Запиликал пластмассовый кухонный таймер, который Настя приносила в ванную и выставляла на 15 минут: ровно столько в ее утреннем графике отводилось на контрастный душ, ни минутой больше. Все рассчитано, чтобы являться на работу вовремя и ни в коем случае не опаздывать.
Она закуталась в старенький, местами изрядно облысевший махровый халат, выползла из ванной и стала с тоской обозревать пустые полки холодильника. О том, что «еды нет, совсем никакой», она хорошо помнила, но, как и многие молодые люди, все равно надеялась на чудо. А вдруг она что-то проглядела, не заметила? Нет, увы, память не подвела и на этот раз: на решетчатых полочках не нашлось ничего, кроме полузасохшего ошметка «российского» сыра и одной сморщенной сосиски. А, еще масло и полбанки томатной пасты, но это уж совсем ни к чему… Или к чему? Голь на выдумки хитра. Настя достала из деревянной хлебницы остатки белого батона за 18 копеек, кусочек сыра потерла на мелкой стороне терки, бросила грустную сосиску в кипяток, чтобы немного взбодрить ее увядшее тельце. Сосиску режем на кружочки, прикидываем на глазок соотношение этих кружочков с площадью нарезанного батона. Сковороду на газ, кладем масло, ждем, пока растопится, потом раскладываем дольки батона, слегка обжариваем с одной стороны, переворачиваем, смазываем тонким слоем томатной пасты, кладем сосисочные кружочки, сверху присыпаем тертым сыром, накрываем крышкой, убавляем огонь до минимального. Пока доходит, можно сбегать в комнату одеться. Взгляд на часы: пока все по плану, она успевает. Зато теперь в холодильнике уж точно ничего съестного нет. Разве что изобрести какое-то блюдо, состоящее исключительно из сливочного масла и томатной пасты. «Придется после работы таскаться по магазинам», — уныло думала Настя, натягивая джинсы. Ходить по магазинам в поисках продуктов она не любила. Хорошо, что у нее есть Лешка Чистяков, иначе помереть бы ей с голоду по причине собственной лени. Кто он ей? Школьный друг, периодический любовник, вечный жених? Всего понемножку, но главное — он есть. И не имеет никакого значения, каким словом его называть. Вот папа, например, зовет Лешку рыжим гением, и в этом нет ничего обидного, потому что он действительно гений и действительно рыжий.
***
На работе все шло своим чередом, обычная рутина, если не считать того, что со вчерашнего дня можно было то и дело услышать, как сотрудники разных подразделений шепотом обсуждают перспективы кадровых перестановок. Ну, ясное дело, вся власть в стране теперь сосредоточилась в руках человека, ненавидящего нынешнего министра внутренних дел Щелокова, и вопрос только в том, сколько времени понадобится, чтобы эта ненависть материализовалась в конкретные шаги. Смена министра неизменно влечет за собой смену всей команды, но начинают всегда сверху, и пока дойдет до низовых подразделений — или эмир умрет, или ишак сдохнет. Так что на местах, в принципе, волноваться вообще не о чем, но, однако ж, всех почему-то волнует этот вопрос. Особенно мужчин. Насте Каменской как женщине, работающей в самом низу иерархической пирамиды, все это было не особо интересно. Как бы ни менялась кадровая политика, сотрудники учетной группы — не те фигуры, о которых следовало беспокоиться. Они не принимают никаких решений, и от них ничего не зависит. Главная задача для Насти Каменской на текущий период — освоить знания, умения и навыки, слушать и наблюдать, чтобы четко понимать, как устроена система получения и прохождения информации, откуда берутся показатели, что на них влияет и как можно их изменять в сторону увеличения или уменьшения. В общем, «учиться, учиться и учиться, как завещал великий Ленин и как учит Коммунистическая партия». И вторая задача — не накосячить так, что выгонят даже раньше, чем прилетят первые погоны с двумя маленькими лейтенантскими звездочками.
Ближе к середине дня ее попросили сходить за какими-то документами к заместителю по следственной работе Сабурову. Дверь в нужный кабинет оказалась заперта, неподалеку подпирал стенку незнакомый мужчина в форме с капитанскими погонами.
— Я тоже его жду, — сказал капитан, увидев, как Настя безрезультатно сначала стучит в дверь, потом дергает за ручку. — Он вышел, сказал, вернется через десять минут, а уж полчаса прошло.
Настя посмотрела на часы: пятнадцать минут второго. Этот зам по следствию вряд ли вернется раньше, чем через час. Все в управлении знали, что он всегда обедает строго вовремя и почему-то очень долго. То есть начинает трапезу в час, а вот заканчивает далеко не в два часа.
— Обед, — вздохнула она, сочувственно глядя на капитана. — Придется набраться терпения.
— А где у вас столовая? — оживился незнакомец.
— Только буфет. Но в основном мы — как все люди, приносим с собой бутерброды, едим прямо на рабочем месте. Вы, наверное, в министерстве работаете?
— Как вы догадались? — удивился он.
Настя пожала плечами.
— Про столовую спросили. В министерстве есть, это точно. А нам не положено. Кстати, я как раз туда иду. Если хотите поесть — пойдемте, но Сабурова вы там все равно не найдете, начальники с простым народом не питаются.
Капитан понимающе улыбнулся и кивнул.
— Спасибо, пойдемте. И вправду есть хочется.
Они прошли коридор и начали спускаться по лестнице.
— А вы, значит, бутерброды с собой не приносите? — спросил он весело.
— Когда как. Сегодня не принесла, не из чего, дома ничего нет.
— Что ж так-то? До зарплаты не дотягиваете?
Настя рассмеялась.
— До магазина я не дотягиваю, а не до зарплаты.
Капитан, представившийся Константином, работал в Штабе МВД, в том подразделении, сотрудники которого выезжали в разные города страны для проведения инспекторских проверок. Он оказался приятным собеседником, и Настя с удовольствием болтала с ним, пока они стояли в очереди и потом пили невкусный кофе с молоком и жевали политые чем-то сладким плюшки, носившие гордое имя «марципан». С собственно инспекторских проверок разговор плавно перешел на планирование этих самых проверок.
— Про план я поняла, — сказала Настя задумчиво. — А внеплановые бывают?
— Конечно. Когда есть серьезные сигналы с мест, то проверяем, даже если в плане не стоит.
— А сами вы можете инициировать внеплановую проверку? Ну вот когда нет никаких сигналов с мест, ничего такого, а вы все-таки проверяете?
Капитан пожал плечами.
— Можем. Но зачем? Есть план, по нему и работаем. Нет сигналов — нет и оснований для внеплановой. Вы поймите, Анастасия, выезд комиссии — это большие командировочные расходы, они ведь тоже планируются, план командировок составляется заранее, существуют бюджетные ограничения. Никто не позволит…
— Это я тоже поняла. Мне другое интересно: бывает ли у вас такое, чтобы вы по каким-то признакам, но без всяких сигналов с мест, приходили к выводу, что вот это конкретное подразделение нужно проверить. Не «пора проверить», потому что срок подошел, а именно «нужно», потому что там явно что-то не так, что-то смущает.
Капитан призадумался.
— Хороший вопрос, — ответил он наконец. — На моей памяти такого не случалось, хотя я не так давно в Штабе, чуть больше года. Какие признаки вы имеете в виду? Раскрываемость, что ли? Или рост числа зарегистрированных?
Настя замолчала. Ей вдруг стало не по себе. Ну куда она лезет? Девчонка, соплячка, всего четыре месяца прошло после выпуска из университета, а перед ней стоит целый капитан, то есть человек, который служит не меньше семи лет. Он и без ее дурацких идей прекрасно знает, как делать свою работу. Вот сейчас высмеет ее… С другой стороны, пусть высмеет, она потерпит, зато потом он объяснит, почему ее идеи глупые и никуда не годятся. Она обдумает то, что он скажет, найдет ошибку в своих рассуждениях, чему-то научится, узнает что-то новое. Почему не попробовать? Страшно, конечно, она ведь совсем не знает этого Константина. А вдруг он начнет рассказывать в своем Штабе, на какую дуру нарвался в Бабушкинском РУВД, и эта самонадеянная девица еще пыталась учить чему-то многоопытного штабиста, при этом несла такую чушь, что уши вяли, и правильно, что баб на службу стараются не брать, у них совсем мозгов нет… Потом до папы дойдет, ему будет неприятно. Мало того, что она вчера сунула нос, куда не просили, так еще и сейчас собирается влезть не в свое дело.
— Я… я имею в виду отчетность по форме три, — выпалила она дрожащим от страха голосом. — О следственной работе. О движении уголовных дел.
Капитан выглядел озадаченным. Даже жевать перестал на несколько секунд. Потом все-таки проглотил кусок марципановой булочки и сделал глоток почти остывшего кофе.
— Поконкретней, пожалуйста, — очень серьезно потребовал он.
Кажется, Константин и не собирается смеяться над ней. Но это пока. Он еще думает, что Настя скажет что-нибудь умное. Он же не знает, что она совсем неопытная, новичок в своем деле. Ой, что сейчас будет… И зачем она начала этот разговор?!
Настя набрала в грудь побольше воздуха, чтобы унять дрожь. «Нельзя быть такой трусихой, — сердито сказала она себе. — Нельзя вечно всех бояться».
— Можно, например, посмотреть соотношение показателей по пятой и сто девяносто пятой статьям УПК и соотнести их с показателями из формы один о количестве зарегистрированных преступлений и с цифрами из формы три о количестве дел, законченных расследованием. Сами по себе все эти цифры ни о чем не говорят, но в динамике может получиться любопытно.
— Например?
— Например, растет число возбужденных уголовных дел, это рассматривается как прямое подтверждение того, что выросло и количество преступлений, и обычно сразу начинают говорить, что растет преступность, ухудшается криминальная обстановка. Только ее почему-то все называют криминогенной. — Настя усмехнулась. — Хотя «криминогенный» — это способствующий появлению и развитию криминального. Ну, как патогенный микроб, который инициирует развитие заболевания, вызывает его. Так вот, если увеличивается количество дел и параллельно растет число зарегистрированных преступлений, то делается вывод об ухудшении обстановки, а если число дел растет, а число преступлений — нет? То есть растут на самом деле оба показателя, рост идет на протяжении многих лет в среднем примерно на два процента в год, это статистическая норма, но вдруг в какой-то момент один показатель увеличивается намного заметнее, чем другой? Тогда говорят об увеличении нагрузки на одного следователя и больше ни о чем. И никто не смотрит на количество уголовных дел, прекращенных по пять-один или пять-два, то есть либо за отсутствием события преступления, либо за отсутствием состава, что выясняется не в момент регистрации или выявления, а уже в ходе следствия. Понимаете? Криминальная ситуация может оставаться прежней или даже улучшаться, просто руководство в регионе из каких-то соображений решило перестать укрывать заявления и сообщения о преступлениях от регистрации, дало команду регистрировать все и возбуждать дела по всем фактам, а после тщательной проверки принимать процессуальные решения. Ведь может такое быть, как вы думаете?