«Откуда этот поп Гапон взялся только?» — пронеслось у меня в голове.
Религиозных фанатиков я не любил столь же сильно, как и фанатиков от науки. Я вообще не любил всех до единого фанатиков. Когда человек отказывается использовать мозги для критического осмысления действительности — это отвратительное и печальное зрелище.
В общем, долго наблюдать за «Народным шествием» я не стал, это было выше моих сил. Побыстрее доел и поспешил на дополнительные занятия у Субабы. Тот, как и обещал, взялся обучать меня рукопашному бою и владению холодным оружием.
— Федя, запомни: дуэль или поединок всегда подчиняется правилам, — наставлял меня Субаба. — Эти старые правила выдуманы не просто так, а чтобы уравнять силы участников. Первое, что нужно усвоить: вызванный выбирает условия поединка. Как ты это понимаешь?
— Что у вызванного будет преимущество? — почесав затылок, уточнил я.
— Балда ты, Федя! — усмехнулся Субаба. — Это значит, что вызвавший тебя полностью уверен в своей победе! Или он тупой придурок, который решил свести счёты с жизнью необычным способом. Понял?
— Ну-у-у-у… — мысль-то я уловил, но, похоже, за ней скрывалась целая философия.
Которую я, разумеется, не разгадал. Субаба это понял и продолжил:
— Если тебя вызывает сильный двусердый, первое, что ты сделаешь? Правильно! Потребуешь запретить, чтоб он использовал теньку. Значит, драться вы будете на чём-то ещё. Но даже без неё у него свои преимущества: крепче тело, выше выносливость, живучесть повышена. Однако шанс на победу у тебя останется. Риск для вызывающего всегда есть. Иначе бы поединки устраивали при каждой ссоре.
— Ну так и сейчас грозятся, — заметил я.
— Грозиться — это не поединок! — отрезал Субаба. — Это просто угрозы, всего лишь слова! А вот настоящий вызов по всем правилам — это целая история… Итак, раз риск для вызывающей стороны никуда не девается, то никто не станет устраивать поединок исключительно, чтобы по тебе потоптаться. Поединок — всегда точка в противостоянии. Этакий красивый жест: мол, я дал ему возможность победить, несмотря ни на что.
— Как-то слабо верится в такое благородство… — усомнился я.
— Верно! Это просто показуха, — кивнул учитель. — Если кто-то вызывает тебя на поединок, значит, он, если не совсем дурак, уверен в победе. И ты, вызывая на поединок кого-то, должен делать это, только полностью уверенным в победе. Вызов должен звучать только, когда знаешь, что в любом случае победишь, что бы ни выбрал соперник, что бы он ни решил. Решать серьёзные вопросы поединком — идиотизм. Можно проиграть в шаге от цели.
На миг Субаба задумался, а потом нехотя добавил:
— Иногда поединком решаются непримиримые противоречия. Когда двое ненавидят друг друга настолько, что не могут находиться в одном помещении. Но в любом случае, поединок — не забава, не новомодная дуэль, как думает современная молодёжь. Это пик ненависти и вражды! С арены выйдет только один.
— А чем от поединка отличается дуэль? — уточнил я.
— А эту блажь нам саксы с франками занесли… — поморщился Субаба. — Отличий почти никаких. Но дуэль — более, как бы это сказать, популярна у молодёжи. Суть-то та же. Чуть другие правила. Я тебе дам книжку со сводом правил, почитаешь… Дуэли обычно ведут не до смерти. Всегда есть судья, который остановит дуэлянтов, если жизни одного из них угрожает опасность. Ну а поединок можно прекратить, лишь когда кто-то признает поражение. И в поединке до смерти, само собой, поражением будет смерть.
Вообще, занятия с Субабой были довольно увлекательны. Я ни капли не жалел потраченного времени. Тем паче, с каждым днём особо заносчивые однокашники всё чаще кидали на меня оценивающие взгляды. Того же Федосеева, похоже, раздражал сам факт моего существования, и я был уверен: вызов с его стороны может последовать в любой момент.
Естественно, не забывал я учиться и плетениям. Атакующие, защитные, бытовые — я вгрызался в каждую технику, не щадя себя. И был уверен, что не ударю в грязь лицом, если со дня на день придётся доказывать свои силы. А вот третьему году я, скорее всего, безнадёжно проиграю… Но это пока.
Главная проблема заключалась в жгутиках. Их было катастрофически мало! У Васи — двадцать пять. У Федосеева — двадцать один. У меня… всего пять. Причём пятый едва-едва появился. С таким скудным набором я мог выполнять либо примитивные плетения, либо одно — но чуть сложнее. Учителя твердили, что почти вдвое увеличить количество жгутиков за неделю — невероятный прогресс, но я-то знал, чего мне это стоило…
Каждый вечер я засиживался в комнате до рассвета — зубрил теорию, одновременно выпуская жгутики и отрабатывая плетения. Три часа сна — и снова за учёбу. Голова раскалывалась от избытка информации, тело ныло от постоянных нагрузок — как физических, так и духовных. Однако иного пути не было. Конечно, я понимал, что такой темп выдержу максимум пару месяцев. А вот дальше начну подходить к пределу.
Значит, придётся отдыхать, и это автоматически замедлит прогресс. И к тому моменту я должен был не просто догнать однокашников: мне нужно было их превзойти.
К середине сентября моё дело, наконец, сдвинулось с мёртвой точки. Удалось встретиться с Кислым и обсудить его участие. Собственно, переговоры прошли на удивление легко — парень согласился практически сразу. Если кому-то очень хочется заплатить ему, чтобы он ввалил обнаглевшему «пирожку» — зачем противиться такому подарку судьбы?
А вот на роль подсадного исполнителя я привлёк Бубна. Сначала не собирался, но когда мы встретились в кабаке учёного городка, разговор сам собой коснулся темы «Без Тьмы». А Бубен не стал скрывать отвращения ко всей этой истории.
Сам не знаю, как так вышло, но в какой-то момент я всё-таки изложил ему свой план. Бубен выслушал, посмеялся… И неожиданно предложил свою кандидатуру.
— Общаться с городовыми я умею! — заявил он. — К тому же, работа у меня сейчас со свободным расписанием. Так что могу и по судам походить. А деньги лишними не бывают. В общем, я к твоим услугам!
Собственно, и с первым клиентом я тоже встречался в научном городке. С Полосковым, кстати, об организации моих встреч удалось проще простого. Он горел желанием изучать Тёму, а я сделал вид, что следующая неделя у меня практически целиком занята. А когда мы стали обсуждать встречу через неделю, я ловко вбросил идею. Ну то есть совместить мою работу с его исследованиями.
Сказал, что часть дел могу решать в трактире и кабаке на территории городка. Вот только понадобятся пропуска для нужных людей. При этом я старательно изображал нерешительность, показывал, как мне неудобно это предлагать… И как я, несмотря на обстоятельства, иду навстречу… Подход сработал: вопрос был решён моментально.
И к семнадцатому сентября, за пару дней до того счастливого момента, как я смогу свободно передвигаться по городу, в трактире научного городка меня ожидала миловидная девушка лет двадцати семи. И она явно нервничала: плечи были напряжены, а пальцы нервно теребили край скатерти.
— Добрый день, — поздоровался я, усаживаясь за стол. — Вы Светлана?
— Да, а вы… Фёдор Андреевич? — удивилась она, глянув на меня.
Видимо, вопросы у неё вызывал мой нежный возраст. Что и понятно: не каждый день приходится обращаться за помощью к девятнадцатилетним мальчишкам.
— Можно не так серьёзно! — улыбнулся я, укладывая на стол папку с документами. — Фёдор. Этого достаточно.
— Хорошо, — девушка кивнула.
— Вы что-нибудь будете, Светлана? Сок, чай?
— Я бы не отказалась от чая, — тихонько согласилась она. — Чёрного…
Подозвав официанта, я попросил у него чайник хорошего чёрного и два набора чашек. Тот принял заказ и скрылся, а я выжидающе воззрился на девушку.
— Виталий Александрович сказал, что вы можете помочь с моим… Делом, — подняв на меня недоверчивый взгляд, сообщила Светлана. — Но я не совсем понимаю, как…
— Давайте вы сначала расскажете вашу историю, — кивнул я. — А потом будем решать, как именно вам помочь.
— Хорошо… Я попалась на глаза одному из участников этого движения «Без Тьмы». Он, видимо, отследил, где я живу, где работаю… И теперь всё время пытается меня подловить. Идёт, кричит всякие гадости… Плюёт под ноги… Я пыталась с ним поговорить, а он в ответ только смеётся. Пару раз даже до слёз довёл… — последнее Светлана сказала очень тихо. — И всем вокруг плевать… Я сначала пыталась возмущаться, привлечь внимание… И пару раз мне помогали. Но… Понимаете, он же старается меня не в особо людных местах изводить!
— В Полицейский Приказ обращались? — уточнил я.
— Конечно… Даже дворник заходил, расспрашивал, что да как… Какую-то бумагу написал. И всё равно ничего не сделали. Даже городовые не заходили, а уже вторая неделя пошла… — Светлана увидела вернувшегося официанта и замолчала, продолжив лишь после того, как я разлил чай, а лишних ушей рядом не осталось. — Мне кажется, всем наплевать… А я уже на грани… У меня первооснова — огонь. Я же его могу просто сжечь, этого козла… И отправлюсь на каторгу. Как вы думаете… Можно как-то меня защитить?
— Защитить можно, — кивнул я. — Но, боюсь, вы не потянете охрану. Вы и сами, думаю, интересовались вопросом.
— Да… — кивнула та, понурившись.
— Какой возраст у того, кто к вам привязался? — спросил я.
— Лет семнадцать-восемнадцать… — зябко пожала плечиками Светлана. — Иногда, бывает, его приятель приходит… Ему столько же.
— Итого, целей у нас две? — деловито уточнил я, сделав глоток чая.
— Целей? — испуганно напрягла спину девушка.
— Смотрите, Светлана, расклад у нас такой… — стал спокойно объяснять я. — Есть два придурка, которые не дают вам прохода. Полиция ничего делать, видимо, не станет. Окружающие люди… Да, думаю, тоже. Денег нанять охрану у вас нет. Что остаётся?
— Я не знаю… — прошептала девушка.
— Остаётся только сделать так, чтобы два придурка и думать о вас забыли. А в самом лучшем случае, вообще больше ни к кому не приставали, — пояснил я. — И в этом случае самый простой способ — дать в морду хотя бы одному.