— Никто не знает этого наверняка! — отмахнулся царь. — Не так вас много было, чтобы нормально изучить. Да и у тебя, сверху всего, особенность родовая. Седовы, прямо как неудержимые, в кризис прямо на ходу хлопаются, даже не подозревая, что сейчас начнётся. И тоже толком задержать ничего не могут. И что? Плохо жили? Хорошо жили! И долго жили, кто научился с этим справляться. Тебе так даже легче. Может, и протянешь свои полторы сотни лет.
— Ваше величество… А можно как-то подробнее узнать про неудержимых? — отставив бокал с вином в сторону и взглянув Рюриковичу в глаза, спросил я.
— А тебе зачем? — царь слегка наклонился вперёд, не отводя испытующего взгляда.
— Мне очень хочется разобраться, что я из себя представляю. А ещё хочу понять, что такое Тьма и откуда она вообще взялась… — подумав, пошёл ва-банк я. — Нельзя же бороться с тем, чего не понимаешь.
— Можно, и даже удачно, Федь! — усмехнулся царь. — Блистательный Поход и Африканские Войны это доказывают. Бороться можно. И даже побеждать можно. Просто ни один народ не может вечно воевать. Сто-двести лет ещё можно потерпеть. Но не тысячу же…
— Получается, мы сейчас отступаем, чтобы народ отдыхал? — нахмурился я.
— Отступаем мы, Фёдор, потому что народ уже отдыхает! — царь хохотнул, допил вино и поставил пустой бокал на стол, сделав мне знак подливать. — Ну и ещё потому, что мы, Рюриковичи, больше не помогаем. Но мы тут не ключевая сила, Федя. Мы только усиление. Любой может быть сильным и решительным. У любого где-то внутри есть ярость, которую надо направить на врага.
— Ярость, государь? — я налил ему вина.
— Ярость… Наш род отличает от других не сила, не мудрость, Федь, а ярость! — усмехнулся государь. — Тогда, в девятом веке, когда мои предки на Русь пришли, захватить власть во всех восточнославянских землях мог лишь тот, у кого башню вовремя сносило. У моего рода сносит. Я ведь могу, если разозлюсь, богатура раскатать в тонкий блин. А я сам, между прочим, не богатур!..
— А я думал, богатур… — удивился я.
— Младший витязь, всего лишь! — улыбнулся в бороду государь. — И я сомневаюсь, что выше старшего витязя поднимусь. Чувствую, следующий кризис будет последним, который я пройду. Но дело не в силе, дело — в умении. И в способности применять всё, чему научился. Поэтому матушка вашего ректора никогда не пыталась занять престол, хоть она и богатур. Нет в ней нашей семейной ярости. Терпение есть, выдержка есть, слава Богу… А ярости нет. Ну или она её отлично сдерживает, за что ей честь и хвала.
Я на секундочку задумался, представив себе богатура в ярости… И, кажется, начал лучше понимать батюшку нынешнего царя, решившего крепко держать двусердых в узде.
Но сейчас у меня был другой интерес. Так что не стоило терять удобный момент. Всё же не каждый день с царём всея Руси вино пьёшь.
— Ваше величество, а что по поводу моей просьбы? — не давая сменить тему, напомнил я.
— Ладно… Если хочешь разобраться, доступ я тебе к архивам дам! — хмыкнул царь. — Только выносить оттуда эти документы нельзя. А значит что?
— А значит, придётся ждать, когда можно будет приехать во Владимир… — со вздохом кивнул я.
— Во-о-от! Так что ты это… Давай! Деньги поднимай, род поднимай, отвоёвывай вашу Седово-Покровскую вотчину… Ну а там уже приезжай и изучай. Как всегда, Федь. Сначала дело, а потом всё остальное.
— Очень деловой подход, ваше величество… — загнав недовольство поглубже, «оценил» я.
— Ну а как же, Седов? Как иначе-то? Это в давние времена можно было надеяться, что всё само собой сладится и рассосётся… А как Тьма пришла, закончилось это счастье. А теперь правитель и его народ как будто в горшке оказались. С другими народами сообщение маленькое, торговля на ладан дышит…
Рюрикович вздохнул и залпом допил бокал, а я вновь подлил ему вина.
— Ты вот осторожно пытаешься в дело пристроиться! — видимо, похвалил меня царь. — Тут двусердых прикрыл, у которых денег на серьёзную охрану не было. Тут новый лак для ногтей решил производить. Но всё это по чуть-чуть… А бывает, род какой-нибудь денег поднакопит и давай вкладывать их, скажем, в производство стали. А нам ведь этой стали и так хватает, Седов. С запасом хватает. И качество её всех устраивает. Зачем Руси новый игрок с какими-то небывалыми объёмами выпуска, а?
Если опустить осведомлённость царя о моих делишках, описывал он чистой воды плановую экономику, как это называлось в мире Андрея. С местными культурными особенностями, конечно. И даже с какой-никакой конкуренцией.
Но в строго определённых рамках.
— А наладить международную торговлю, ваше величество? — удивился я.
— Да никому не нужно! — отмахнулся Рюрикович. — Тысячу лет все в своих горшочках варятся. Торгуют только стратегически важными товарами. Ну или тем, что больше нигде не достать. И вся частная торговля под строгим приглядом. Не дай Бог золота станешь отдавать больше, чем получаешь! И мы так делаем, Федя. Потому что торговать себе в ущерб никто не хочет. В ближайшие пять лет развернём на юге посадки чая и перестанем покупать у Чжунго и прочих этих… Пусть сами свой чай пьют за те деньги, за какие его нам продают!..
«Ну точно! — подумал я. — Плановая экономика и разделение на местные рынки…».
— Но, выходит, каждая страна так и будет сама за себя отвечать. И сама от Тьмы отбиваться, — вслух заметил я. — А можно ли победить по одиночке, ваше величество?
— Нельзя, — кивнул царь. — Но позволить всем объединиться за счёт Руси я тоже не могу. И так, поверь, Седов, думает каждый правитель. Поэтому торговля — это не про нас. Только равноценный обмен. А значит, новые товары и разработки, которых больше ни у кого нет — это лучшее, что можно предложить Руси… Ладно, тебе уже давно спать надо. Тем паче, завтра свадьба. Кстати, предупреждаю: раз уж к осведомителям просочилось, то тихо расписать вас не получится. Готовьтесь к шуму.
— Понял, государь! — кивнул я и допил вино в бокале.
— Иди, тебя проводят до твоих покоев… — покачал мне на прощание бородой царь.
Пока шёл, думал о том, что когда-то мечтал о торговле, о формировании глобального рынка… Но, как оказалось, здесь он просто не нужен. Да, внешне тут было свободное ценообразование, ориентация на клиента… А вот по факту экономика жёстко регулировалась сверху.
Впрочем, в чём-то царь был прав. Торговля — это всегда небольшой обман в свою пользу. Если где-то что-то прибыло, значит, где-то что-то убыло. А никто не хочет остаться тем, у кого убыло. В мире Андрея финансовая система была настолько перекручена и запутана, что мало кто мог в ней разобраться без пол-литра. Примерно так же, как в этом мире была запутана система чинов в разных Приказах.
Однако именно запутанность позволяла экономике в мире Андрея переваривать огромные вливания денег.
Здесь такого не было. Экономика базировалась на ресурсах каждой отдельной страны, и это позволяло ей не гнуться под ударами Тьмы. Однако делало уязвимой перед лицом случающихся кризисов. И чтобы не дать разразиться кризису, властям приходилось следить за каждым мало-мальски значимым явлением.
Ну а мне это усложняло задачу по достижению богатства. Если всё ровно так, как сказал государь, то волей-неволей мне придётся наступить на чьи-то интересы. И вот тогда, как ни выкручивайся, начнётся война родов. К которой стоило бы подготовиться заранее.
На удивление, наше с Покровской бракосочетание проходило буднично. Нет, суета, конечно, присутствовала. Сначала одень жениха и невесту, затем подготовь, потом отвези к Семейному Приказу…
Ехали мы с Авелиной в одной машине, и девушка молча вцепилась мне в руку. Я как-то тоже не рвался разговаривать. Странно было жениться вот так, по распоряжению царя. Вроде бы и девушка мне нравится, и я ей, кажется, тоже…
А ощущения праздника — нет, как ни ищи.
За всё утро мы с Авелиной друг другу ни слова не сказали. Андрей пусть и не был женат, но в его памяти мелькали примеры чужих свадеб. И там всё явно было куда жизнерадостнее. Наверно, потому что люди вступали в брак добровольно.
Уже на подъезде к Семейному Приказу я не выдержал. Покосился на бледное лицо будущей жены и, наклонившись к ней, тихо шепнул:
— Всё будет хорошо. Не переживай, ладно?
— Хорошо. Спасибо, — Авелина попыталась несмело улыбнуться.
— Ты очень красивая, ты знаешь? — спросил я, когда автомобиль уже тормозил на стоянке, чтобы невесте не пришлось отвечать и смущаться. — Просто знай…
Осведомителей набежало целое море, но царская охрана работала на славу. К нам никого не подпустили ближе, чем на пятьдесят метров. Акулам пера пришлось кружить поодаль, довольствуясь съёмкой, пока я с Авелиной, царь, Иванов и старшие ратники шли к главному зданию Семейного Приказа. А у дверей нас уже ждали несколько знатных дам и господ, видимо, из царских придворных.
Семейный Приказ располагался в самом центре Нового Херсонеса. Возле здания имелась просторная стоянка для транспорта, а рядом — красивый сквер с лавочками, прудом, живописными клумбами и деревьями. Неподалёку блестела золотыми куполами церковь, а брачующихся иных конфессий ждали мечеть и пагода.
Любой брак регистрировали не только дьяки Семейного Приказа, но и служители религии. Всё-таки общество было довольно консервативным. Вот церемонии и дублировались.
И да, обычно свадебные торжества начинались прямо тут, у Семейного Приказа. Поэтому всё совершалось с помпой и шумно. Однако не в нашем с Авелиной случае.
Царь спешил. А мы, естественно, с ним заодно. Вот и летели галопом по всем инстанциям.
Впереди нас быстрым шагом шли ратники, и коридоры дворца бракосочетаний мы преодолели стремительно, не успев поглазеть по сторонам. Очередь отстаивать, естественно, тоже не пришлось. Равно как и выбирать музыку, которая заиграет после регистрации брака. Кто-то из свиты царя на этот счёт загодя подсуетился.
Торжественную речь нам зачитали чуть ли не скороговоркой. Примерно, как в мире Андрея, когда за пару секунд в рекламе произносят фразу: «Препарат является БАДом а не лекарственным средством. Перед применением необходимо проконсультироваться с врачом».