Возможно, даже атомный.
— Зависит от загруженности отдела бракосочетаний в Семейном Приказе, — объяснил я.
— Они, знаешь ли, всегда загружены. Даже зимой! — заметила мама. — Надо было хотя бы за недельку записываться. А то и за две. К тому же… Ты ведь на юге ещё?
— Ну да.
— А там, считай, вечное лето. И, значит, всегда большая очередь! — просветила меня мама.
— Понимаешь, у нас с будущей женой… — начал я.
— Федя, кстати, а твою будущую жену как зовут? — вкрадчиво спросила мама.
— Авелина Павловна… — ответил я, покосившись на Покровскую.
— Авелина? Да? — я вот прямо отчётливо видел, как мама стоит с трубкой у уха и взглядом, устремлённым в бесконечность. — Покровская, значит, да? И что, она согласна на брак с тобой?
— Ну… Ты согласна? — я решил, что ещё не поздно спросить, хотя бы приличия ради, и посмотрел на Авелину.
— А меня и не спрашивали… — стараясь не рассмеяться, уткнулась в стакан с соком она.
— А её и не спрашивали, мам! — передал я родительнице.
— А тебя? — голосом, в котором слышалась уже не зубная боль, а далёкие отзвуки грозы, уточнила мама.
— И меня не спрашивали, — честно признался я. — Озвучили, так сказать, готовое государственное решение…
— А фамилия у вас какая будет? — поинтересовалась мама. — Она станет Седовой, или ты Покровским?
— Мы станем… Седовыми-Покровскими, — ответил я.
— Насколько я помню, о таких изменениях надо бы государя в известность поставить. Это, знаешь ли… — мама вдруг сделала паузу. — Вам приказали, да?
— Ну да, мам, — решил не отпираться я.
— Государь, да? — уточнила мама, и по голосу я понял, что гроза приближается.
Однако Рюриковича покрывать не стал. Всё равно же придётся признаваться рано или поздно, как, что и почему.
— Да, мам.
— Вот же… — начала родительница, но я успел её прервать:
— Думаю, тебе это не стоит озвучивать! И даже думать не надо! Просто… Ну… Ты понимаешь!
— Я понимаю только, что наш батюшка-царь опять какую-то дурость придумал!.. — раскатами грома прогромыхало мне в трубку. — Ему, понимаешь!..
— Мама!..
— … Мало того, что с нашими родами случилось! — даже не заметила мои попытки родительница. — Нет же, блин, у него новая дурь в голове!.. И плевать ему и на ваши чувства, и на мои седые волосы!.. И на безопасность твоих сестёр и брата!.. Ему лишь бы…
— Мама, прекрати. Вот сейчас прекрати. О безопасности он…
— … Новое плутовство провернуть! — снова проигнорировала меня мама. — И плевать ему, чем всё закончится! Он же у нас самодержец! Чего хочет, то и воротит!
— Мам, ну а если нас слушают? — уточнил я, уже не надеясь заткнуть родительницу.
— ТАК ПУСКАЙ ЕМУ ПЕРЕДАДУТ! — проорала мама в трубку. — А если этого мало, то я вспомню парочку любимых папиных слов!.. И добавлю!..
Я посмотрел на Авелину, которая с широко раскрытыми глазами слушала доносившиеся из трубки крики.
— Мам! Мама! — я предпринял отчаянную попытку. — Мам, а что такое «бздыря»?
— Что? — наконец, сбилась мама.
— Что такое «бздыря»? — упорно повторил я.
— Так скотину называют, которая от оводов бегает, задрав хвост, в знойное время… — ответила родительница. — Есть даже глагол такой, «бздырить». А ты это к чему?
— Да просто уточнил… — соврал я.
— Ты меня с толку-то не сбивай! Что, нельзя было от брака отказаться? Вы с Авелиной что, два телёнка, которые сами ничего не могут? — уже чуть менее грозно прогромыхала мама.
— Ну, если не основать новый род, Авелину рано или поздно убьют, — заметил я. — И меня, скорее всего, тоже. А так… Царь говорит, что о безопасности можно будет не волноваться…
— Ну как знала, что новое плутовство задумал! — резко успокоившись, вздохнула мать. — Так… Где-то у меня была бутылочка вина…
— Если ты о маленькой бутылочке, то о ней уже лет пять ничего неизвестно! — напомнил я. — Пала в бою с твоими больными нервами, которые тебе портят неблагодарные дети.
— Нет… Нет, я себе вина купила! — не став даже реагировать на подколку, отозвалась мама. — Всё думала в выходные посидеть, но как-то забыла…
— Мам, понедельник же! — возмутился я.
— Ничего! Я чуть-чуть! За вашу свадьбу! — заверила родительница, мгновенно отбив вызов.
Я попытался перезвонить, то телефон матери уже не отвечал. А Авелина, глядя на моё обескураженное лицо, не удержалась и принялась смеяться.
— А ты чего смеёшься? — шутливо возмутился я. — У меня мать на пару сроков себе наговорила…
— Мне кажется, этот тот случай, когда её простят! — всё ещё давясь смехом, ответила Покровская. — У неё всё-таки был серьёзный повод!..
— Повод у неё был… — я огляделся и наткнулся взглядом на стоящего неподалёку Иванова, который, вероятно, направлялся к нам, но так и не дошёл.
Похоже, его остановил чей-то телефонный звонок. И теперь Иван Иванович слушал, кивал, вскидывал брови… А потом бросил: «Не надо!.. Спасибо!» — и отбил звонок.
— Здравствуйте, Иван Иванович! — вежливо поздоровался я, хотя мы с ним сегодня дважды виделись.
— Да… Фёдор Андреевич, ваша мама — замечательная женщина… Но явно многое унаследовала от своего отца, — усмехнувшись уголками губ, заметил опричник.
— А вам уже рассказали? — сделал я круглые глаза.
— Само собой!.. — отозвался Иван Иванович. — Я попросил пока не говорить государю. А то с него станется лично позвонить, чтобы новые слова узнать… Федор Андреевич, Авелина Павловна! Через два часа придёт портной: с вас нужно снять мерки. Завтра в десять утра вы расписываетесь в головном отделении Семейного Приказа. Сначала роспись, затем — венчание в церкви. Свидетелей брака можно не искать: их предоставит государь. Так что… Если собираетесь ещё купаться, то поторопитесь. Времени на беззаботную холостую жизнь, молодые люди, у вас осталось немного.
Глава 2
Из книги «Тайные ордена и сообщества Европы», раздел«Орден Истинных Саксов»
Саксы, как и подчинённые им племена, давно стали отдельной народностью со своими традициями и укладом быта. Однако, говорят, среди них до сих пор не перевелись потомки древних воинов, когда-то грабивших Рим, служивших Риму и бросавших вызов Карлу Великому.
После 793 года остатки европейских саксов бежали к родичам в Британию, где долгие годы зализывали раны в Сусе-Саксе. Однако, когда на Европу хлынули отродья из Скандинавской Тьмы, этот народ вновь поднял головы. И началось всё в Вест-Саксе, с восстания против Плантагенетов и франков.
В долгой войне, поддержанной эриннахскими родами, саксы захватили власть над островом. Но старые распри с франками вскоре угасли перед лицом общей угрозы. По договору, сакские войска на кораблях — построенных и наёмных — высадились в Датском королевстве, которое уже практически погибло в те дни под натиском Тьмы.
Естественно, были среди саксов и те, кто выступал против помощи бывшим врагам. Более того, они предлагали дать отродьям Тьмы разорвать заодно и Франкское королевство, дабы свершить месть за былые обиды.
Сторонники этого подхода называли себя Орденом Истинных Саксов, хотя истинность их происхождения до сих пор остаётся под вопросом.
А после завоевания саксами северо-восточной части Европы, Орден Истинных Саксов выступил против королевской власти. И в середине 14-го века в Британии разгорелась новая гражданская война.
Как известно читателям из уроков истории, победила корона, а Орден был, как долгое время считалось, уничтожен. С того мгновения и отсчитывает свою историю Сакское королевство. Однако, как показала история — это был далеко не конец.
В середине 16-го века название Ордена всплыло вновь, когда наследный принц Франкского королевства пал от исконного оружия саксов, одноимённых клинков. И случилось это, несмотря на охрану из опытных мушкетёров и двусердых стражей.
С того дня Орден Истинных Саксов известен не как политическая сила, а как сообщество умелых душегубов, способных выполнить любой заказ.
Свадебные костюмы с нуля нам, конечно, шить не стали: времени бы не хватило. Но подогнать готовые под наш размер? Не так уж сложно. И этим-то портные, сняв с нас мерки, и занялись.
И нет, здесь свадебные наряды не растеряли национальный дух.
В итоге, мне полагалась косоворотка, ну или просто стилизованная рубашка навыпуск, к ней — свободные тёмные штаны, а ещё широкий пояс с зацепом на левом боку и свободными концами. Раньше пришлось бы ещё натянуть сапоги… Но в двадцатом веке даже ревнители традиций переключились на нарядные туфли.
К слову, особую нарядность подчёркивали узоры, желательно с золотом. И ещё неплохо бы для красоты лямку с металлическими заклёпками. Совсем как у сраных ковбоев из мира Андрея.
У женщин всё тоже было непросто. Свадебное платье — что-то среднее между длинной рубахой и сарафаном, а вместо пояса — корсет. И это всё тоже должно быть нарядным. Ну то есть, как минимум, вышивка и сочетание красного с белым обязательны. Ну а причёску должен венчать обруч с височными подвесками и фатой — и никак иначе.
Учитывая, что жениться нам предстояло на тридцатиградусной жаре… В общем, Авелине я откровенно сочувствовал. Спасибо, хоть ткани в царских запасах были лёгкими, почти невесомыми.
Когда портные выпустили нас из цепких лап, меня потащили к цирюльнику, а Авелину — куда-то ещё. Причём с подозрительным воркованием и обещаниями завтра сделать из неё писаную красавицу. Как будто она и без того не красавица — даже обидно, чесслово…
Меня же просто побрили и подстригли. Вновь я легко отделался. Вспомнились слова моей сестры Софии: «Хорошо вам, мужикам. Проснулся, плюнул на ладошку, волосы пригладил… И уже красавец».
Видимо, так оно и было.
После ужина нас усадили подписывать кипу документов. А поскольку мы оба, как говорили в мире Андрея, те ещё социопаты, то и прочесть, что именно подписываем, не заленились.