Она утратила мужество сразу, как только приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Ширина комнаты около полутора метров, но пространства в ней хватало ровно на четыре коробки в ширину и четыре в высоту. Над последним рядом на противоположной от входа стене было велюксовское[14] окно. Около пятидесяти коробок в общей сложности.
– В основном вещи моих родителей и бабушки-дедушки, – сказал он тогда.
По прошествии некоторого времени их можно было выкинуть, ведь у него нет братьев и сестер, с которыми пришлось бы считаться.
Она окинула взглядом стену из картонных коробок и поняла, что не было никакого смысла хранить упаковку от телефона здесь. Это комната, в которой прошлое словно замкнулось в самом себе.
«И все же, – подумала она и остановила взгляд на нескольких пальто с огромными воротниками, кучей сваленных на одной из коробок дальнего ряда, – может, под ними что-то лежит?»
Она потянулась к старой одежде над коробками, но никак не могла достать. Тогда забралась на картонную гору, встала на колени и поползла вперед. Порывшись в пальто, с разочарованием констатировала, что под ними ничего нет. Вдруг колено провалилось внутрь одной из коробок.
«Проклятье, – подумала она, – теперь он узнает, что я тут шарила».
Расправив картонную крышку, она удостоверилась, что ничего страшного не случилось, все цело.
Из коробки торчали какие-то газетные вырезки. Они были не слишком старыми, вряд ли их сложили сюда на хранение родители мужа. Немного странно: зачем муж собрал эти статьи? Быть может, они каким-то образом связаны с его работой или забытым теперь интересом?
– Бог с ними, – пробурчала она.
С какой стати интересоваться статьями о Свидетелях Иеговы?
Она немного полистала их. Материал довольно разнородный. Тут и статьи о всевозможных сектах, и заметки о курсах акций и биржевом анализе, об анализе ДНК и даже объявления пятнадцатилетней давности о продаже дач и загородного жилья в Хорнсхерреде. Вряд ли ему все еще это нужно. Не предложить ли ему освободить эту комнату? Можно было бы обустроить гардеробную. Кто бы отказался иметь такое помещение у себя дома?
Она слезла с коробок с охватившим ее чувством облегчения. Ей в голову пришла новая идея.
Для пущей уверенности она еще раз оглядела этот картонный ландшафт, и вмятина на одной из коробок не показалась ей привлекающей внимание. Да нет, он ничего не заметит.
И она прикрыла за собой дверь.
Идея заключалась в том, чтобы купить новое зарядное устройство. Прямо сейчас. Она возьмет из своих сэкономленных на хозяйстве денег, о существовании которых он не знает, поедет на велосипеде в «Сонофон» на Альгэде и купит его. Потом подкинет зарядник в песочницу Бенджамина, чтобы придать ей потертый и бывалый вид, а когда муж вернется, положит в корзину в коридоре, где лежат шапки и варежки Бенджамина. Муж вновь спросит, откуда у нее зарядник, а она покажет ему.
Конечно, он удивится, а она, в свою очередь, изумится его удивлению. Если это чужая вещь, тогда, возможно, ее у них кто-то оставил.
Она припомнит, когда в последний раз они принимали гостей. Несколько раз такое случалось, хотя и давно. Собрание собственников жилья. Медсестра. Да-да, гипотетически любой человек мог запросто забыть у них зарядное устройство, хотя это несколько странно – кто же берет с собой в гости зарядник от мобильного телефона?
Пока Бенджамин днем будет спать, она как раз успеет смотаться за зарядным устройством. Улыбаясь, она представила себе изумленное лицо своего супруга, когда он потребует предъявить ему зарядник, а она без промедления выудит его из корзины с рукавицами. Несколько раз повторила про себя приготовленную фразу, чтобы произнести ее убедительно и с правильной интонацией.
«Но разве зарядник не наш? Как странно. Тогда, видимо, кто-то его у нас забыл. Может, кто-то из гостей на крестинах?»
Ну да, все очевидно. Настолько просто и незатейливо, что не подкопаешься.
8
Если у Карла когда-либо возникали сомнения в упрямстве Розы, теперь они улетучились без следа. Едва он позволил себе повысить голос насчет затянувшейся работы Розы по расшифровке письма из бутылки, как она выпучила глаза и заявила, что в таком случае пускай он сам и изучает, и выясняет, и вообще запихнет себе в задницу осколки от этой долбаной бутылки.
Он даже не успел ничего возразить, прежде чем Роза небрежно повесила сумку на плечо и смылась. Даже Асад был шокирован и на мгновение застыл как заколдованный, впившись зубами в четвертинку грейпфрута.
Таким образом, на некоторое время Карл и Асад застыли в тишине.
– Кто ее знает, может, и впрямь пришлет сюда сестру, – медленно проговорил Асад, откусив от грейпфрута.
– Где твой молитвенный коврик? – проворчал Карл. – Помолись о том, чтобы этого не случилось, и будешь мировым чуваком.
– Чу…
– Очень хорошим мальчиком, Асад. – Карл махнул ему в направлении гигантского письма. – А теперь давай уберем все это.
– Уберем?
Карл кивнул:
– Именно, Асад. Не мог бы ты снять эту прелесть и повесить ее рядом с твоими замечательными делами в цветных ленточках? Только оставь, пожалуйста, между ними несколько метров пустого пространства, ладно?
Он уже долго сидел, с некоторым благоговением рассматривая необычное послание из бутылки. И хотя оно успело побывать во многих руках и далеко не все одинаково бережно относились к тому, что документ обладал потенциальной доказательной силой, он все же не преминул надеть хлопчатобумажные перчатки.
Бумага была очень хрупкая. Разглядывая ее, он испытывал какое-то особое чувство. Маркус называл это чуйкой, старина Бак – проницательностью, бывшая жена – интуицией, делая особый акцент на звуке «у». Но как, черт возьми, ни назови, эта письмо производило очень сильное впечатление. Оно было явно подлинное. Написано в спешке. Несомненно, на неровной поверхности. Кровью, непонятным инструментом. Может, ручкой, обмакнутой в кровь? Нет, непохоже. Линии неодинаковые – местами, казалось, нажимали слишком сильно, местами еле касались бумаги. Карл достал лупу и попытался изучить углубления и неровности, однако документ слишком пострадал. Там, где прежде были углубления, от влаги они могли вздуться, и наоборот.
Мёрк вспомнил задумчивое лицо Розы и отложил письмо в сторону. Утром, когда она придет, надо будет сказать ей, что она потратит уйму времени впустую. А им нужно двигаться дальше.
Он подумал, не попросить ли Асада заварить еще сахарной жижы, однако, судя по грохоту в коридоре, тот еще не закончил скакать вверх-вниз на стремянке и бесконечно переставлять ее. «Может, подсказать ему, что этажом выше есть парная лестница?» – но решил не утруждаться. Все равно за час помощник справится.
Карл посмотрел на папку со старым делом о пожаре в Рёдовре. Что ж, надо прочитать и вернуть материалы шефу, который поместит их в архив на самую вершину настоящей альпийской горы из папок, уже возвышающейся на его столе.
Речь шла о пожаре в Рёдовре в 1995 году. Из-за пламени, в считаные секунды поглотившего верхний этаж хранилища в Дамхусдалене, развалилась пополам недавно отремонтированная черепичная крыша. Когда пожар был потушен, обнаружили труп. Хозяин постройки не знал погибшего человека. Несколько соседей подтвердили, что всю ночь в окнах на крыше горел свет. Поскольку тело так и не опознали, пришли к заключению, что это был бомж и он, вероятно, неосторожно обращался с газом. Однако организация «Природный газ в столичном регионе» заявила, что строение не было подключено к газопроводной трубе, и дело было передано в отдел по расследованию убийств полиции Рёдовре, где оно и застряло вплоть до дня основания отдела «Q». Дело и тут могло продолжить свое тихое прозябание, если бы Асад не обратил внимание на одинаковую у жертв пожаров выемку на нижней фаланге левого мизинца.
Карл схватил телефон, набрал номер шефа, но вместо него услышал навевающий тоску голос фру Сёренсен.
– В общем, так, Сёренсен, – начал он. – Сколько дел…
– А, это Мёрк? Я переключу вас на кого-нибудь, у кого крепкие нервы.
Однажды он подарит ей какое-нибудь смертельно ядовитое животное.
– Да, слушаю, – раздался голос Лизы.
Ну, слава богу. Значит, фру Сёренсен не напрочь лишена сострадания.
– Я по поводу последних пожаров. Во скольких случаях установлена личность сгоревших? Да, и сколько всего этих дел?
– Ты имеешь в виду самые свежие? Всего три, и нам известно имя только одного погибшего, и то нет стопроцентной уверенности.
– Нет уверенности?
– Да, мы узнали имя по медальону, который был на нем, но мы не знаем, принадлежал ли он ему. Вполне можно допустить ошибку.
– Хм. Повтори-ка, где произошли эти пожары?
– Разве ты не читал дела?
– Так. – Он тяжело выдохнул. – У нас вот был один в Рёдовре в тысяча девятьсот девяносто пятом году. А у вас?
– Один – в минувшую субботу на Стокгольмсгэде, второй – на следующий день после первого, в Эмдрупе, и последний – в Северо-Западном квартале.
– Стокгольмсгэде звучит замечательно. Тебе известно, какое место пострадало меньше всего?
– В Северо-Западном, пожалуй. На Дортеавай.
– Удалось найти какую-либо связь между пожарами? Кто владельцы зданий? Был ли свежий ремонт? Соседи видели свет в ночное время? Связь с террористами?
– Я не в курсе. У нас занимаются этими делами несколько человек. Спроси у кого-нибудь из них.
– Спасибо, Лиза. Но все-таки пока это не мое дело.
Карл поблагодарил ее, понизив голос, надеясь произвести некоторое впечатление, и положил папку на стол. «Очевидно, они держат все под контролем», – подумал он и тут же услышал в коридоре голоса. Видимо, снова пожаловали проклятые рыцари закона из инспекции по охране труда, чтобы еще немного поругаться по поводу техники безопасности.
– Да, он у себя, – услышал он предательские слова Асада.
Карл следил за мухой, которая носилась по комнате. Если бы он мог правильно рассчитать время, то шлепнул бы ее прямо на голове инспектора. Он встал на самом пороге и замахнулся для удара папкой с делом о пожаре в Рёдовре. И тут в дверном проеме появилось незнакомое лицо.