В момент, когда Рахиль намеревалась опять ударить по задней части машины, мужчина резко увел «мерседес» на левую часть дороги и надавил на тормоза так, что завизжали шины.
Их машина промчалась мимо, и неожиданно они оказались впереди.
Исабель увидела, что Рахиль запаниковала, скорость вмиг стала невероятной, так как теперь она не гасилась толчками о впереди едущий автомобиль. Передние колеса повело в сторону, Рахиль выправила их, слегка затормозила, но недостаточно, и тут же сбоку раздалось лязганье металла, заставившее Рахиль инстинктивно затормозить сильнее.
Исабель в ужасе повернулась к выбитому стеклу и задней двери, наполовину вдавленной в сиденье, и в эту секунду «мерседес» ударил по ним сзади еще раз. На нижнюю часть лица подонка падала тень, но глаза было видно четко. Словно по нему скользнул проясняющий луч. И все детали встали на свои места.
Все то, что не должно было случиться, уже случилось.
И он наконец ударил по ним третий раз, отчего Рахиль утратила контроль над машиной, а затем была только боль и последний взгляд на мир вокруг, стремительно погружающийся во тьму.
Когда все стихло, Исабель обнаружила, что она висит вниз головой на ремне безопасности. Рядом лежала безжизненная Рахиль, вывернутый руль торчал из-под ее окровавленного тела.
Исабель попробовала повернуться, но тело не слушалось. Она покашляла – кровь текла из носа и горла.
«Странно, что мне не больно», – подумала она на миг, после чего все тело взорвалось тысячей болевых импульсов. Исабель хотела закричать, но не смогла. «Я умираю», – решила она и снова закашляла кровью.
Исабель заметила, что к машине приближается какая-то фигура. Шаги по битому стеклу были быстрыми и решительными и не предвещали ничего хорошего.
Она попыталась сфокусировать взгляд, но кровь, струящаяся изо рта и носа, ослепляла ее. Моргая, она испытывала такое ощущение, словно под веками находилась наждачная бумага.
Только когда он приблизился настолько, что она могла его услышать, она поняла, что у него в руках какой-то металлический предмет.
– А, Исабель, – сказал он. – Уж с тобой-то я не ожидал повстречаться сегодня. Зачем ты вмешалась? Вот и результат.
Он опустился на корточки и заглянул в боковое окно, видимо, чтобы понять, как легче ее добить. Она попыталась повернуть лицо, чтобы разглядеть получше этого человека, но мышцы ей не повиновались.
– Есть люди, которые тоже тебя знают, – простонала она и ощутила стреляющую боль в челюсти.
Он улыбнулся.
– Никто меня не знает. – Обошел вокруг машины и внимательно посмотрел на тело Рахили с другой стороны. – О ней мне можно не беспокоиться. Отлично. А она запросто могла стать настоящей угрозой.
Неожиданно он навис над ней. Исабель услышала вой сирен. Синие отблески на ногах заставили его отступить на несколько шагов.
Затем ее глаза закатились.
32
Запах жженой резины постепенно усиливался, и он решил завернуть на стоянку перед самым Роскилле. Отодрав от кузова помятый правый щиток, обошел машину, чтобы оценить масштаб повреждений. Естественно, она не выглядела как новая, и все же он удивился, насколько незаметны последствия ударов.
Когда все немного утрясется, нужно будет привести автомобиль в порядок. Все следы, все без исключения, можно удалить. Нужен только механик в Киле или в Истаде, как получится.
Он закурил и взял письмо, лежавшее в мешке.
Обычно этого ключевого момента он всегда ждал с нетерпением. Встать где-нибудь в темноте неподалеку от пролетающих мимо машин, сознавая, что в очередной раз исполнил свой план. Деньги лежат в мешке, а значит, можно вернуться к эллингу и завершить дело.
На этот раз все было не так. Он до сих пор не мог опомниться от ощущения, охватившего его, когда стоял посреди шоссе и смотрел в мешок с письмом и собственной одеждой.
Они обманули его. Денег не было, вот что самое паршивое.
Он вспомнил исковерканный «форд-мондео» и подумал: хорошо, что эта святоша-крестьянка получила по заслугам. Но вот Исабель его беспокоила.
С самого начала такой ход событий был следствием его собственной ошибки. Если бы он последовал своему инстинкту, то Исабель была бы покойницей еще там, в Виборге, когда разоблачила его.
Но кто мог предположить, что между Рахилью и Исабель возникнет какая-то связь? Все-таки расстояние между Фредериксом и виборгским домом Исабель довольно приличное. Что, черт возьми, он проглядел?
Он глубоко затянулся и как можно дольше удерживал дым в легких. Ни гроша, и все из-за нелепой ошибки. Из-за непростительного промаха и совпадения, объяснение которому указывало только на Исабель. В данный момент он даже не знал, жива она или мертва. Было бы у него лишних десять секунд у того проклятого автомобиля, он бы всадил ей в затылок домкрат.
Тогда он был бы спокоен.
А теперь оставалось надеяться на то, что природа возьмет свое. Авария была действительно ужасной. «Форд» врезался прямо в дерево, а затем перевернулся как минимум десяток раз. Пронзительный скрежещущий звук металла, разбивающегося об асфальт, не успел смолкнуть к тому моменту, когда он вылезал из своего «мерседеса». Как же пассажиркам было выжить после такого?
Он потрогал пульсировавший висок. Чертовы бабы. Почему они просто не последовали его указаниям?
Щелчком он отбросил окурок к изгороди, открыл дверь со стороны пассажирского сиденья, сел в машину, поставив мешок себе на колени, и вытряхнул содержимое.
Амбарный замок от сарая в Ферслеве. Кое-какая его одежда из шкафа и письмо. Вот и все.
Он перечитал письмо. Несомненно, нужно было немедленно как-то реагировать. Те, кто его написал, знали слишком много.
Однако они считали себя в безопасности, вот в чем была их ошибка. Они убедили себя, что роли поменялись и теперь они могут его шантажировать. В данный момент они с большой долей вероятности мертвы, но ему, конечно, еще предстоит это проверить.
Значит, сейчас угрозу для него представлял только муж Рахили, Йошуа, да еще, возможно, брат Исабель, полицейский.
Возможно. Роковое слово.
Он некоторое время сидел, размышляя о ситуации, свет галогеновых фар от потока машин, проносившихся по шоссе, волнами озарял навес на стоянке.
Он не опасался, что патрульные машины разыскивают его. Он был уже в нескольких сотнях метров от места происшествия, когда полиция туда добралась, и, хотя наткнулся на пару несущихся навстречу полицейских машин, прежде чем выехать на шоссе, никто не проявил интереса к еле ползущему по шоссе одинокому «мерседесу».
Конечно, они обнаружат на «форде» следы от столкновения, только с чьим автомобилем? Каким образом они смогут выйти на него?
Нет, сейчас в первую очередь нужно подумать о муже Рахили. О Йошуа. И выцарапать деньги. Кроме того, необходимо позаботиться об устранении всех обстоятельств, которые могут натолкнуть на его след. Придется возрождать предприятие с самых основ.
Он вздохнул. Выдался плохой год.
Он планировал совершить подобным образом десяток дел, прежде чем залечь на дно. И до сих пор ему все удавалось. Миллионы, добытые в первые годы, были разумно размещены и приносили хорошую прибыль, а затем наступил финансовый кризис и разорил его акционные портфели.
Даже похититель и убийца подвергся воздействию свободного рынка и теперь вынужден был начинать все сначала.
– Черт, – бурчал он себе под нос, когда перед ним открылось новое положение дел.
Если его сестрица не получит обещанных денег, у него обнаружится дополнительная проблема. Она могла припомнить кое-какие делишки времен юности. И имена, которым ни в коем случае нельзя всплывать.
Очередная проблема.
Когда он вернулся из детского дома, мать уже снова вышла замуж. Старейшины общины выбрали ей мужа среди вдовцов. Трубочист, две дочки – ровесницы Евы, «достойный мужчина», как назвал его новый священник, не имеющий никакого представления о действительном положении дел.
Поначалу отчим не устраивал побоев, но когда мать отказалась от снотворного и уступила ему в постели, его темперамент вырвался наружу.
– Да обратит Господь на тебя свой лик и дарует тебе успокоение. – Этими словами он обычно завершал порку своих девочек.
И фраза эта звучала частенько. Стоило одной из них отступить от слова Господа, на истинное толкование которого идиот наделил себя монопольным правом, тут же осуществлялось наказание кровного потомства.
Обычно проступки совершали не они, а их сводный братец. Забывал сказать «аминь» или позволял себе улыбку во время обеденной молитвы. Редко что-то более серьезное. Но трогать рослого сильного парня глава семейства не осмеливался. Пока тот сам его не трогал.
Затем следовало мужицкое раскаяние, и вот тут наступал настоящий кошмар. Родной отец никогда не утруждал себя подобными вещами. Он всегда был последователен. А отчим гладил дочек по щекам и просил прощения за свою вспыльчивость и за их злобного брата. Потом он отправлялся в кабинет, нацеплял на себя мантию, которую отец называл священнической ризой, и просил Господа защитить этих ранимых и невинных девочек, ангелов во плоти.
Что касается Евы, он никогда не удостаивал ее ни единым словом. Ее невидящие белесые глаза вызывали у него отвращение, она и сама это ощущала.
Никто из детей не понимал его. Не понимал, почему он наказывает собственных дочерей, если при этом ненавидит пасынка и презирает падчерицу. И почему не вмешивается мать, и почему Господь проявляет такую злобу и вопиющую несправедливость, заставляя этого человека так поступать. Одно время Ева оправдывала отчима, но и этому пришел конец, когда на ощупь почувствовала следы от побоев на телах своих сводных сестер.
Ее брат терпел. Он просто подготавливал решающую расправу, и она свершилась в тот момент, когда ее меньше всего ждали.
Когда-то их было шестеро: четверо детей, муж и жена. Теперь остались только они с Евой.
Он достал из бардачка пластиковую папку, где были собраны всевозможные сведения о семье, и нашел телефон Йошуа.