Но вечером-то мне казалось, что это здорово сэкономит время двум уставшим людям. И плевать, что память Андрея ещё тогда подкидывала фразу: «Спинку потереть?» — причём делала это как-то очень уж ехидно…
Я же вообще ни о чём таком не думал.
Или думал?
Да кто его разберёт, когда тело молодо и переполнено гормонами? В любом случае, больше похоже было, что предложение насчёт душа я делал в изменённом состоянии сознания.
И соответствовало оно не одной бутылке вина на двоих, а, скорее, двум бутылкам на одного.
Да и жена у меня странно себя повела… Ну просто лишаться девственности в душе — это как-то… Не слишком удобно, в общем. И ведь мы на этом не остановились…
В номере была шикарная кровать. Из таких, что как на неё ни ляжешь, а со всех сторон ещё метра полтора остаётся. Как подсказывала память Андрея, в его мире подобные кровати назывались «траходром»… Не очень прилично, конечно, зато суть улавливает верно.
В общем, мы туда то ли приземлились, то ли взлетели оттуда на новые высоты… Оставалось только вспомнить, когда же мы, наконец, уснули. Потому что я не припомню, чтобы мы заканчивали. Если мы заснули прямо в процессе, то… Да ничего! Дело молодое! К тому же, если я продолжу пялиться на соблазнительные изгибы девичьего тела, то можно будет считать, что мы почти и не прерывались…
— Надо вставать? — сонно спросила Авелина, когда прозвенел второй будильник.
— Просыпаться надо… — ответил я, проведя рукой по её бедру туда-сюда, туда-сюда… — А встать можно и попозже… Хотя кое-что уже… Встало.
— Какое хорошее утро! — улыбнулась жена, потянувшись так, что…
В общем, будем считать, что ночью мы и не прерывались.
Когда спустя двадцать минут Авелина сбежала от меня в ванную комнату, я сел на кровати и с удивлением понял, что тех трёх-четырёх часов, что мы проспали — лично мне хватило. Видимо, организм, ещё недавно замученный учёбой, уже возвращался в норму.
Плюс к тому, вечером и ночью я испытал массу положительных эмоций… И, видимо, это отразилось и на физическом состоянии тоже. Поэтому, довольный жизнью, я накинул халат, уселся в кресло полистать новости на телефоне…
И увидел это!..
Нет, сначала я просто не поверил своим глазам. Затем снова усомнился в том, что вижу.
А потом, открыв статью целиком, а за ней и следующую, очень внимательно их прочитал. И намертво запоминал при этом имена:
Матвей Соломонович Перемыков, заместитель городского головы по вопросам культурного наследия
Филипп Евстахиевич Перепел, заместитель городского головы по вопросам земельной политики
Руслан Алиевич Кафаров, голова отдела по работе с городской собственностью
Вот они, мои новые враги. Даже не поленились представиться, раздавая интервью разным изданиям.
Правда, с настолько уж неприкрытой враждебностью писал про нас только «Ишимский вестник»… А это, впрочем, и неудивительно: газетка-то всегда была на попечении городских властей.
Нет, я не мстительный человек, но… Оставлять это без ответа было нельзя. Мы с Авелиной не являемся владельцами заводов, газет и пароходов. Мы не можем позволить, чтобы нас безнаказанно поливали дерьмом. Не выплывем!..
Вопрос с общественным мнением надо было срочно решать. А поскольку прямо сейчас представители ведущих изданий не рвались с нами общаться, нужно было выходить на сетевых игроков, формирующих общественное мнение.
После того, как я обдумал эту мысль, пришлось ещё раз заново формулировать её на местном языке. Итого вышло, что нам нужны ведущие известных сетевых дневников с большим количеством подписчиков.
Но если получится выйти на официальные издания, тоже будет неплохо…
А ещё требовалось срочно приструнить тех, кто уже начал лить на нас грязь. Иначе, почувствовав безнаказанность, они завтра-послезавтра выльют ещё больше.
— Я всё! — сообщила закутанная в халат Авелина, выходя из ванной.
— Иду! — кивнул я. — Ты пока новости почитай…
Где-то в процессе намыливания, я услышал из комнаты возмущённый крик:
— Но всё это враньё!.. Да как они могли⁈
Усмехнувшись, я обещал себе успокоить девушку, как только выйду из душа. А пока что начал напевать под нос услышанную недавно мелодию, которая накрепко засела в голове. Настроение было настолько хорошее, что даже заказные статейки не могли его испортить.
Зато, когда я вышел из душа, то застал прекраснейшую картину: забыв поплотнее запахнуть халат, Авелина расхаживала от одной стены до другой, как разъярённая тигрица. Следя за ней взглядом, я почувствовал, что ещё немного, и мы снова задержимся на двадцать минут…
И честно решил предупредить жену:
— Лина, ты в серьёзнейшей опасности!
— Что⁈.. — девушка непонимающе посмотрела на меня, а затем перевела взгляд ниже и всё поняла. — Ой…
Мило покраснев до кончиков ушей, она плотно запахнула халат, после чего вновь скосила взгляд на меня пониже пупка…
И решительно завязала пояс с таким видом, будто ничего предосудительного мы ночью не делали, и вообще она очень приличная девушка.
А затем сунула мне под нос трубку:
— Это же враньё, Федь!
— Да, и, скорее всего, проплаченное, — кивнул я. — Правда, не думаю, что слишком уж дорого обошлось…
— Да что эти осведомители себе позволяют⁈ — негодовала Авелина.
— За сто рублей почти любой осведомитель обольёт дерьмом почти кого угодно… — философски заметил я. — А мы им не страшны, вот они и не стесняются.
— Они же разрушат общественное мнение о нашем роде! — Авелина упёрла руки в бока, пылая праведным гневом. — С этим надо срочно что-то делать!..
— И какие у тебя предложения? — уточнил я, подходя ближе и притягивая жену к себе.
— Ну… Я пока ещё не знаю, что делать… — смутилась та, пряча за ушко вылезшую на лицо прядь волос.
— А я кое-что придумал! — подмигнув ей, заметил я. — И обязательно об этом расскажу… Но исключительно за завтраком. А то, знаешь ли, есть очень хочется…
Завтракали мы в трактире гостиницы. Зайти сюда с улицы было нельзя, он предназначался только для постояльцев. Ну а мы до 11 утра считались таковыми. Дел сегодня предстояло много, и я хотел позавтракать поплотнее, чтобы поменьше отвлекаться на чувство голода.
— Первое, что нужно сделать — определить, можем ли мы до них докопаться в судебном порядке, — сказал я, когда мы с Авелиной утолили первый голод. — Я не очень хорошо разбираюсь в законах, если честно… Но уверен, что есть какая-нибудь возможность взыскать с них за оскорбление.
— Есть, — согласилась Авелина. — Но это сложно, долго, да и подействует не сразу. А общественное мнение складывается уже сейчас.
— Именно поэтому надо не защищаться, а наступать, как на войне! — покивал я.
Увы, рассказать жене о том, что такое информационные войны и как в них побеждают, я не мог. Хотя Андрей с этим явлением был, естественно, знаком. А я собирался воспользоваться его опытом.
— Это не война, — заметила Авелина. — Это…
Она на миг задумалась, а я воспользовался паузой:
— Это, Лин, именно война. Просто ведётся она не порохом и пулями, а дерьмом и словом. Извини, конечно, что за столом… Первое, что надо сделать — это найти площадки, через которые мы донесём до общества свою точку зрения. Это могут быть влиятельные ведущие дневников или, возможно, просто известные личности. Жаль, конечно, что пока нельзя привлечь Дуню… Она бы смогла помочь нам с молодёжью.
— Слово против слова, и слово дворянина стоит дороже… — уловив мою мысль, кивнула Авелина. — Да, это, пожалуй, поможет нам устоять.
— И это ещё не всё. Это только защита! — поднял палец вверх я. — Второе, что нам предстоит сделать — начать наступление. И для начала ударить по тем, кто непосредственно кидал в нас дерьмом. То есть по Перемыкову, Перепелу и Кафарову.
— Слишком они влиятельные, чтобы до них дотянуться… — поморщив лоб, расстроенно вздохнула Авелина. — Можно было бы аккуратно надавить на них силой… Но это если бы у нас была служба безопасности. А у нас только десяток «ирбисов», и те на охране особняка.
— Нет, не наш метод в любом случае… Они ведь нас не руками били, а словом. Вот и нам их надо бить словом. Думаю, нужны частные расследователи. И я уверен, что такие в Ишиме найдутся. Надо, чтобы кто-то покопался в грязном исподнем этих троих…
— Ну фу… — Авелина даже вилку отложила. — Зачем нам их исподнее, Федь, а?
— Прости, это образное выражение! По-настоящему никто в их исподнем копаться не будет! — сразу же объяснил я, вспомнив, что здесь такого выражения нет. — Просто… Чем выше забирается человек, тем больше у него маленьких грязных тайн. И эти тайны он, естественно, старается упрятать поглубже. Туда, куда никто в здравом уме не полезет. Как, например, в корзину с грязным исподним. И вот эту всю грязь надо вытащить. В самом лучшем случае, поймать одного из них на измене и любовных утехах на стороне.
— Думаешь, люди их положения позволяют себе такое? — удивилась Авелина.
— Лин, ты знаешь… Вот именно в их положении такое себе позволяют чаще, чем кажется. Это работяга с завода, или дьяк из делового предприятия крутится, как белка в колесе, из сил выбиваясь ради семьи. А многие из таких, как эти трое, уже всего наелись. Ну а теперь им хочется больше. Им хочется запретного. И уж если поймаешь на таком, хватай за кокушки. И сжимай, пока он, зараза, пищать не начнёт…
— Федя, а тебе точно девятнадцать лет? — наклонив голову вбок и глядя на меня распахнутыми глазами, уточнила Авелина. — Потому что я тебя сейчас самую малость не узнаю…
Упс! Попаданец прокололся, внимание, попаданец прокололся! Код коричневый! Пора стирать исподнее! Андрей, засунься обратно!
— Не люблю я таких… С детства! — нашёлся я.
— Может, попросим Бубна, чтобы вмешался? — побарабанив пальчиками по столу, выдвинула предложение Авелина.
— Нет, его мы в это втягивать не станем… — я покачал головой. — Бубен поможет бить по рукам тех, кто превышает свои полномочия. А то, что предлагаю я… Наверняка опричники и этим иногда занимаются. Однако это не совсем законно. Да и нехорошо может выйти: он сам предъявит чиновникам свои обвинения, и все будут видеть, что это не мы ответили, а опричнина. А сами мы ничего из себя не представляем.