевты, всегда имеем дело с тем, что формировалось десятилетиями, а должно быть устранено или разрешено за гораздо более краткий срок. Не всегда это реально. Однако я приложу все усилия, чтобы вам стало легче.
Можете звать меня Инесса. Или Инесса Дмитриевна, да хоть фрау Браль, как вам удобно. Так, что еще забыла рассказать? Если что-то нужно, обращайтесь к медперсоналу. По любому вопросу. Пусть вас не останавливает смущение или неудобство – здесь это лишнее. Прислушивайтесь к себе и не бойтесь требовать. Я хочу создать для вас комфортные условия, это первостепенно. Не ходите в крыло для тяжелобольных, там может быть опасно. Прогулки разрешены в любое время, кроме сеанса. Хотя я не против провести его и на свежем воздухе, например за партией в шахматы. И помните, вас тут никто не удерживает силой. В любое время вы можете собраться и уехать. Ваших родственников мы не уполномочены оповещать, связи вас никто не лишает. Интернет и звонки в вашем распоряжении. Чувствуйте себя свободно, но все же помните, что это лечебница, на территории которой действует ряд простых правил. Памятку вам выдадут, ознакомитесь. Ничего жуткого.
Инесса Дмитриевна на пару мгновений замолчала, собираясь с мыслями, и внимательно осмотрела свою пациентку, слегка удивленная тем, что та до сих пор не проронила ни слова. Женщине уже в тот миг показалось, что перед нею любопытный случай.
– Что забыла рассказать сегодня, добавлю завтра. В час дня проведем первый пробный сеанс. Вы, главное, не волнуйтесь, это просто беседа. Поговорим. Постараюсь вас сильно не обременять. Итак, – она поднялась, поправила белый халат и волосы, – на сегодня все, я вас покидаю. Есть ли какие-нибудь пожелания или вопросы?
Почему-то Инессе Дмитриевне показалось, что девушка так и не обмолвится. К счастью, она ошибалась.
– Где я могу взять тетрадь и ручку?
Низкий, хрипловатый тембр голоса этой худенькой девушки поразил психотерапевта. Он никак не вязался с безобидной, замученной внешностью. В нем была сила и глубина, свойственные только здоровым и морально устойчивым людям. Как же ее довели до этого состояния?
– Завтра я могу принести вам их на сеанс.
– Они нужны сейчас. Я должна подготовиться.
– Что ж, ладно. – Браль сделала вид, будто понимает, о чем речь. – Я распоряжусь, чтобы вам принесли все, что нужно, в ближайшее время. Что-нибудь еще?
– Пока это все. До свидания.
Тон девушки и ее манера общаться не оставляли вариантов доминирования в диалоге. По крайней мере, на данный момент. Инесса Дмитриевна вышла из комнаты, предвкушая, как будут выглядеть их беседы в обозримом будущем и получится ли смягчить эту недоверчивую молчаливость.
На ресепшен она отдала администратору соответствующие распоряжения и направилась к себе. Ей тоже нужно было подготовиться к завтрашнему дню. Выстроить стратегию на основе только что полученных данных.
Спустя десять минут Фаине принесли памятку, расписание, несколько ручек и чистую тетрадку в сорок восемь листов. Девушка сразу села за стол и записала стихотворение, выстроенное на подробном описании внешности Яна и тех чувств, что он в ней вызывает. Когда все строчки оказались на месте, на душе полегчало. Теперь создавалось впечатление, что Фаина дома и Ян где-то поблизости, – такое привычное, пусть и не слишком приятное чувство.
«Дабы ты, зверь изумрудный и алчущий, – перечитала она с легкой улыбкой, не веря, что когда-то придумала все это сама, столь поэтично сложив в единое целое, – выпил ее и забыл обо мне навсегда».
Фаине стало грустно.
Сейчас она ощутила себя в санатории где-нибудь в Ялте, очень далеко от дома. Когда начинаешь скучать по родным, даже чудесный отдых становится не в радость. Девушка перевернула страницу и новым почерком стала записывать имена своих соседей в столбик, а затем добавлять симптомы.
Гена – зубы.
Лиза – кровотечение, потеря аппетита.
Арина – кровотечение, головокружение, нарушение цикла.
Даша – кровотечение.
Наташа – кровотечение.
Помедлив, она дописала и себя.
Фаина – кровотечение, бессонница, слабость, пониженная температура, тревожность.
Рука норовила дописать еще и диабет, для полноты картины. Но Фаина вовремя вспомнила, что симптомы сахарного недуга впервые посетили ее до того, как Ян заселился на этаж. Если быть честной, то до конца.
Вдруг ее озарила гениальная мысль. Она вновь перевернула страницу и схематично начертила этаж, стараясь сохранить верное расположение комнат относительно друг друга.
Если ее теория верна, то в основной радиус поражения как раз попадали она и Арина. Не считая Кирилла, конечно. Ведь если все так, как она думает, сосед Яна обязан давно окочуриться, с чем пока не торопится. Даже наоборот – у него в жизни все подозрительно наладилось.
Может, они заключили какой-то договор?
Фаина отложила ручку и посидела с закрытыми глазами. Сейчас нужно сходить на ужин, а после, вернувшись, она займется записями. Требуется действительно подготовиться к сеансу и ничего не упустить.
Она собиралась кратко перечислить все до единой странности, свидетелем которых стала, и поведать их Браль. Все еще надеялась, что происходящее возможно объяснить рационально и здесь ей в этом помогут.
Глава XIX,в которой Фаине задают вопросы
Когда выберусь отсюда, не стану вести дневник. Это не настоящее. Здесь, под землей, он помогает мне сохранить рассудок, с ним я разговариваю по ночам. Но он подстегивает тщеславие. Пишешь то, что хочешь услышать о себе.
К полудню следующего дня Фаина успела даже больше, чем планировала.
В клинике ей свободно дышалось и думалось, не было постоянного ощущения, словно в легких у тебя кишмя кишат плесневые споры, а в голову налили жидкий чугун. Ежедневное в общежитии, здесь болезненное восприятие реальности отступало, как бактерии перед хлоркой.
Неужели все дело в том, где она находится? Или это самовнушение и облегчение временное?
Здесь можно было передвигаться по помещениям без неприятного покалывания в области сердца – не опасаться того, что в любой момент можешь наткнуться на Яна, и неизвестно, чем кончится для тебя очередная встреча; не замирать, прислушиваясь к звукам на этаже, не высчитывать, когда выскочить из укрытия на кухню или в душ, чтобы не напороться на пару магнетически зеленых глаз, словно бы жаждущих отведать чьей-нибудь души, ч