Они захотели клад Лампы.
Целый месяц банда Хандрыги сидела по кабакам и местным притонам, вызнавая про меня всё, что только можно. Даже приставили пару человек за особняком наблюдать.
Тут-то Хандрыга и столкнулся с конкурентами, которых оказалось ещё целых две банды. А поскольку клад в их глазах был сказочно огромен, то решили не жадничать. И на дело идти всем многочисленным составом.
Конечно же, Хандрыга планировал убрать конкурентов после получения клада. Я был уверен, что его подельники замышляли то же самое. Однако пока что все три банды действовали совместно.
Сдерживали их лихие порывы лишь два фактора: охрана особняка и пристальное к нему внимание властей. Что могли сделать бандиты с десятком пистолетов и шестью ружьями? На автоматную очередь с ножом и дубинкой не ходят.
Всё изменилось сегодня вечером, когда одному из главарей донесли о продаже крупной партии воинского вооружения. Я дотошно вызнал, кто, когда и при каких условиях сообщил бандитам о сделке. Униженный и замордованный, пленник, кажется, вспомнил даже то, что успел позабыть.
Для бандита всё произошедшее было, как во хмелю. Быстрый угон трёх грузовиков на загородной парковке с устранением всех свидетелей… Налёт на речной порт, где на плоскодонной барже был привезён груз… Кровавое убийство команды… Спешное вооружение и выезд на место… Устранение по пути городовых, пытавшихся их остановить…
Это слилось для бандита в сплошной кровавый угар, который теперь отхаркивался из его памяти отдельными эпизодами.
Похоже, он и сам не понимал, что творил, однако ему нравилось. И власть, и вседозволенность, и маячившее на горизонте богатство. В тупой голове этого душегуба даже не возникала мысль, что после такого их будет искать весь Ишим.
В том числе, и другие лихие люди, лишь бы ишимские власти не устроили тотальную зачистку.
И объяснять ему это было бесполезно. Тяжёлый случай, да…
А когда я закончил допрос, в особняк, снова прикрытый защитой, уже ломилось столько гостей, что отказывать им было бы неприлично. Хотя, конечно, они и забыли загодя предупредить о визите…
Впрочем, сначала нужно было закончить дела в подвале. Пленник трясся на полу от холода и страха, ожидая последнего удара милосердия. Когда начинал допрос, я его, собственно, обещал либо быстро убить, либо медленно и со вкусом. Правда, как-то забыл сказать, что есть и другие варианты…
— Этого одеть и сдать городовым, — сообщил я Давиду, единственному, кто остался на всю сцену допроса.
— Понял, ваше благородие, — кивнул тот, уважительно посмотрев на меня. — А что он слегка… Того… Помялся… Это не страшно?
— Давид, я вам советую ознакомиться с некоторыми особенностями русского законодательства о родах двусердых… Это на улице он может мне в лицо плюнуть, а я — утрусь. А вот в моём доме, на моей земле, после того, как он устроил здесь стрельбу, даже обычный теряет все права, которые ему гарантировали государь и Дума.
— А если бы он сказал, что просто мимо прогуливался? — с интересом спросил Давид, поднимая пленника за шкирку.
— Вон там есть остатки подземного хода… Если залить их ещё чуть-чуть бетоном, никто и не заметит! — я пожал плечами. — А вы просто скажете, что не брали никакого пленника.
— Лихо… — оценил Давид, прислонив бандита к стене.
— А вы его рассказ слышали? — хмыкнул я. — Заслуживает он хотя бы каторги-то?
— Слышал… Пожалуй, для таких и смерть слишком лёгкий выход… — согласился глава охраны. — Одевайся, мразь…
С этими словами он бросил бандиту в лицо ком одежды, снятой с него же перед допросом.
Наверху, в гостиной, собралась половина бойцов, а за столом сидели Авелина, Тёма и… Пьер.
Стряпчий лишь скромно улыбнулся в ответ на мой удивлённый взгляд.
— Федя, всё в порядке? — Авелина подошла ко мне и, явно волнуясь, заглянула в глаза.
— Всё хорошо. Подонок рассказал много интересного и неприятного… — ответил я тихо, а затем повернулся к старику: — Пьер, рад вас видеть, но… Неужто в вас проснулся дар провидца?
— Я просто снял себе жильё неподалёку! — с улыбкой признался тот. — Из окон, надо сказать, изумительный вид на раменье… Но сегодня оттуда стреляла пушка. Проследив по карте направление выстрелов, я понял, что мне что-то не спится… И решил, что надо ехать сразу, не дожидаясь, когда вы позвоните. Вы не волнуйтесь: я не торопился, ждал конца стрельбы. А потом ваши люди были столь любезны, что помогли проскочить в особняк через защиту… А это?..
— Один из нападавших, — кивнул я, оглянувшись на Давида, который втолкнул пленника в комнату.
— Он слегка помялся… Порезался… Поломался… Не в форме, в общем! — озвучив выводы, Пьер чуть сморщился.
— Да, очень правдолюбивый человек оказался, пусть и негодяй… Он так яростно требовал, чтобы ему дали высказаться, что бился об мой кулак, резался об мой нож и подсовывал под ноги пальцы… Бывает… Совесть заела, наверно!.. — кивнул я.
— Да, это мы замнём, вы в своём праве! — не нашёл возражений стряпчий.
А я залез в трубку и переслал ему копию нашего с пленником разговора. Заодно и пояснил:
— Чем больше будет дубликатов записи, тем лучше.
— Ваша с ним беседа? Пожалуй, воздержусь от прослушивания на ночь глядя… — покивал стряпчий.
— А что с гостями-то делать, ваше благородие? Там, за куполом, их уже ого-го сколько собралось… — вмешался один из новых десятников, Владимир.
— Запускайте уже… Чего их держать-то!.. — вздохнул я и посмотрел на жену. — Лин, сделаешь в защите проход?
— Сейчас…
— И давайте чаю, что ли, заварим… Пару вёдер… — вздохнул я.
Ночь обещала быть тяжёлой.
К слову, ворота мы открыли очень вовремя. Если до этого рядом тёрлись, в основном, городовые, то когда «ирбисы» уже открывали створки — над площадью завис вертолёт, выпуская из своего чрева семерых бойцов в тяжёлой броне.
И если пятеро из них действовали, как военные, то двое других — один покрупнее, другой поменьше — направились прямиком к особняку. Крупный по пути снял шлем, и мне оставалось только обречённо вздохнуть.
В наше развороченное жилище пожаловал Дмитрий Богомилович Дашков. Собственной персоной.
Вторую фигуру я тоже сразу узнал, хотя рыжие локоны из-под шлема не выбивались. Однако чуйка сработала. Её высочество цесаревна Александра решила узнать, что это у её подопечных сегодня такое интересное происходит. Расстроилась, поди, что два налёта на особняк обошлись без её участия…
Небось думала, что самое интересное у гнезда Тьмы творится. Ан нет! Артиллерией по жилой застройке? Запросто! И всё это чья заслуга? Феди Седова-Покровского! Мелькнула даже мысль, что мне сейчас тоже полевой допрос устроят. Уж очень лица были у высоких гостей решительные и заинтересованные.
— Ну-ка посторонитесь, судари! — властно оттеснил Дашков городовых, пытавшихся прорваться за ворота.
Те не сразу поняли, кто сюда пожаловал. А когда осознали, сразу же расступились в стороны. И больше попыток пролезть внутрь не предпринимали.
— Доброй ночи, Дмитрий Богомилович! — вежливо приветствовали гостя мы с Авелиной.
— И доброй ночи, цесаревна! — тихо добавил я, услышав из-под шлема короткий смешок.
— Доброй… Наверно! — согласился Дашков. — Давайте-ка лучше по именам, я тут по-дружески, так сказать…
Войдя в дом, князь оценивающе осмотрел расстановку сил: у каждого окна по два вооружённых охранника. И даже одобрительно, как мне показалось, похмыкал.
— А вы зря времени не теряли! — вслух высказался он.
— Было бы глупо не озаботиться после первого-то раза… — улыбнулся я.
— Да о чём тут вообще заботиться? — парировал Дашков. — Эта халупа, смотрю, вот-вот развалится…
И в этом он был, к сожалению, прав. После ночного артиллерийского обстрела, хоть и сдержанного щитом, наземная часть особняка выглядела удручающе. Но я-то видел этот дом и до всех испытаний, выпавших на его долю. Поэтому честно и откровенно заявил:
— Когда мы сюда въехали, выглядел он тоже не очень.
— А на этот счёт у меня будет отдельный разговор с градоначальником, — хмуро заметил Дашков. — Мы с ним, конечно, не особо ладили всю дорогу… Но такой наглости он себе раньше не позволял.
— К вашему градоначальнику, князь, и у меня вопросы появились… — призналась цесаревна, сняв, наконец, шлем.
Надо отдать должное «ирбисам», те почти и не косились в её сторону. Держали себя в руках, хотя в Ишиме члена правящего рода так запросто не встретишь.
— А это у вас кто? — заметил Дашков связанного бандита, дрожащего в углу.
— Пленник, — ответил я. — Много увлекательного поведал, кстати…
— Это правильно! Откровенность — это хорошо! — оценил князь. — Я сейчас главу Полицейского Приказа сюда приглашу, пусть этого говоруна забирает. А заодно пусть ответит мне на пару вопросов. Расскажи пока, чего он тебе там наплёл… А это кто у нас? Стряпчий Пьер, давненько тебя не видал!..
— Ваше сиятельство! — старик прилежно встал, чтобы отвесить поклон.
— Сиди-сиди… — отмахнулся князь.
Рассказывал я коротко и сжато. К концу моего рассказа все собравшиеся, кроме бандита, сидели с чаем, а кто-то из бойцов даже баранки притащил. Ума не приложу, где взял, но баранки оказались вкусные.
— Это что, обычное разбойное нападение? — удивилась цесаревна, когда я закончил.
— Думаю, Фёдор не просто так упомянул плоскодонную баржу… — хмуря брови и о чём-то сосредоточенно думая, заметил Дашков.
— Сведения об оружии бандитам очень удачно слили, да… — кивнул я. — Кто-то им явно помог, чтобы сегодня ночью на нас напали. Но вот кто… И кто первые нападавшие, я тоже не знаю. А у них, выходит, совсем не тот заказчик, что в этот раз.
Дверь открылась, пропуская внутрь новых гостей. На сей раз прибыли главы Полицейского и Тайного Приказов. Давид, оставшийся на воротах, как-то понял, что этих гостей задерживать не надо.
— Знакомьтесь, Фёдор. Это люди, лично несущие ответственность за произошедшее! — с усмешкой представил их Дашков. — Арков Емельян Михайлович, голова Тайного Приказа. И Предельный Илья Добрыневич, голова Полицейского Приказа. Ну что, судари? Что скажете в своё оправдание?