– Почему?! – разозлилась Мила.
– Потому что мне известно, к кому ты пришла на самом деле. И я тебя к нему не пущу.
– Что ты такое несешь?
– Он бросил тебя. Как и всех остальных до тебя. А ты влюбилась по уши. Как и во всех остальных до него. И поэтому сейчас ты выглядишь… вот так. И стремишься попасть к нему снова. Только он в этом не нуждается. Я жила рядом с ним и видела таких, как ты, слишком часто. Они валялись у его дверей и рыдали. Умоляли его вернуться. Все это не имеет смысла.
Изможденное личико Милы взорвалось противоречивыми эмоциями, раздражение и гнев исказили ее взгляд, прежде наивный и по-детски доверчивый.
– Так ты все знала?! Значит, это ты виновата! Это же все ты! Как я сразу не догадалась? Карты не врали! Ты все это подстроила. Чтобы он бросил меня. Откуда ты узнала о нас?! Ты за нами следила? Я специально держала все в тайне, чтобы никто не посмел поссорить нас.
– Не кричи. Я была в кино и увидела вас там. Не слишком-то вы и скрывались. В чем я виновата, не понимаю. – Фаина все еще была уравновешенна и спокойна, в отличие от собеседницы, которая не стеснялась привлекать внимание окружающих, переходя на повышенные тона.
– Ты знала, что мы вместе, и завидовала. Ты завидовала нашей любви и нашему счастью. Потому что у тебя такого никогда не было. И не будет.
– Тебе сейчас не позавидуешь. – Фаина начинала злиться. – Ты просто стала одной из многих, об кого он вытер ноги и вышвырнул на помойку.
– Но ты завидуешь! Потому что он тебе не принадлежит. Он любит меня, и любит безумно.
– Странная у вас любовь.
– Я думала, что вина во мне. Что я сделала что-то не так, – лихорадочно затараторила Мила. – Его легко разозлить. Он не терпит глупости или неискренности. Ведь он такой настоящий… Но теперь все ясно – именно ты мешаешь нашим отношениям!
– Каким образом я мешаю тому, чего уже нет?
– Ты… ты… подстроила так, чтобы он от меня ушел! Ты хочешь его увести у меня, да? Признайся. Я тебя уже раскусила. Ты давно его любишь, давно. С самого начала. Он все мне рассказывал. Он все время о тебе что-то рассказывал. И расспрашивал. Я тогда не понимала, почему он так тобой интересуется. Не придавала значения. Ведь он меня обожал и носил на руках. Он хотел все обо мне знать. О моих друзьях в том числе. Пойми, Фаина, все еще может стать как прежде, если ты прекратишь свои нелепые попытки расстроить наши отношения. Пойми наконец, что мы созданы друг для друга. На чужом несчастье своего счастья не построить!
– Мила… послушай… когда ты ела в последний раз? У тебя есть носовые кровотечения? Зубы не шатаются? Головные боли? Волосы выпадают?
– Фаина, не переводи тему! Мне без него очень паршиво. Но как только я окажусь рядом с ним – неважно, хочет он этого или нет, – мне станет гораздо легче. У меня действительно ломка по нему, неужели ты не видишь? Я люблю его, люблю, как никого прежде. Мне без него жизни нет, мне без него дышать, есть, видеть, ходить – в тягость. Ты понимаешь это? Поэтому я тебя умоляю, умоляю тебя, пропусти меня в общагу, я найду его, я его дождусь, лишь бы увидеть и поговорить. Мне это НЕОБХОДИМО.
– Мила… Я не могу. Пойми. Тебе уже не станет легче. Нужно держаться от него как можно дальше. Я ведь тебя об этом предупреждала. С самого начала. Он – исчадие зла.
– Как ты можешь говорить о нем такое? Он самый лучший человек на земле. Идеальный мужчина. Любящий, понимающий, красивый, с чувством юмора, страстный, ненасытный. Да я могу бесконечно перечислять его достоинства. Он уникальный… мужчины с набором таких же качеств, как у него, не существует в природе!
– Тебя нужно изолировать от него. Иначе станет только хуже. Прости, я не могу тебя впустить. Я приложу все усилия, чтобы вы больше не встретились. Если уж по моей вине все это началось… Это то малое, что я могу для тебя сделать. Потому что не желаю тебе зла.
– Для меня? Фаина! Ты себя слышишь? Что ты несешь? Мне нужно к Яну, и если меня не впустишь ты, я найду другой способ.
– Встречаясь с тобой, он одновременно спал с двумя, а то и тремя моими соседками. В последнее время он пытается подбивать клинья даже ко мне, – решилась Фаина.
– Это вранье. Наглое вранье. Я не верю ни единому слову. Он не такой. Он просто не способен…
– Он способен на многое, чего ты не можешь и представить. Он жесток, он позволяет себе все что хочет, потому что останется безнаказанным. Он применял ко мне силу… у меня на спине… а Кирилл… – Фаине казалось, она вот-вот начнет заикаться.
– Ты врешь, чтобы выставить его подонком в моих глазах. Думаешь, я могу поверить в твой бред? В отличие от тебя, я встречалась с Яном и прекрасно его знаю. Он замечательный человек и верный мужчина.
– Мила, услышь меня: он не тот, за кого себя выдает.
– Вот именно. Он гораздо лучше обычных людей. И мне повезло быть с ним. Но из-за тебя все пошло наперекосяк. Ты хочешь отбить его и строишь какие-то нелепые козни… Фаина, ты прежде не была такой. Я тебя просто не узнаю!
– Я и сейчас не такая. Мне как было на него все равно, так и есть до сих пор. Я ведь о тебе забочусь. Хочу спасти.
– Не выдумывай. Ты заботишься только о себе! После всего, что я для тебя сделала, после стольких лет помощи и поддержки.
– Мила, послушай меня. Помнишь, мы гуляли по набережной? Я тогда переживала не самые лучшие времена, а ты была весела и беззаботна… Ты меня отчитывала всю прогулку, помнишь? Говорила, что в моем теле сидит болезнь, с которой я могу и должна бороться. Болезнь, которую я обязана победить, обуздать. И пока я ничего не делаю, она разрушает мое юное тело изнутри. Уничтожает. Ты помнишь? Все это твои слова. Про борьбу с недугом, которая дается нелегко. Ты сказала, что ничего не делать и губить себя в таком возрасте – преступление. Так услышь же меня, Мила! Все то же самое сейчас происходит и с тобой. Только это не диабет. Твоя болезнь куда более опасна. Ян – это проказа. Посмотри, что он сделал с тобой. Высосал все жизненные соки. Смял, как пустую коробку, и выбросил, не оглянувшись. Пойми, ты ему больше не нужна. Он выжал из тебя все, что мог. И таких, как ты, у него десяток. Твой долг – бороться с чувствами к нему. Поверь, они навязаны извне. Он внушил их тебе. Загипнотизировал. Я не знаю, как он это делает. Но он сделал это уже со многими. Мила, я никогда не пыталась помешать твоему счастью. Ян тебе его не принесет. Сейчас я, наоборот, пытаюсь вразумить тебя. Но вижу, что это не имеет смысла.
– Хочешь сказать, между вами ничего не было?
– Что? Я говорю тебе о другом. Ты вообще меня слушала?
– Между тобой и Яном что-нибудь было? Просто ответь мне честно.
Фаина замешкалась с ответом и подняла свои пакеты с едой.
– Я так и думала. Ты спала с ним у меня за спиной. Как ты смеешь после этого в чем-то меня винить… пытаться образумить!
Фаина направилась прежним путем, стараясь не слышать обвинений. Она шагала по двору, а Мила все продолжала кричать ей в спину:
– Иди! А я дождусь его здесь. Я ему все объясню. Мы помиримся назло тебе и всем остальным, слышишь? Он никогда не будет твоим! Никогда! Он только мой и он любит меня! У тебя ничего не получится! Будь ты проклята! Завистливая, депрессивная тварь. Как же ты меня задолбала за все эти годы…
Фаина все шагала вперед, про себя повторяя: «Я сделала все, что могла… я сделала все, что в моих силах…» Но вместо этих слов в голове звенел голосок Милы, упорно твердящий то, что она считала правдой. Измученное лицо подруги со впавшими скулами и острым подбородком еще долго стояло перед глазами.
Не уберегла. Не спасла. Он добрался даже до Милы. И она сама – на очереди. Как долго она протянет под его напором? Чем все это закончится? Сколько еще страданий нужно вынести, чтобы освободиться от всего этого кошмара?
Весть о том, что Мила совершила попытку суицида, пришла на следующий день.
Ближе к вечеру Фаине позвонила мать девушки, чтобы осыпать ее угрозами и обвинениями. Мила вскрыла себе вены, оставив на полу записку, суть которой была в следующем: виновницей своей смерти девушка называла бывшую подругу, которая самым наглым образом предала ее, разрушив счастье и веру в людей.
Услышав это, Фаина впала в ступор и потеряла дар речи. Некоторое время она не воспринимала крики несчастной матери, все еще доносящиеся из динамика. Затем схватилась за переносицу, разобрала тихие рыдания по ту сторону и спросила:
– Так она жива?
– Да.
– В больнице?
– Да.
– Так вот слушайте: что бы ни случилось, что бы она ни говорила, не выпускайте ее оттуда. А еще лучше – увезите из этого города. Пусть врачи тщательно обследуют ее состояние и примут меры. Никого к ней не пускайте. Особенно молодого человека по имени Ян, которому она будет очень рада. Вряд ли он решит ее навестить, но все же. Внимательно следите за тем, чтобы она не сбежала. Если надо – хоть на цепь посадите. Ей нельзя видеться с ним, категорически нельзя. К тому же вторая попытка может стать успешной. Вы меня понимаете?
– Что все это значит, не хочешь мне объяснить?! – истерично всхлипнула женщина.
– Не хочу. На это нет сил и времени. Попытайтесь поверить мне на слово. Если, конечно, вновь хотите увидеть дочь здоровой и счастливой. До свидания.
Едва договорив, она нажала отбой и вырубила телефон. Хотелось смять его в руке, превратить в искореженный кусок пластмассы и микросхем. Была уверенность, что на это хватит сил. Но Фаина сдержалась, чтобы выплеснуть гнев в нужное русло.
Она направилась в 405-ю, сжимая кулаки до побеления.
Ян встретил ее в трико и растянутой футболке. Он был абсолютно спокоен, слегка сонлив, даже меланхоличен. Словно ничего особенного не произошло исключительно по его вине. Словно он сидит тут, в своем логове, и никого не трогает, не ломает людям психику и судьбы. Безобидный, дружелюбный сосед без особых примет.
Просто хороший камуфляж.
Фаина прошла внутрь без разрешения, и Ян с удивлением закрыл за ней дверь. Конечно, он был тут один. Каждый чертов раз он один, а Кирилл словно испаряется куда-то. Будто и не живет здесь.