А потом случилось то, чего никто не ожидал.
Елена, выжившая дочь от первого брака, пришла в себя.
В чём, кстати, немало помог ей лекарь. За которого Елена и вышла замуж, не покидая род.
Наследников от них никто не ждал: оба были уже немолоды.Но, как показала жизнь, любовь творит чудеса.Сначала родился старший сын, его назвали Богомилом в честь деда.А затем, спустя пятнадцать лет — ещё двое детей.
Собственно, Дима и Екатерина (в честь старшей сестры матери).
Надо отдать должное, всех детей Елены, своей старшей сестры, наследный князь Дмитрий Богомилович принял как родных. А младших двойняшек — когда умерли их родители, тем было по двенадцать лет — они с женой и воспитывали.
Умерли, кстати, старшая Дашкова с мужем-лекарем по глупой случайности. Их забрала изменённая Тьмой болезнь. Такое случалось в этом не вполне здоровом мире. Старый лекарь до конца не бросал работу, а жена, чтобы не страдать в разлуке, часто ездила с ним. Ну и подцепили смертельную заразу, себе на беду…
Вот такие у Дашковых были семейные тонкости… Впрочем, у многих, кто находился в зале, хватало подобных историй. Как и у обычных людей. Просто за перипетиями жизни «обычных» в норме не следят так пристально, как за родовитыми.
Пока Дмитрий и Екатерина Дашковы развлекали нас беседой, внезапно начался третий танец. Все устремились в центр зала, и мы присоединились.
К моему удивлению, и третий танец я выдержал достойно. Даже ни разу не наступил жене на ногу. Впору было записать в личном дневнике, что Федя — молодец. Но дневников я не вёл уже лет пять.
А потом раскрыли третий зал, где длинные столы ломились от угощений. И, естественно, все сразу же потянулись туда, чтобы подкрепиться, выпить и пообщаться.
А значит, оставалось потерпеть ещё пару часов, и можно будет уезжать. Если, конечно, Авелина не будет против. Пока ей явно здесь очень нравилось. А вот я начинал потихоньку уставать от необходимости улыбаться.
Очень хотелось забиться с бокалом в какой-нибудь тёмный угол.
К счастью, вскоре подоспела помощь: цесаревна, Дашковы и Василиса, затесавшаяся в их компанию, похитили у меня жену. А вместо неё оставили Витю Псковича и Диму Дашкова.
Неравноценный обмен, надо сказать…
— Пускай сударыни посплетничают! — заявил племянник князя, беря с подноса три бокала, два из которых передал мне и Псковичу. — Им надо.
— А н-нам? — уточнил Пскович.
— А нам, тем более! — отозвался Дима. — Фёдор, ты ещё танцевать собираешься?
— Нет… Боюсь, дальнейшие танцы приведут к моему полному провалу! — честно признался я.
— Тогда не удивляйся, если у тебя время от времени будут похищать жену! — усмехнулся Дима. — Она девушка красивая.
— Т-только т-ты с-сразу их н-не бей по ли-лицу! — с улыбкой посоветовал мне Пскович.
— Похитители мне настолько не понравятся? — поддержал я шутку.
— О, ещё как! — покивал Дима.
Отвечать, что мне большая часть здешней молодёжи и без того не нравится, я не стал. К счастью, этой самой молодёжи было на приёме Дашковых не так уж много.
— Что, молодые, общаетесь? — вдруг раздался рядом тихий голос.
Я обернулся и с изумлением увидел пожилого дворянина. Того самого, которого заметил на галерее во время танцев.
Само собой, это не помешало мне вежливо поклониться и представиться. Равно как и Виктору Псковичу.
А вот Дима Дашков удивился, кажется, куда больше нас.
— Дедушка? Ты решил спуститься к нам? — впрочем, по его тону было слышно, что он рад.
— Надо же знать, что нынче у молодых творится! — с усмешкой отозвался старик, поправив роскошный, но оттого не менее старомодный костюм.
— Судари, прошу любить и жаловать! Мой дед! Сиятельный князь и патриарх рода, Богомил Афанасьевич Дашков! — представил его Дима.
Мы обменялись любезностями, перескочили на извечную тему погоды — ну а как же! — затем обсудили урожаи на полях княжества…
Ну а дальше Богомил Афанасьевич, хитро поглядывая на нас, зарядил длинную речь о промысловом значении брюквы и её питательных свойствах.
В результате сначала под благовидным предлогом сбежал Дима, а потом — и Витя.
— Ну вот… Так-то лучше, да Фёдор Андреевич? — с довольной улыбкой заметил патриарх Дашковых.
Нет, я изначально догадывался, что он всё это специально устроил. Но зачем?
— Не могу сказать, что компания Дмитрия и Виктора меня тяготила… — улыбнувшись в ответ, заметил я. — Но, видимо, я вам зачем-то понадобился. Верно, Богомил Афанасьевич?
— Именно так, Фёдор Андреевич, именно так… Пойдёмте-ка, я хочу вам кое-что показать… — старик взял меня под руку и потянул в ему одному ведомою сторону.
Пробираясь среди гостей, мы достигли стены зала. А там старик открыл неприметную, на первый взгляд, дверь за колонной. И первым зашёл внутрь, поманив за собой сухой морщинистой рукой.
Мы оказались в полутёмном коридоре. Вокруг не было никого, кроме слуг. Да и тех мелькало не так уж много. Дойдя до конца коридора, старик свернул направо, открыл новую дверь и вышел в следующий коридор.
На этот раз более освещённый. И явно расположенный в жилой части дворца.
Подойдя к одной из дверей, патриарх Дашковых так же молча поманил меня зайти. За дверью обнаружилась просторная комната, похожая на залы для совещаний. Разве что вместо стульев здесь стояли роскошные кресла, обитые красным бархатом.
И мы тут были не одни. На одном из мягких кресел, попивая кофий, сидел Дмитрий Богомилович собственной персоной. А у стены застыл пожилой слуга, задумчиво разглядывающий занавески на окнах.
— Ну что, сын? Напился своей гадости? — морща нос от запаха кофе, спросил патриарх и уселся в свободное кресло. — Фёдор Андреевич, не стойте столбом…
— В самом деле, Фёдор, садитесь! — отставив чашку в сторону, предложил князь Дашков. — Простите, что пришлось вас прямо с танцев похищать… Однако дело у нас важное. А просто так, на людях, пообщаться с вами я не могу…
— Не можете? — удивился я, устраиваясь за столом.
Интрига… С каждой секундой дело обстояло интереснее и интереснее.
— Всё из-за спора! — подмигнув мне, объяснил Дашков.
— Мой сын, видите ли, умудрился с царём поспорить!.. — ворчливо добавил старый патриарх, широко расставив руки для выразительности. — Это же надо было так сглупить, а!
— Пап, ну прекрати. Дело давнее… — поморщился князь. — Фёдор? Чаю, кофия?
— Кофия, если можно, — кивнул я.
Сам я покупать кофе не торопился. Но иногда жуть как хотелось. Ничего с собой поделать не мог.
— Михаил, сделай чашечку, будь добр! — обратился князь Дашков к пожилому слуге.
— Сию минуту! — отозвался тот и вышел из комнаты.
— Фёдор, вы же не против по-простому, по именам? — спросил, между тем, князь.
— Самой собой! — кивнул я, не став отказываться.
— Меня в это не впутывайте! — скрипуче хихикнув, погрозил нам пальцем Богомил Афанасьевич.
— И не собирались, ваша светлость! — со всем почтением ответил я.
— Вот! Старших уважать надо! — довольным тоном провозгласил патриарх.
— Насколько я понял, времени у нас немного… — напомнил я. — Зачем мы здесь собрались?
— Его не то, чтобы немного… — признался Дмитрий. — Однако сейчас нам с вами ещё нельзя общаться напрямую. Во всяком случае, пока его величество не подтвердит конец спора…
И, прокашлявшись, сделал ещё один глоток кофе:
— Этот спор, Фёдор, случился в то время, когда, по сути, погиб ваш род…
Я изобразил на лице живейший интерес.
— Я просил царя не отбирать у вас, Седовых, дворянское достоинство. А государь утверждал, что сами вы больше ни на что не годны. Я в ответ настаивал, что ваш род ещё обязательно поднимется… Слово за слово, и мы поспорили, что потомки Седовых вновь станут дворянами… — князь усмехнулся. — И видите… Я почти что выиграл спор.
— Почти? — удивился я.
— Царь не может проиграть! — кхекнув, уточнил со своего места патриарх. — Даже светлейшему князю. Если такое случится, его свои же Рюриковичи заклюют. А эта история тогда вышла за пределы личного разговора. О ней слишком многие во дворце узнали. Уж слишком громко царь-батюшка на нервах орать изволил…
— Это так, — кивнул Дмитрий. — И выходит, Фёдор, что я поставил царя и своего друга в неловкое положение… При этом я даже не мог предупредить вас: по условиям спора мне нельзя помогать ни вам, ни Покровским. Тут его величество был непреклонен. Без его разрешения, никакой помощи до конца спора.
— И Покровским, выходит, не помог… — буркнул Богомил Афанасьевич. — И друга ни за что обидел…
— Я был молод и глуп, — признал свою вину князь. — К счастью… К счастью, у моего венценосного друга ещё те опытные плуты в свите. Недавно им удалось всё переиграть.
— Образовав новый род? — догадался я.
— Да! Всё верно! — кивнул Дашков-младший. — История с новым родом сняла целый ворох проблем, крутившихся вокруг вас с женой. Одним ударом несколько целей. Вполне в духе его величества…
Правитель княжества улыбнулся, и даже патриарх кивнул, одобрительно добавив:
— Хитрый царь — хороший царь!
— Так или иначе, мы с его величеством должны встретиться и завершить спор, — подытожил Дашков. — А пока этого не произошло, спор как бы продолжается… А значит, его условия нарушать никак нельзя.
— Простите моё любопытство… — не удержался я. — Так вы, значит, проиграли? Пусть и формально?
— Если говорить, как есть, то я выиграл, — пояснил Дашков. — Все это будут знать, все это поймут… И даже царь готов отдать мне то, что проиграл. Однако, само собой, объявим мы о моём проигрыше.
— Царь не может проиграть такой спор! — снова вмешался патриарх, заметив сомнения на моём лице. — Слишком важный вопрос. И этот спор, нам самом деле, не только о вас, а в целом о двусердых…
Старик посмотрел на меня, и я кивнул, показывая, что вот теперь понял. В этот момент вернулся слуга с чашкой кофе, к которому я приник, смывая горечью напитка горечь самого факта подобных споров. И того, что я со всей семьёй был его объектом.