Да и прислугу бы надо было нанять.
Однако со всем этим лучше разбираться завтра…
Интерлюдия III
На экране показывали разгромленную Посадскую площадь. Вернее, то немногое, что от неё осталось. Правда, без звука: на сцене трактира выступала ватага музыкантов. Но бегущая строка вкупе с со страшными кадрами и так были красноречивы.
Большинство посетителей лишь мельком бросали на экран удивлённо-возмущённые взгляды. И только один, уже начавший снимать дорогое пальто, застыл на месте с затравленным видом.
Заметив его интерес, служащий трактира включил звук. К сожалению, сюжет практически закончился. Услышать удалось только последние слова диктора:
— … По предварительным данным, во время перестрелки были убиты и пострадали чины городской власти, проводившие проверку восстановительных работ. В состав проверяющих входили заместитель городского головы по вопросам культурного наследия Матвей Соломонович Перемыков, главный счетовод отдела культурных памятников города Мирон Арсеньевич Холмистов и голова Прикремлёвского угла Зофия Чтиборовна Твардовская. Мы выражаем соболезнования их родным и близким. Наше осведомители будут следить за ходом расследования. А теперь к новостям…
Сюжет закончился, и служащий вновь отключил звук. Город привык к чрезвычайным происшествиям, которые в нынешнее время шли одно за другим. И очередной вопиющий случай вызывал разве что сдержанное раздражение.
Гости трактира, пожав плечами, вернулись к своим занятиям. Кто продолжил одеваться, кто — разговаривать, кто — с аппетитом есть. И только мужчина, застывший со снятым пальто, ещё какое-то время смотрел на экран с затравленным видом.
А затем начал спешно натягивать пальто обратно.
Смотритель платяной комнаты заметил, что руки у гостя в этот момент тряслись, а лицо заметно перекосило. То ли злостью, то ли ужасом, то ли выражением мрачной решимости.
Мужчина что-то бормотал себе под нос, но смотритель платяной комнаты не расслышал, что именно. Он вообще не слишком удивился. Радом с трактиром находились головные отделы сразу трёх приказов — Полицейского, Тайного и Тёмного. И нередко после таких вот новостей гости поспешно собирались и уходили.
Но странный мужчина не работал ни в одном из силовых ведомств. Он служил головой отдела по работе с городской собственностью, и звали его Руслан Алиевич Кафаров. А увиденный на экране сюжет поверг его в состояние тихой истерики.
Всю ночь Кафаров плохо спал. Хоть его коллега Перемыков и обещал решить все вопросы с Седовым-Покровским, Кафаров был уверен, что у того ничего не получится, и в лучшем случае обнаглевшие дворяне выставят чиновника за дверь. В худшем — устроят громкую ссору, чтобы привлечь внимание общественности.
Впрочем, Кафаров не исключал и убийство. В конце концов, ему не верилось, что Перепел случайно погиб на Рождественском чествовании. Наверняка Седов-Покровский специально подвёл чиновника под растущее гнездо Тьмы. Так или иначе, Кафаров считал, что готов к любому развитию ситуации. Однако увиденное на экране повергло его в глубокий шок.
Вот так открыто, на виду у всех, убить чиновника городской власти мог, в его представлении, только пёс государев. Какой-нибудь не ведающий стыда опричник. С которыми, по имеющимся сведениям, и якшался Седов-Покровский.
Но якшанье не означает службу! По всем документам, Седов-Покровский был обычным двусердым, пусть и родовитым в далёком прошлом. Он не смог бы провернуть такое убийство без последствий. Однако же…
В голове Кафарова, истерзанной подозрениями, всё это казалось целенаправленной атакой на него и его друзей. Привыкший к собственной значимости, он и подумать не мог, что коллега мог банально попасть под раздачу чужих разборок.
И поэтому для Кафарова картина была ясной, как день.
— Вот же наглец!.. Животное!.. Мясник!.. — бормотал он, выходя из трактира, где ему как-то резко стало душно, на свежий воздух. — Извести нас решил, душегуб!.. Ну ничего!.. Я тебе так просто не дамся!..
Правда, чтобы «не даться так просто», у Кафарова было всего два варианта. Либо позвонить Толе, либо идти на поклон к одному местному бандитскому вожаку.
А на Толю чиновник был обижен за провал недавнего поручения. Они даже поругались, когда «кабан» сообщил, что визит в захолустную деревушку прошёл крайне неудачно.
Ну а идти к лихому вожаку было чревато большими долгами, которые затем придётся отдавать. И будь долги исключительно денежными, Кафаров бы не сомневался. Но лихой люд, как и проклятые аристократы, предпочитал брать услугами. А если на выполнении этих услуг поймает городской голова, мало не покажется.
Вот Кафаров и метался меж двух огней. Но всё же благоразумие возобладало, и он решил, что лучше повиниться перед Толей, чем влезать в долги. Решившись, Кафаров достал трубку и набрал давнего соратника.
— Руслан? Надеюсь, ты с извинениями! — вместо приветствия ответил хриплый голос.
— С извинениями, брат! С извинениями, дорогой! — откликнулся Кафаров. — Ты прости дурака, лишнего наговорил тебе… Неправ был!..
— Кафаров, я же тебя знаю… — в хриплом голосе зазвучали подозрительные нотки. — Ты чего звонишь, что нужно-то?
— Беда, дорогой! Совсем беда! — тяжело задышав, ответил Кафаров. — И тебе, и мне беда…
— Так объяснишь? Или подъедешь? — хмуро поинтересовался хриплый голос.
— Подъеду, брат, расскажу! — со вздохом сказал Кафаров.
Через сорок минут Толя, сидя у себя на базе, уже слушал объяснения Кафарова. А тот заливался соловьём, рассказывая и о дружных махинациях трёх чиновников, и о том, к чему это всё привело. Закончил уже привычными истерическими воплями:
— Чудовище! Просто мясник, брат! Второго чиновника прибил! Понимаешь? — вещал Кафаров, расхаживая туда-сюда по помещению внутри старого склада, который Толя снимал за мзду малую. — Он теперь точно до меня доберётся! Точно!
— Горячку не пори! — поморщился Толя, которому не слишком верилось, что дворянин нарочно убирает чиновников.
Толя хоть и имел прозвище «Твердолобый», но дураком не был. Да, порой он бывал слишком упрям и отказывался прогибаться под вождей лихого люда. Однако при этом умел делать выводы и подмечать незначительные детали.
— Какая горячка, брат⁈ Двое погибли сразу, как мы попытались на него давить! Двое! — чуть не поперхнулся возмущением Кафаров. — Перемыков тоже думал, что мальчишка не нарочно! А теперь где Перемыков? А⁈ Где⁈
— Ты, что, всерьёз решил, что ради вашей троицы этот дворянин нападёт на собственный особняк? — хмуро поинтересовался Толя. — Не он это… Может, воспользовался стечением обстоятельств, но и только.
— Мне и Перемыков говорил, что не он это! И где он теперь? А? — продолжал истерить Кафаров.
Несмотря на все доводы Руслана, Толя продолжал сомневаться. Чиновники, по его мнению, сами нарвались. Перепел зачем-то пошёл на Рождественский приём, умудрившись чудом достать приглашение. Там и погиб, хвостиком следуя за Седовым-Покровским, который как дурак полез в самое пекло.
С другой стороны, дурак не дурак… Но двусердым-то дурость обходится дешевле, чем обычным. Не секрет, что организм двусердых с годами становится выносливее, живучее и крепче. Всё-таки у них и сердца два вместо одного.
И если Седов-Покровский отделался ушибами, ссадинами и изгаженными штанишками, то чиновник встречу с тёмным и гнездом Тьмы не пережил. Но это точно было совпадение, совершенно случайное, хоть и трагическое.
С Перемыковым ситуация выглядела более подозрительной. Однако Толя сильно сомневался, что ради одного чиновника стоило уродовать особняк, о чём Руслану честно и заявил:
— Да по тому особняку из гранатомёта жарили! Стоило ради вас троих так подставляться?
— Не ради нас троих! Неэ-э-эт! Ради выгоды, брат! — сверкая чёрными очами, заявил Кафаров.
— Какая выгода в том, чтобы уничтожить здание, которое в твоей собственности? Руслан, ты совсем, что ли? — удивился Толя, изо всех сил сдерживая более обидные слова и выражения.
— Да там не особняк, а мусор! — всплеснул руками Кафаров. — Городской голова ему специально его подсунул, чтобы Дашкову посильнее насолить!
— Чего? — не поверил своим ушам Толя.
— Там здание на ладан дышит, брат! На нём обременение в тридцать тысяч рублей! Пока не отдашь деньги, ни продать, ни обменять не сможешь! — принялся объяснять чиновник. — Эту рухлядь тридцать лет толком не чинили! Легче снести и новое построить! А снести нельзя! Историческая и культурная ценность!
— А-а-а… Значит, ты думаешь, что этот Седов-Покровский сам нападение устроил, чтобы дом снести? А заодно и твоего Перемыкова укокошил? — дошло до Толи. — А может, всё же совпадение?
— Да кому на него нападать, сам посуди, а? — возмутился Кафаров. — У него врагов нет! Новый род, только появился!
— Ну, положим, враги у всех есть, даже у новых родов, — философски заметил Толя. — Там же два рода объединили, Седовых и Покровских. А у этих вторых, как я слышал, врагов хватало. Просто теперь на них нет законного повода напасть.
— И тем более! Если есть враги, всегда на них свалить можно нападение! Главное, чтобы живых свидетелей не осталось! — продолжал давить чиновник.
И Толя задумался. Какой бы истеричкой ни был Кафаров, резон в его словах имелся. Однажды Толе понадобилось одну ватагу лихих ребят запугать. Так он запросто договорился, чтобы во время разборок в лесу помаячил броневик княжеских ратников. Да, найти знакомых в дружине князя оказалось нелегко… Но нашёл же!
А что там дворянину стоит знакомых отыскать? Вот и получается, что сложного в схеме ничего не было. Сначала набрал через доверенного человечка наёмников, чтобы попугали дворянчиков. Такое среди родовитых двусердых практиковалось. Даже не нападение, а просто — налёт.
Прибежали, обстреляли, сделали вид, что на штурм пошли — и свалили. Работы и жертв почти нет, а денег — целый паровоз сразу. Толя и сам пару раз исполнял такое в юные годы. Вот и