И только в 1901 году, наконец, нашёлся смельчак, который рискнул купить дом с дурной славой.
Однако и он прожил в нём недолго.
И снова у владельца особняка не оказалось наследников. Впрочем, за 20-е столетие дом ещё многажды переходил из рук в руки, а затем возвращался на содержание города.
В связи с этим про злополучный особняк ходило немало легенд. Большинство говорило, что дом проклят, и кто бы там ни поселился — скоро умрёт, не оставив наследников. Однако другие утверждали, что проклят не сам дом, а якобы спрятанный в нём тайник с богатствами «Лампы» — такое прозвище было у купца при жизни.
Впрочем, в последние слухи мало кто верил: современники купца утверждали, что Евлампий Полотно жил на широкую ногу, ни в чём себе не отказывая.
В 1948 году дом был признан историческим, в связи с чем его снос и строительство нового здания на этом месте запретили. И чем больше времени проходило, тем меньше было желающих выкупить особняк у городских властей.
Последним хозяином стал аристократ из угасшего рода Соль-Бобровских. Он провёл в особняке ремонт, а затем благополучно прожил целых десять лет. Однако в 1984 году внезапно умер во время завтрака.
И снова у хозяина особняка не обнаружилось наследников.
С тех пор бывший дом Евлампия Полотно вновь пустует.
Гуляя по городу, обратите внимание не только на это историческое здание, но и на бывший сад особняка, ныне превращённый в раменье. Там, среди кустов и деревьев, прячется китайская беседка «Сюе» — сибирские мастера высекли её из цельного куска гранита.
Вокруг беседки расположен маленький пруд, куда в лучшие годы выпускали карпов кои. По задумке, это место было символом единения человека с природой. Жаль, что сейчас этот пруд наполняется водой исключительно при таянии снега по весне…
— Какая печальная история! — заметил я, разглядывая план особняка, оставленный управляющим. — Надеюсь, мы съедем отсюда раньше, чем нас поразит проклятие или старость…
И взглянул на Авелину, которая стояла с задумчиво-мрачным видом. Видимо, смирилась уже с тяжёлой, как сказали бы индусы, кармой.
Нет, ну действительно у этой девушки есть причины иметь мрачный взгляд на мир. То отжатое имущество, то наёмные убийцы. А вот теперь и дом достался какой-то нехороший… Я бы на месте своей молодой жены уже волновался, точно ли у неё муж не бракованный.
Особенно на фоне того, что нам пока негде остаться вдвоём… Чего уж там, у нас даже первой брачной ночи ещё не было. Не здесь же, в промёрзшем насквозь доме…
— … Но меня сейчас интересует другое! — продолжил я, переключая внимание на тему повеселее. — А там в городском раменье возле дома, что, серьёзно беседка есть?
— Есть! Мы там с пацанами пили как-то на Новый год, — кивнул Кислый.
— Ну и как? Почувствовали единение с природой? — с ехидцей просила София.
— Я — нет! А вот Мышань там всю ночь продрых. Наверное, как раз объединился! — не смутился Кислый.
Хорошо, что в этом мире Новый год в сентябре. Если бы его праздновали с 31 декабря на 1 января, то у неведомого Мышаня были бы все шансы не только объединиться с природой, но и стать до весны местной достопримечательностью. К примеру, ледяной статуей, наглядно иллюстрирующей вред алкоголя.
— Я одного не пойму… А почему тайник не обнаружили раньше? — встряхнув головой и, видимо, вытряхнув оттуда мрачные мысли, спросила Авелина. — Есть же плетение поиска пустот, да и всякие современные устройства…
— Когда искали, устройств ещё не было, — пожала плечами София.
— А вот мы сейчас посмотрим, что там и как, — решил я. — Спустимся и посмотрим.
С этими словами я покосился на стоящую рядом, на пыльном столе, китайскую вазу. Ту самую, которая и привела нас к поискам тайника Евлампия Полотно.
Если бы не Авелина, в жизни бы не обратил на такую штуковину внимания. Обычный кувшин с широким горлом, если не сказать грубее — горшок. Да, белый, да, покрытый глазурью. На боку не слишком умело нарисован китайский мужик с кривым мечом. А ещё сосна и гора с набегающей на неё тучкой. И перспектива у этого рисунка, прямо скажем, нарушена.
В общем, красная цена этой поделке — рубль, и то, если мастера пожалел. Однако же местные сетевые ресурсы утверждали, что если это подлинник, то стоимость горшка может начинаться от 1000 рублей.
Ведь это же не хухры-мухры, а трёхцветный фарфор времён династии Тан!..
Тьху, блин!..
Здесь, к слову, тоже была фарфоровая лихорадка. Правда, в силу разрыва торговых связей, началась она позже, да и закончилась быстрее. И всё равно, в моих глазах фарфор был просто куском обожжённой глины… А вот тысяча рублей — это тысяча рублей.
К тому же… Будь мы с Авелиной простыми двусердыми, купившими особняк — пришлось бы идти в Полицейский Приказ и признаваться, что нашли клад. Но поскольку особняк записали на наш род, отныне это было родовое имущество. А тут уже начинался совсем другой коленкор. Это всё теперь было НАШЕ!..
Хотя сообщить о находке всё равно придётся. Тем более, ещё непонятно, что обнаружится в тайнике.
Но спуститься мы не успели. У ворот показался посыльный с письмом. Пришлось идти и лично встречать: нет, конечно, почтовый ящик здесь висел. Вот только он давно пришёл в негодность.
— Добрый день, ваше благородие! Вам нарочное письмо! — сообщил посыльный, протягивая конверт.
— Да, благодарю! — кивнул я, отдавая взамен монетку достоинством двадцать копеек.
Конверт был знакомым, я такой уже однажды видел… Однако на сей раз адресован он был Авелине, поэтому я сразу передал его жене.
— Ты, кажется, хотела на Рождественский приём к Дашковым? — спросил я с улыбкой.
— Это… Это приглашение! — вскрыв конверт, девушка извлекла оттуда знакомую бумагу.
Сначала её лицо озарилось радостью, но потом…
Потом губы у неё как-то резко побледнели, и она тихо, но отчётливо произнесла:
— Федя, мне нельзя к Дашковым. У меня платья нет.
— Надо достать, — кивнул я.
— А где мы его достанем? Все портные заказами завалены… — старательно глядя в сторону влажными глазами, проговорила Авелина, которая ещё минуту назад была так близко к своей мечте, но…
…Но просто ещё не поняла, с какой дурной компанией связалась, выйдя замуж.
— Так это, фигня вопрос! Давай у нас в углу чего-нить нашуршим! Есть же у нас какие-то портные! — уверенно предложил Кислый.
— А они смогут? — с сомнением, но явно стараясь никого не обидеть, спросила Авелина. — Принято же заказывать в известных мастерских…
— Да какая разница? — удивился Кислый. — Кто узнает, где тебе ваще платье шили? Скажешь, что личный портной всё сделал, и пусть все завидуют!..
— Но это же должно быть дорогое платье, вечернего покроя… — не сдавала пораженческих позиций моя молодая жена.
— Дорогие ткани должны быть. И дорогие нитки. Ну и общий вид, как у богатых барышень принято в этом году, — пришла София на помощь Кислому. — А кто шить будет… Да какая разница? В глухих углах тоже, может, живут портные с золотыми руками.
— Да? — Авелина всё ещё сомневалась.
Всё её воспитание, всё, что ей говорили в детстве, явно противоречило этой концепции. А вот я задумался, что и для меня найти портного в глухом углу будет не лишним. Мы же теперь родовитые. А значит, мне больше нельзя ходить абы как. Как минимум, придётся всё по фигуре подгонять.
— Кислый, а сможешь сам лично подыскать портного? — спросил я. — Может, даже на «постоянку». Чую, мне его услуги тоже пригодятся…
— Поищу! — не став отказывать в помощи, закивал тот.
— Вам ещё и прислуга понадобится! — напомнила София. — Нельзя же в сердце города жить без прислуги.
Больше всего хотелось заорать: «Не-е-е-т!», подхватить Тёму под мышку и свалить. Причём куда-нибудь подальше. Да хоть в Серые Земли, где не нужны ни прислуга, ни портной.
Грозящее нам с Авелиной количество расходов удручало. Кажется, быть родовитым оказалось не просто дорого, а баснословно дорого.
Поэтому вопрос заработков вновь остро вставал на повестке дня. Тем паче, финансирование царь обещал выдать только на годную идею.
— Пошли тайник вскрывать! — отодвинув тяжёлые мысли, я мотнул головой. — А то у меня сейчас голова лопнет от того, что нам нужно… Обычным двусердым было проще быть, чем родовитым.
В этот раз нам никто не помешал, и мы, наконец, добрались до подвала. Надо сказать, теперь он выглядел даже лучше, чем первый этаж особняка, куда ребята Кислого перетащили весь найденный хлам.
В третьей комнате, той самой, где нашёлся тайник, было пусто и тихо.
Подсвечивая себе телефонами, мы начали осматривать пролом.
Для начала заметили, что бетонный пол в комнате положен не напрямую на доски. Между ними обнаружился зазор в несколько сантиметров, заполненный смесью песка, какого-то серо-белого порошка и металлических песчинок.
— Ты что творишь⁈ — возмутилась София, увидев, как Кислый облизнул палец, сунул его в порошок и вернул в рот.
— Тьфу! — сплюнул тот и сообщил: — Мел и железо!..
— Молодец! — кивнул я. — Но больше в рот всякую дрянь не суй, пожалуйста.
— Да ладно, чего мне будет-то? — простодушно удивился Кислый.
— Зато теперь понятно, почему тайник никто найти не мог! — заметил я. — Доска почти в пять сантиметров толщиной. Сверху ещё три сантиметра песка, а дальше три сантиметра мелового порошка и хладного железа. Звук при простукивании будет глухим. А плетения, которые ищут пустоты, развалятся, столкнувшись с хладным железом. И тоже, соответственно, покажут сплошную заливку.
— Я слышал, у современных электронных приблуд редко когда глубина проверки больше пятнадцати сантиметров! — деловито добавил Кислый. — Во всяком случае, у тех, что вообще можно за деньги купить. А всерьёз никто и не проверял, небось… Кому это всё здесь упёрлось-то, если дом цельную кучу хозяев сменил, и никто ничего не нашёл?
— Ещё, похоже, каждый слой войлоком прокладывали… Как он в центре города такое умудрился незаметно сделать-то? — удивился я. — Там же вроде бы архитектор строил…