— Так… Семён Иванович, на этом моменте поподробнее! — попросил я.
— Да там, знаешь ли, подробностей не так много… — признался смотритель. — Тьма способна поражать живых существ. А это придаёт им странные возможности. Одна из них — это какое-то особое перемещение в пространстве. Вот так же, как у тебя, прямо через препятствия.
— Тогда на границе отродья легко проходили бы через стены заставы! — заметил я.
— Стены заставы покрыты особой краской, которая содержит нужную жидкость, — покачал головой смотритель. — Стены зданий тоже, кстати.
— И нашего общежития? — уточнил я.
— И нашего… Точно!.. А как он тогда внутрь проникает? — смотритель снова схватился за подбородок, но потом махнул рукой. — Слушай, а давай попробуем! Я знаю, где в городе достать нужную жидкость. Сам даже схожу куплю. Попробуем покрыть ею холодильник. И если это поможет, тогда уже будем думать, как именно этот паразит пролезает в общежитие. Согласен?
— А с его местью что делать? — поинтересовался я. — Сегодня просто в тапки нассал. А завтра что? Горло перегрызёт?
— Да… Проблема… — согласился смотритель.
Мы замолчали. Ситуация была, прямо скажем, неприятная. Но что делать, я решительно не знал. И Семён Иванович тоже.
— Может, сегодня в соседней комнате поспишь? — предложил смотритель. — Там сейчас как раз жильцов нет.
Это показалось неплохим выходом из ситуации, и я не стал отказываться. Так что на завтрак я отправился хоть и без спортивной разминки — не успевал уже, зато в хорошем расположении духа. Чего не скажешь о Диме Ямском, который сидел в столовой и явно кого-то ждал.
Как оказалось, ждал он меня.
— Федя, я тебе, конечно, очень благодарен за помощь во время нападения Тьмы… — сообщил Дима, пересаживаясь за мой стол. — Но топотать по ночам — это не дело. Второй день выспаться не могу!..
— Вот не поверишь, но это не я! — ответил я на его претензии.
— А кто? Тапочки твои? — хмуро спросил он.
— Понятия не имею, — признался я. — Самому интересно, кто у меня там в комнате шурует по ночам… Но картофельные хлопья и сгущёнку любит, сука такая!
— Если ты про себя и свой ночной аппетит, то несмешно! — насупившись, заявил Дима.
— Да если бы… — вздохнул я.
— В общем, Федь, если так и дальше пойдёт, извини, но буду жаловаться, — предупредил Ямской.
— Жалуйся! — не стал я спорить и что-то доказывать. — Топотал не я. Мне бояться нечего. А так, может, хоть что-то сделают…
Когда я создал плетение, Мария Михайловна только глаза прикрыла и покачала головой.
— Что же ты скоростной-то такой? — проворчала она. — Я думала, ещё дня два провозишься…
— Ну вот ещё время терять… — буркнул я, внутренне ликуя от похвалы. — Ещё найду, где застрять!
— Тоже верно, — согласилась проректор. — Смотри теневым зрением. Я сейчас сделаю плетение «огонёк». Маленькое пламя, не больше, чем от спички. Но полезное, потому что от погоды не зависит. Горит себе и горит. Шарик — четыре капли, кольца — два, по две капли на каждое.
Мария Михайловна медленно сформировала жгутиками нужное плетение. Сначала шарик, затем — два кольца, пересекающихся крест-накрест. А потом добавила стихии, окрасившей плетение в жёлтый, и на указательном пальце у неё вспыхнул язычок пламени:
— Этот огонёк можно задуть ветром. Но если добавить второе плетение — «поддув», то пламя будет как у горелки, такое уже не задуть! — сообщила она.
И одновременно с этим сформировала рядом с огоньком ещё один шарик с двумя кольцами, расположенными параллельно. После чего совместила их и добавила стихию.
Второй шарик стал серым, а пламя на пальце стало похоже на зажигалки с турбоподдувом, распространённые в мире Андрея. Такую и в самом деле задуть было сложновато. Мария Михайловна тряхнула рукой, скидывая плетение — и посмотрела на меня.
А я решительно принялся за дело.
И в этот раз всё вышло значительно легче. Пришлось чуть помучаться с ядром на четыре капли и с совмещением колец крест-накрест. Но справился я, в итоге, за полчаса. А потом, ещё минут за пятнадцать, не только сделал поддув, но и совместил плетения.
Дальше последовала «капля», которая была похожа на поддув, но если у него кольца располагались ближе к полюсам ядра, то для капли их требовалось ставить строго по центру, рядом друг с другом.
Затем последовала «материя», состоящая из двух слившихся ядер и кольца.
После этого — «энергия» из двух ядер, насаженных на кольцо.
Потом — «твердень» состоящий из одного большого ядра и двух колец, которые проходят через центр ядра.
«Мягчень» и вовсе состоял из трёх колец.
А «замороз» имел яйцеобразное ядро с двумя кольцами.
— Я так понимаю, что замороз с огоньком совмещать нельзя? — уточнил я.
— Можно. Они просто взаимоисключают друг друга. Но если поставить между ними поддув, то получишь маленькое кольцо ветра, — пояснила Мария Михайловна. — Базовые плетения — это, можно сказать, буквы для более сложных заклятий. Все те плетения, которые я тебе показала — это основы. Иногда их ещё называют «состояния». Мы с ними продолжим завтра. А ты пока зайди в библиотеку и возьми справочник по основам. Если вдруг появится желание, потренируй и выучи, сколько сможешь. А вот все базовые плетения надо заучить наизусть. Как «Отче наш».
— Понял, Мария Михайловна! — я кивнул.
— Ну тогда иди обедать. И, кстати, завтра на вторую половину дня ничего не планируй… Костя просил помочь! — сообщила проректор.
— Понял, буду свободен! — снова кивнул я.
Перед обедом заскочил в библиотеку, взял нужный справочник. Оценил объёмы для изучения, осознал, что меня ждёт что-то среднее между русской азбукой и китайскими иероглифами… И, взгрустнувши, пошёл учить.
К вечеру у меня голова трещала от законов, указов, царских распоряжений, ядер, капель и колец… Но мозг пока справлялся, и это было хорошо.
От занятий меня оторвал Семён Иванович, притащивший «антипаразитную» жидкость. К слову, это был спрей. На вид прямо как от комаров, но не от комаров, а от таких вот умельцев перемещаться через твёрдые препятствия.
Этим спреем был опрыскан холодильник, в который я загрузил новую порцию еды для перекуса. Повторно было обрызгано окно и стена. А потом мне были выданы ключи от соседней комнаты, чтобы неведомая тварь не сумела подобраться ко мне во сне.
В общем, к ночи я был готов.
В коридоре было шумно. Я проснулся от криков Ямского, который яростно стучал в дверь моей комнаты. Не той, в которой я в эту ночь спал, а той, к которой был официально приписан. Выбравшись из кровати, натянув штаны и взяв револьвер, я подошёл к двери.
— … Федя, я знаю, что ты там! Открывай давай! — рычал Ямской.
Я выглянул в коридор и ещё несколько секунд наблюдал со стороны, как Дима барабанит кулаком по моей двери и требует открыть.
— Открыть-то вообще не проблема, — наконец, заметил я. — Но насчёт того, что я там, это ты ошибся.
— Фёдор⁈ — Ямской ошарашенно уставился на меня. — А там… А как же… Но я же слышал!..
— Я вот ничего не слышал. Но я и прошлой ночью ничего не слышал, — признался я. — А мою еду в холодильнике кто-то жрёт.
— Но…
— Что тут у вас? — с лестницы появился сонный Семён Иванович.
— В комнате что-то грохотало, топало… А Фёдора там нет, — Ямской указал на мою дверь и посторонился.
— Сейчас посмотрим! — успокоил его смотритель и кивнул мне. — Фёдор, открывай. Поглядим на твоего ночного гостя…
Я достал ключ и открыл замок. Показалось, что когда я открывал — внутри хлопнуло окно. Но, заглянув внутрь, я обнаружил, что окно закрыто. А вот в районе кухни что-то было не так… Щёлкнув выключателем и зажмурившись от яркого света, ударившего по глазам, я только через секунду осознал, что именно вижу.
В центре комнаты, сверкая острыми краями рваных ран, лежал холодильник, вскрытый так же варварски, как недавно консервная банка со сгущёнкой. Рядом валялись бесполезные и жалкие обрывки цепей.
А моя кровать была измочалена и опорочена. На матрасе красовалось мокрое пятно и коричневая куча. Видимо, очередная месть за попытку утаить еду.
— Каков подлец! — возмутился Семён Иванович. — Ишь ты…
— Да-а-а… Я-то на Федю жаловаться хотел. А теперь на кого? — расстроился Дима.
— Согласен, Дима! Жаловаться надо на понятных персонажей, типа меня, — я покачал головой. — А это непонятный персонаж… Ещё и мстительный…
— Ага! Нажалуешься, а он и тебе кучу на кровать навалит! — поддержал меня Семён Иванович.
— Так, может, это… Службу борьбы с вредителями вызвать? — с сомнением предложил Ямской.
— А трупы их потом куда закапывать? — мрачно осведомился смотритель. — Сюда надо особых умельцев из Тёмного Приказа звать… Только в нашем Покровске таких нет. С севера надо выписывать.
— А мне-то что делать? — поинтересовался я.
— Ты, Фёдор, пока в другой комнате ночуй, — посоветовал смотритель. — Если туда злодей этот не проник, значит, не получилось. И еду пока не покупай. Пусть посидит на голодном пайке, гад такой! А комнату мы вторую, где ты спишь, со всех сторон опрыскаем, чтобы, значит, с гарантией не проник!
— Вот давайте прямо сейчас и опрыскаем, Семён Иванович! — попросил я, не желая разделить печальную судьбу убиенного холодильника.
— И мою тоже… Если несложно! — кивнул Ямской, содрогнувшись всем телом. — А то как представлю, что ко мне эта тварь за едой заявится… Страшно становится.
— Ох ты ж, тяжки грехи наши… — вздохнул смотритель и пошёл за спреем.
Том 2Глава 7
Отрывок из главы «Чины двусердых» в учебнике за шестой год обучения «История царства Русского, часть вторая»
Лучшие и сильнейшие двусердые стали получать титул «витязь», а следом за тем –и титул «богатур». Слово «витязь» происходит от древнерусского именования сильнейших воинов Древней Руси, занимавшихся охраной границ Русского царства. До прихода Тьмы это было, скорее, уважительное величание, чем официальное звание. Но уже к концу XII века титул «витязь» стал официальным для двусердых и при этом стоял выше боярского.