Смерив взглядом оставшуюся кучу щебня, царь тяжело вздохнул. И снова повернулся ко мне:
— Ну и долго мы будем молчать? — уже спокойнее поинтересовался он.
— Думаю, Фёдор Андреевич не может ответить на ваш вопрос, ваше величество, — осторожно заметил Иванов. — Он и сам не знает, почему вечно оказывается не там, где нужно.
А вот я не был согласен с этим утверждением. Для меня всё выглядело логично и последовательно. Сначала я обгорел, затем не мог уснуть из-за ожога, а потом вышел воздухом подышать… Ну и наткнулся на врагов.
— Ну оказался он не там, где нужно, и что? Что, сложно было не геройствовать после того, как поднял тревогу? Всего-то и требовалось, что уйти обратно, в кровать, прикрыв за собой дверь… –пошевелил бровями государь, оскорблённый, похоже, в лучших чувствах.
Ещё бы — его гость, и сам отбивался от убийц, пребывая в этот момент под покровительством государя.
И да, мне уже объяснили, что в сущности я — «героический баран», как здесь на юге говорят. Скифский дворец, резиденция Рюриковичей на грекоморском побережье, считался неприступной твердыней. Как мне объяснили, он был одним из самых защищённых зданий во всём Корсуньском городском округе.
Чисто теоретически, на него можно было обрушить ядерную бомбу, и он бы выстоял, разве что слегка вздрогнул.
Что, конечно, никто не проверял.
То есть, убийцы бы не смогли проникнуть внутрь Авелининых покоев. К сожалению, это утверждение было сродни утверждению про ядерную бомбу. А именно, его никто не проверял.
Я вот сильно сомневался, что, помимо одного «героического барана» внутри дворца, снаружи нашлось ещё тридцать таких же «баранов». В смысле, убийц, а они, наверно, не совсем тупые, чтобы лезть в заведомо непроходимый квест.
Но начинать объяснения с этого аргумента, видимо, не стоило. Хоть царь и повеселился, устроив битву на пляже, но теперь изволил пребывать в гневе.
Видимо, всё-таки не хватило ему врагов, чтобы хорошенько размять кости…
И я решил не нарываться, начав издалека:
— Ваше величество, мне, конечно, уже объяснили, как хорошо защищён Скифский дворец… Но тогда я не знал об этом, вот и действовал исходя из того, что видел. То есть, увидел нападавших, позвал на помощь, а пока ждал её — отбивался…
— А отступить обратно в покои ты не мог? Надо было вот эти вот… — царь раздражённо покрутил пальцами. — … Самоубийственные прыжки совершать? А если бы ты, царский гость, прямо во дворце убился? Ещё и накануне свадьбы? И вообще… Думаешь, охрана без тебя бы не справилась?
— Тревога ещё не поднялась. И я не видел охраны в тот момент, — признался я. — Просто защищал себя и Авелину, особо не думая…
— Вот-вот! «Не думая» — это прямо про тебя! — уже куда мягче согласился царь, с размаху опускаясь седалищем на стул.
— А когда подумал, то пришёл к выводу… Что не стали бы убийцы впустую лезть по стене дворца, не имея возможности обойти защиту… — добавил я, скромно потупив взгляд.
Царь хмуро уставился на меня, а вслед за ним то же сделали и остальные присутствующие. И только Вячеслав Андреевич Постриг, старший ратник, прочистил горло, а затем поднял руку, как гимназист на уроке.
— Что ещё? — с раздражённым пыхтением уточнил царь.
— Прошу прощения, ваше величество… Но в кустах был найден артефакт «Взломщик», причём довольно высокого ранга, — признался Постриг. — Боюсь, Фёдор Андреевич оказался прав в своих предположениях. Убийцы всё же могли вскрыть систему защиты…
— Артефакт цел? — на секунду замолчав, всё же уточнил государь.
И уже совсем другим голосом. Кажется, разнос плавно перетекал в рабочее совещание.
— Цел, работает… — кивнул Постриг. — Один из пропавших в начале 19 века из русской царской сокровищницы.
— Да кто бы сомневался! — буркнул его царское величество. — Ох, долго ещё нам та смута аукаться будет…
Смут было две. Сначала бойня между Рюриковичами, ещё во времена наступления Тьмы. Естественно, это давнее событие уже затёрлось в народной памяти. А вот Смута начала 19-го века пока ещё не забылась. Тем паче, участвовали там не только Рюриковичи, но и некоторые из русских родов, решивших под шумок восстать. Да и иностранцы, естественно, свой длинный нос сунули…
В результате, тогда из взрослых членов династии выжил только один. Тот самый Константин Нежданный, который впоследствии как-то подозрительно рано умер.
Дверь в комнату для совещаний раскрылась, и вошёл поверенный царя. А следом за ним двое ратников, между которыми, словно пустой мешок, болтался один из слуг. И судя по кровоподтёкам на лице, чем-то он сильно провинился. Совсем царские ратники сегодня невежливые, да!..
— Вот, ваше величество… — доложил поверенный. — Полторашкин Игорь Игоревич. Уже сорок лет работает на ваш род. Ранее ни в чём подобном не замечен.
— Что замечен не был, это не его заслуга, а ваша промашка, — нахмурившись, заметил царь. — Так и что он сделал?
— Когда я звонил в Семейный Приказ, Полторашкин находился неподалёку. Услышал про свадьбу, совместил с тем, что во дворце находятся Седов и Покровская… Ну и слил всё осведомителям.
— Я только осведомителям… — с пустым взглядом прошептал слуга. — Только подзаработать хотел…
— Кто-то из осведомителей на тебе тоже подзаработал! — хмуро сообщил ему царь.
— Пожалуйста!.. — взгляд у слуги стал более осмысленным. — Я не хотел!.. Я не знал!..
— Не хотел, не знал… Слава! — государь посмотрел на старшего ратника.
— Да, ваше величество! — подхватился тот.
— Полторашкина допросить и казнить! — приказал Рюрикович.
— Не-е-е-е-е-ет! — заорал слуга, принявшись вырываться. — Нет!!! Не надо!!! Не губите, государь!!!
— Если! — рявкнул царь, посмотрев на Полторашкина, и тот заткнулся: — Если скажет, кому слил сведения, разрешаю пулю в затылок. Если нет, петлю на шею.
— Не-е-е-е-ет!!! — слуга сорвался на визг и, в попытке вывернуться, чуть не сделал сальто в руках ратников.
Откуда только силы взялись? Только что же висел мешком!
Впрочем, экономить силы у слуги не было резона. Лучше уж хотя бы побрыкаться напоследок.
— Уведите! — болезненно поморщившись, приказал царь.
Его поверенный, два ратника и бьющийся в истерике слуга покинули кабинет. Однако истерические вопли ещё какое-то время слышались из-за двери. А ведь здесь, между прочим, хорошая звукоизоляция…
— Разрешите идти, ваше величество? — спросил Постриг, получивший приказ.
— Иди, Слава! — кивнул царь. — И ты, Иванов, давай… Узнай, какая сука это всё придумала.
— Боюсь, немного доказательств мы найдём… — заметил Иванов.
— А мне много и не надо! — буркнул царь.
Иванов и Постриг вышли, оставив внутри только меня, царя и дворецкого.
— Виталька! — царь посмотрел на дворецкого, которого я бы в жизни так простецки не назвал.
Всё-таки этому почтенному мужчине было годков уже под девяносто.
— Да, ваше величество? — спокойно отозвался тот.
— Проверь всех слуг лично, будь добр! — велел царь. — Донеси им историю Полторашкина и напомни о жестокой каре за предательство. Можешь ещё красок добавить, чтобы совсем уж впечатлились. Всё ясно?
— Да, ваше величество, — кивнул дворецкий. — Прислать вам слугу с напитками или снедью?
— Пусть вино принесут… Для меня и Седова… — с задумчивым видом отвернувшись к окну, буркнул царь.
— А может… — начал я, намекая, что мне бы тоже свалить и не отсвечивать…
Однако государь придерживался иного мнения.
— Сиди уже! С кем мне ещё пить-то? С котом, что ли, с твоим валерьяны налакаться? Это ты гость, тебя по делам гонять не положено. А остальные на работе, вот и пусть побегают. А то совсем расслабились и мух не ловят… Целый отряд ОИС под носом высадился, ишь ты!..
— А что за ОИС? — поинтересовался я.
— Орден Истинных Саксов, — объяснил царь. — Те ещё мудаки, если честно… Но со своими правилами.
— Наёмные убийцы? — уточнил я.
— Они самые, — кивнул государь.
В этот момент дверь открылась, и вошла служанка с подносом, на котором виднелась бутылка вина, порезанный кубиками сыр и два бокала. Поставив поднос на стол, она дождалась знака от царя и удалилась, поклонившись сначала государю, а затем мне.
— Были возможности вырезать эту заразу… — пояснил царь, указав мне на бутылку, и я разлил вино по бокалам, не забыв кивнуть, оценивая проявленное доверие. — … Только на их место обязательно придёт зараза ещё хуже.
С этими словами он взял бокал и поболтал вино, глядя на свет. А затем сделал большой глоток и хмуро поглядел на меня:
— Я же тебе вчера говорил, что люди добра не помнят. Вот тебе и пример… Сорок лет этот Полторашкин служит моему роду. У него, думаешь, оклад маленький? Да как бы не так! У царских слуг оплата от тысячи рублей в месяц.
— Ого! — впечатлился я.
— Вот-вот… Сорок лет жил, нужды не знал, но всё равно решил подзаработать на моих гостях… Сколько некоторым людям ни давай, им всё мало будет. Одним пряником верность не обеспечить, Федь… Иногда вот так пороть приходится. Показательно…
Царь поднял палец к потолку, а потом вновь приложился к вину:
— Тебе не понравилось, что я Полторашкина казнить велел, да?
— Если честно, показалось, что это слишком жёстко, государь… — признался я.
— Мне тоже это не нравится. За такое надо, в худшем случае, на каторгу отправлять. А вообще, достаточно уволить с позором, — вздохнул царь. — Но потом ведь какой-нибудь другой Двулитрушка решит, что раз наказание слабенькое, то и риск оправдан. И обязательно рискнёт. А потом и ещё кто-нибудь… И вот так, чуть по чуть, одни предатели вокруг и останутся. Наш род за эту ошибку однажды уже дорого заплатил, в начале девятнадцатого столетия…
Рюрикович задумался, отпил ещё вина и закончил:
— Твой род и Покровские — тоже. Не забывай эту историю, Седов. Ты — неудержимый. Ты высоко взлетишь. Вы все высоко взлетаете. Но чем выше паришь в небе, тем сильнее грохот от падения.
— Летать-то мне всё равно недолго… — я поморщился, вспомнив о сроках будущей жизни.