— Так… Давай по порядку… Кто у тебя был на хвосте?
— Да я в душе не имею, кто это был! Какая-то тачка с затемнением стёкол! Сели мне на хвост в городе, пытались догнать, но я, типа ловкий, хитрый… Ха-ха!
— Так… И? — уточнил я, покосившись на Бубна, который сидел с серьёзным лицом и прислушивался к разговору.
— А потом я на тракт вылетел, и как дал жару! — проорал Кислый, едва меня не оглушив.
— А они? — прочистив пальцем ухо, уточнил я.
— А у них тумблера «огонь» нету! — Кислый заржал. — А в «соколе» твоём есть! Я как щёлкнул, как рванул! Там напрямик километров десять! Они назад ушли как стоячие!.. Вместе с «усами»!
— А при чём тут «усы»?
— Да они прицепились вёрст через пять! — Кислый, честь ему и хвала, всё-таки постарался вернуть голосу нормальную громкость. — Мигалы врубили, и айда за мной! Но ты не думай: я и от них ушёл, как от стоячих!..
— Ты сколько превысил-то? — заволновался я. — Какая скорость была?
— Да фигня! Километров сто всего… Превысил… — снова хлюпнув носом, сознался Кислый. — Ну да, взыскание немаленькое будет…
Ну да, ещё какое немаленькое…
Первые десять километров превышения — рубль. Второй десяток — ещё два рубля. Третий десяток — четыре рубля сверху. Четвёртый десяток — восемь рублей сверху. За ещё двадцать километров превышения отдашь дополнительно шестнадцать рублей. За последующие двадцать — ещё тридцать два рубля. Дальше счёт уже шёл на три десятка километров: за них заплатишь дополнительно шестьдесят четыре рубля.
Если Кислый не соврал в меньшую сторону, его побег обойдётся мне в сто двадцать семь рублей. Хорошо ещё, что здесь прав не лишают ни за превышение, ни за то, что ушёл от полиции. Правда, двадцатку за то, что не остановился, всё равно сверху накинут.
— Кислый! Почти полторы сотни рублей! — произведя подсчёты, возмутился я.
— Ты главное Шурупу тачку потом загони… Там, небось, двигло надо перебрать после такого… — уже чуть сдавленно признался Кислый.
— Сколько возьмёт? — вздохнул я.
— Рублей двадцать, — загрустил парень.
— Так, ладно… Главное — ты ща оторвался? С тракта съехал? — уточнил я.
— Да, уже качу в сторону деревни! Буду там минут через двадцать! — снова взбодрился Кислый.
— Отлично… «Усы» точно за тобой не прицепились? А то как загребут под белы рученьки да наглу морду, и в околоток!
— Не-не! Они как поняли, что я уже далеко, гнаться не стали.
— Всё! Гони к своим. И спрячь пока машину куда-нибудь, чтобы не опознали, если объезд делать будут. И вообще, лишний раз не высовывайся! Понял?
— Понял я, понял!
— Всё, удачи!
— И вам!
Я посмотрел на Бубна, а тот развёл руками:
— Я слышал не всё, но за ним, выходит, сначала гнались неизвестные, а потом полиция?
— Да, примерно так. Он ушёл ото всех и почти в деревне. А вот что делать нам? — задумавшись, я даже начал отбивать пальцами такт игравшей по радиоточке мелодии.
— Если кабан справится, мы на виду и не появимся! — заметил Бубен.
— Ага… — проговорил я, глядя, как из подземки вываливается маленькая кучка пассажиров.
Поезда в Ишиме ходили до четырёх утра, а затем следовал двухчасовой перерыв. В общем, нашей заказчице не было никакой нужды спешить. И всё-таки Алёна, которую я заметил среди выходивших, зачем-то приехала раньше.
Впрочем, автобусы в любом случае уже не ходили. Но ведь и она двигалась совсем не тем пешим путём до дому, который описала нам!..
Точнее, сначала-то девушка шла правильно, к скверу… Но поскольку остальные вышедшие из подземки забирали в сторону, то и Алёна туда, где ждал её наш кабан, не пошла.
Вместе с людьми посеменила по оживлённой улице.
— Какого, мать её, хрена? — выдавил из себя я. — Куда её понесло? Вон она! Смотри!
Бубен уставился на девушку, которая, нервно озираясь, двигалась с толпой людей. А я посмотрел на кабана, который так и продолжал сидеть на скамейке, выжидающе поглядывая на пустую дорогу.
Заметить уходившую Алёну он не мог из-за лёгкого снежка, валившего с неба. Это нам с Бубном было отлично видно и кабана, и девушку: мы-то как раз находились между ними.
— Струсила! — выдал вердикт Бубен. — Побоялась в тёмное раменье идти.
— Ять! — выразил я своё отношение к происходящему.
— Не, деваху бросать не дело. Она пойдёт кружным путём по улице. Может, осторожно двинем за ней?
— Да просто великолепно! Не пойдёт она по улице! Она, как овца, со всеми пошла! — рыкнул я, указывая на девушку, которая в этот самый момент свернула во дворы.
— Федя, смотри: вон он, тот задохлик! — Бубен мрачно кивнул на догоняющего толпу молодого парня.
На мой взгляд, парень, спешивший вслед уходящим пассажирам подземки, задохликом не выглядел. Да, долговязый, жилистый, но бежал он хорошо, не напрягаясь.
Вот только умудрялся сутулиться даже во время бега. А ещё нервозно косил глазами по сторонам.
— Да не такой уж задохлик… — озвучил свои выводы я, разворачивая «тигрёнка». — Сейчас заедем во двор, а дальше пешком. Звони Кислому, пусть скажет кабану идти сразу к конечной точке.
— Ага! — Бубен принялся набирать номер.
Всё! Шло! Не по плану! Совсем не по плану! И меня это бесило! Я заехал в тёмный двор, припарковал машину на свободное место и заглушил двигатель. Бубен отбил вызов и посмотрел на меня:
— Ну что?
— Вон они! — я указал на почти уже скрывшуюся за снежной пеленой Алёну и идущего за ней парня. — Давай пешком! Попробуем сами проследить.
— Согласен!
Мы выбрались из тёплой машины на мороз и поспешили следом за заказчицей и её преследователем. При этом, естественно, старались и их из виду не терять, и сами не светиться.
Алёна шла вместе с последними остатками пассажиров подземки. Страхом от неё несло за версту: девушка постоянно оглядывалась и зябко куталась в шубку. И мне было странно, что люди вокруг не обращают внимания на её странное поведение.
«Да они уставшие с работы идут! — одёрнул я себя. — Им бы домой, и отдохнуть!».
Алёна держалась людей до последнего. Похоже, от страха она вспомнила только мой совет, который я ей дал, чтобы она не боялась прийти в трактир. Ну а идущие тем же путём люди чем дальше, тем активнее рассасывались по подъездам домов…
Алёна даже сменила маршрут, когда увидела, что последний пассажир её поезда идёт не в сторону её дома. Но тот юркнул в подъезд, дверь закрылась, и девушка осталась одна. Она стояла, дрожа, под падающим снегом, и даже пару раз хваталась за трубку, но убирала её обратно.
Преследующий её парень замер метрах в пятидесяти, встав в тени «петрушки», а мы пристроились во дворике за деревьями.
— Она заблудилась, что ли? — шёпотом спросил Бубен.
— Совсем трусиха… — заключил я.
Сейчас, когда девушка стояла одна и не пыталась меня завлечь, от былой тяги осталась лишь призрачная тень. И я вынужден был признать, что Алёна выглядит совсем не так, как мне казалось на волне гормонов. Ещё и ссутулилась, бедолага, почище своего преследователя…
А потом Алёна, наконец, решилась и быстрым шагом, вытирая щёки под глазами рукавичкой, устремилась в сторону своего дома. До него было рукой подать, конечно… Вот только, как мне казалось, прямого пути здесь не имелось.
Надо было либо возвращаться в предыдущий двор, либо идти дальше, выбираясь на старый маршрут. Маршрут заказчицы я помнил хорошо, равно как и расположение домов в округе. И сейчас Алёна зачем-то шла в тупик.
А за ней шёл странный парень, которого подметил Бубен.
Однако я ошибся. Между двумя домами, которые на плане были единым целым, обнаружился проход. Узкий, в который едва пролезет один человек, повернувшись боком. Зато в ширину всего дома. Зачем при строительстве так сделали, я даже близко не представлял, но… Факт оставался фактом.
Алёна скользнула в эту щель секунд за тридцать-сорок до парня, тихо спешащего за ней. А мы с Бубном пристроились с двух сторон от края прохода, стараясь не скрипеть снегом.
— Алёнушка! Алёнка! — позвал парень, продираясь сквозь каменный коридор за нашей заказчицей. — Да стой ты! Подожди!
Когда он заговорил, девушка вскрикнула в ужасе, а потом возмущённо спросила:
— Павлик? Это ты? Откуда?
— Я! Я! — отозвался тот. — Увидел вот тебя… Решил догнать…
— Между нами всё кончено! — сказала девушка. — Уходи!
— Да ты же темноты боишься! — удивился тот. — Давай провожу!
При этом ни Павлик, ни Алёна не останавливались, продолжая протискиваться вперёд по узкой щели.
— Я сказала нет! — последнее, что я отчётливо услышал.
Следом шли возгласы Павлика, едва различимые, но вполне угадываемые, в духе: «Ну почему? Зачем ты от меня бегаешь? Почему бросила? Как не стыдно?». Да, к сожалению, влюблённые мальчики горазды придумывать вопросы, на которые невозможно дать простой ответ…
Алёна и не отвечала, похоже. Старательно двигалась к дому. И при этом всё больше удалялась от меня и Бубна. Я выглянул в проход, постаравшись сделать это быстро, как учили на службе, и тут же спрятался. Следом за мной фокус повторил Бубен. Кажется, у него получилось ещё быстрее.
— Почти прошли… — выдохнул он и кивнул на щель. — Идём?
— Давай! — кивнул я, протискиваясь первым.
На конкурсе самой дурацкой планировки эти два дома точно взяли бы главный приз. Расположи их во время строительства чуть дальше друг от друга — и был бы полноценный проход для пешеходов. Расположи рядом — и получился бы один дом.
Но нет, надо было расположить их вот так… Ни то, ни сё, ни рыба, ни мясо! Я старался двигаться по этому лазу приставными шагами, но мне мешал глубокий снег, который тут скопился с начала зимы. Естественно, здесь его никто не убирал.
Приставной шаг был слишком шумным. А идти иначе было тяжело и долго. В результате, я наплевал на шум и просто двигался, как выходило. А следом спешил, как мог, Бубен, испытывая те же сложности. Если не больше — всё-таки он был поплотнее в талии, чем девятнадцатилетний парень.