– Какого черта? – сказал Карл, скорее сам себе.
– Он напоминает сотрудника ПЕТа[30], – проворчал Харди.
Карл проснулся в собственной постели около трех часов ночи с бешено колотящимся сердцем, одеяло как будто весило двести килограммов. Самочувствие хреновое. Похоже на внезапную простуду. Словно толпа вирусов поселилась в нем и поразила симпатическую нервную систему.
Мёрк принялся глотать воздух и схватился за грудь. «С чего у меня вдруг паника?» – подумал он и не сразу обнаружил свою руку.
Распахнул глаза в черное пространство.
«Я уже испытывал это раньше», – констатировал он и воскресил в памяти свой кошмар, а футболка тем временем прилипла к вспотевшему телу.
В тот раз это была стрельба по нему с Анкером и Харди на Амагере, этот эпизод врезался память и мог, как бомба, рвануть в любой момент.
Неужели снова то же?
«Пройди в голове весь эпизод от начала до конца, тогда одержимость отступит», – советовала Мона во время сеансов психологической помощи.
Карл сцепил руки и припомнил, как затрясся пол, когда Харди ранили, а ему самому пулей поцарапало лоб. Ощущение тела на теле, когда Харди в падении увлек его за собой и перепачкал кровью. Героическая попытка Анкера остановить бандитов, хотя он был тяжело ранен. И последний роковой выстрел, навеки поразивший сердце Анкера, вбив его в грязные половые доски.
Мёрк прокручивал это в голове множество раз. Вспоминал свой стыд из-за того, что сам ничего так и не предпринял, и удивление Харди, почему так произошло.
И сердце Карла вновь заколотилось.
– Вот ведь дьявол! – проворчал он несколько раз, зажигая свет и затягиваясь.
Завтра надо позвонить Моне и сказать, что у него снова проблемы. Он произнесет это как можно элегантнее, добавив щепотку бессилия. Возможно, тогда она согласится на нечто большее, чем консультация. Ведь надеяться не запрещено.
Карл улыбнулся при этой мысли и глубоко втянул дым. Потом закрыл глаза и снова ощутил, что сердце ведет себя как гидравлический бурильный молот. Он действительно болен?
Обеспокоенный, Карл поднялся и проковылял на первый этаж. Не лежать же ему в самом деле наверху в одиночестве в ожидании сердечного приступа.
Здесь он и рухнул. И здесь же очнулся, когда Мортен со следами нарисованного на лбу иракского флага принялся трясти его.
Движение бровей дежурного врача говорило о том, что Карл упустил время. Вердикт был краток: переутомление.
Переутомление! Редкостное оскорбление, после которого последовали типичные замечания врача относительно имевшего место стресса, а затем две таблетки, погрузившие Карла в страну снов, где он пробыл до самой обедни и даже дольше.
Он пробудился днем в воскресенье, в половине второго, голова пухла от ужасных картин, зато сердце билось ровно.
– Тебе надо позвонить Йесперу, – сообщил Харди со своего ложа, когда Карл наконец притащился вниз. – Ты в порядке?
Мёрк пожал плечами.
– В моей башке крутятся какие-то образы, от которых я не в состоянии избавиться, – ответил он.
Харди попытался улыбнуться, а Карл готов был проглотить свой язык. Самое хреновое – что Харди всегда рядом, а потому нужно хорошенько взвесить свои слова, прежде чем открывать рот.
– Я тут подумал насчет Асада, – сказал Харди. – Карл, а что ты вообще про него знаешь? Может, тебе стоит встретиться с его семьей? Не пришло ли время нанести ему визит?
– Почему ты вдруг об этом заговорил?
– А разве это плохо – интересоваться своими сослуживцами?
Сослуживцами?! Асад, значит, теперь его сослуживец?
– Харди, я знаю тебя, – сказал он вслух. – У тебя что-то на уме. О чем ты думаешь?
Тот скривил губы в некоем подобии улыбки. Всегда приятно, когда тебя правильно понимают.
– Я имею в виду лишь то, что я вдруг увидел его по телевизору. Как будто я его не знаю. А ты знаешь Асада, как ты считаешь?
– Лучше спроси меня, знаю ли я что-нибудь вообще. Кто кого, черт возьми, знает в действительности?
– Тебе известно, где он живет?
– На Хаймдальсгэде, кажется.
– Кажется?
Где он живет, какая у него семья? Какой-то допрос, ей-богу. А ведь, увы, Харди прав. Он все еще ни черта не знает про Асада.
– Так я должен позвонить Йесперу, говоришь? – переменил он тему.
Харди слегка качнул головой. Насчет Асада он явно еще не закончил. И зачем только ему это понадобилось?
– Ты звонил, – через мгновение говорил он Йесперу по мобильнику.
– Можешь идти в кассу, Калле.
Карла неожиданно охватил моргательный рефлекс. Парень говорил чертовски уверенно.
– Карл! Меня зовут Карл, Йеспер. Если ты еще раз назовешь меня Калле, я тут же прикинусь глухим. Я тебя предупредил.
– Хорошо, Калле. – Он чуть не засмеялся в трубку. – Посмотрим, услышишь ли ты сейчас. Я отыскал для Вигги бедолагу.
– Так. А он точно достоин двух тысяч или она избавится от него на следующий день, выплеснув вместе с водой из ванны, как этого прощелыгу-поэта? Если так случится, можешь распрощаться со своими деньжатами.
– Сорок лет. Владелец «форда-вектры», магазинчика и девятнадцатилетней дочки.
– Ну-ну-ну. И где же ты его подобрал?
– Я приклеивал объявление в его магазине. Это было самое первое объявление.
Ладно. Можно считать, эти деньги достались ему легко.
– А почему ты думаешь, что Вигга западет на господина Маринованная Сельдь? Неужели он похож на Брэда Питта?
– Калле, ты мечтатель. Если только после того, как Питт целую неделю проспит на солнце.
– То есть он черный?
– Не скажу, что черный, но офигенно близко к тому.
Карл задержал дыхание, пока со всеми деталями излагалась оставшаяся часть истории. Мужчина – вдовец с застенчивыми карими глазами. Как раз то, что надо Вигге. Так что Йеспер притащил его к ним, кандидат похвалил картины Вигги и внезапно признал летний домик самым уютным жилищем, которое ему когда-либо доводилось видеть. Итак, сделка была заключена. По крайней мере, на данный момент они договорились пообедать в ресторане в центре города.
Карл покачал головой. Он должен быть чертовски доволен, но вместо этого в животе у него появилось неприятное ощущение.
Когда Йеспер закончил, Карл медленно закрыл мобильник и обратил взгляд на Мортена и Харди, которые смотрели на него, как две уличные собаки в ожидании подачки.
– Скрестите пальцы: кажется, мы на время спасены. Йеспер познакомил Виггу с идеальным мужчиной, так что мы, вероятно, еще можем пожить нашей компанией.
Тут Мортен раскрыл рот и всплеснул руками.
– Боже, скажи-ка на милость! – воскликнул он. – И кто же этот белый принц Вигги?
– Белый? – Карл попытался улыбнуться, но вышло чересчур натянуто. – Согласно Йесперу Гюркамаль Сингх Панну является самым темным индусом к северу от экватора.
Ему показалось или он действительно услышал вздох облегчения, исходивший от них обоих?
Вся внешняя часть района Нёрребро окрасилась в сине-белые цвета и изобиловала в тот день опечаленными лицами. Никогда прежде Карлу не доводилось видеть такое количество фанов футбольного клуба «Копенгаген», высыпавших на тротуары и напоминавших переваренное яблочное пюре. Флаги волочились по земле, повсюду валялись банки из-под пива, кричалки смолкли, кое-где сменившись разочарованным бормотанием, висевшим над городом подобно крику боли, исходящему от степных антилоп гну, загнанных насмерть стаей львов.
Их футбольные кумиры проиграли «Эсбьергу» со счетом 0:2. После четырнадцати побед на собственном поле – поражение от команды, за целый год не выигравшей ни единого матча в гостях…
Город был подавлен.
Карл припарковался где-то в середине Хаймдальсгэде и огляделся вокруг. С тех пор как он патрулировал эту улицу, тут, как кротовые норы, появилось множество магазинчиков, принадлежащих эмигрантам. Жизнь кипела в них даже по воскресеньям.
Он отыскал на дверной табличке имя Асада и нажал на кнопку. Лучше уж остаться с носом, чем получить отказ по телефону. Если Асада нет дома, он отправится к Вигге и выяснит, что теперь у нее на уме.
За истекшие двадцать секунд так никто и не ответил.
Мёрк сделал шаг назад и посмотрел на балконы. Постройка, совсем нехарактерная для гетто. Здесь было удивительно мало параболических антенн и даже не оказалось сохнущего белья.
– Вы хотите войти? – раздался бодрый голос позади него, и светловолосая девушка из тех, что одним только взглядом сразу парализует голосовые связки, отворила дверь.
– Спасибо, – буркнул Карл и проскользнул в бетонную коробку.
Он нашел нужную квартиру на третьем этаже и обнаружил, что, в отличие от исписанных вдоль и поперек табличек на соседних дверях, имя Асада красовалось на двери в гордом одиночестве.
Карл пару раз нажал на кнопку звонка, заранее зная, что приехал напрасно. Тогда он наклонился и широко распахнул крышку над прорезью почтового ящика.
Квартира казалась пустой. Помимо рекламы и нескольких конвертов с прозрачными окошками, не было ничего, если не считать двух потертых кожаных кресел в дальнем углу.
– Что ты тут делаешь?
Карл повернул голову и уперся взглядом в свободные спортивные штаны белого цвета с лампасами. Выпрямившись, он уткнулся в бодибилдера с коричневыми ляжками на месте плеч.
– Я хотел навестить Асада. Вы не знаете, он был сегодня дома?
– Шиа? Нет, не было.
– А что насчет его семьи?
Парень слегка наклонил голову.
– Ты уверен, что знаком с ним? Не ты ли, наглая рожа, врываешься в наши квартиры? Что ты там высматривал в ящике? – Он прижал Карла своей непробиваемой грудью.
– Эй, погоди, Рэмбо. – Мёрк ткнул рукой в переплетающиеся мышцы пресса качка и пошарил у себя в кармане. – Асад мой друг, как, впрочем, и ты, если прямо здесь и сейчас ответишь на мои вопросы.
Парень уставился на полицейское удостоверение, которое Карл сунул ему в лицо.
– Да какой придурок захочет иметь в друзьях чувака с таким страшным удостоверением? – сказал он, обиженно поджав губы, и уже собрался отвернуться, но Карл схватил его за руку: