Сейчас он позвонит и откроет ему глаза на мир. Сообщит о том, что его жена и сообщница обезврежены и что на очереди его дети, если деньги не будут выплачены в течение двадцати четырех часов. Пусть Йошуа считает себя мертвецом, если они сообщили о похищении еще кому-то, помимо Исабель.
Можно представить себе румяное лицо этого добродушного парня. Мужичонка будет сломлен и подчинится.
Таков был опыт.
Он набрал номер и прождал целую вечность, прежде чем трубку взяли.
– Да, алло, – прозвучал голос, который ему сложно было связать с Йошуа.
– Могу я поговорить с Йошуа? – попросил он, одновременно заметив несколько лучей от фар автомобилей, проехавших на стоянку.
– А с кем я разговариваю? – поинтересовался голос.
– Разве это не номер Йошуа? – спросил он.
– Нет. Наверное, вы ошиблись.
Он взглянул на экран мобильника. Да нет, все верно. Что там произошло?
И тут он сообразил. Имя!
– Ах да, простите. Я сказал – Йошуа, так мы все его называем, но ведь на самом деле его зовут Йенс Крогх. Извините, я совсем позабыл. Так можно с ним поговорить?
Он сидел в тишине, глядя перед собой. Мужчина на другом конце провода молчал. Это было не к добру. Кто он такой, черт возьми?
– Так-так, – наконец произнес голос. – А с кем я говорю?
– Его деверь, – наобум выпалил он. – Можно его к телефону?
– Нет, я сожалею. Вы говорите с ассистентом полиции Лайфом Синдалем из полиции Роскилле. Вы представились его деверем. Как ваше имя?
Полиция? Этот идиот замешал и полицию? Неужели он совсем рехнулся?
– Полиция? С Йошуа что-то случилось?
– Я не имею права ничего вам сообщать, пока вы не скажете мне ваше имя.
Вот так переплет. Что теперь?
– Меня зовут Сёрен Гормсен, – на ходу придумал он.
Таково правило. Всегда называть полиции имя реального человека. Они доверяли такому имени. Потому что легко могли его проверить.
– Хорошо, – ответили ему. – Вы можете описать нам своего деверя, Сёрен Гормсен?
– Да, конечно. Он рослый мужчина. Почти лысый, пятьдесят восемь лет, всегда одет в жилетку оливкового цвета и…
– Сёрен Гормсен, – прервал его полицейский. – Нас вызвали, так как Йенс Крогх был обнаружен в поезде без признаков жизни. Рядом с нами находится кардиолог, и я с сожалением должен сообщить, что сейчас вынесено заключение о том, что ваш деверь мертв.
Слово «мертв» висело в воздухе, пока он не решился задать свой вопрос:
– О нет, какой ужас. А что произошло?
– Мы не знаем. По словам одного из пассажиров, он просто упал.
«Может, это ловушка?» – пронеслось у него в голове.
– Куда вы его повезете? – спросил он вслух.
Он услышал на заднем фоне разговор полицейского с врачом.
– За ним приедет «скорая». Судя по всему, потребуется произвести вскрытие.
– То есть вы отвезете Йошуа в больницу Роскилле?
– Да, мы сойдем с поезда в Роскилле.
Он поблагодарил, выразил сожаление и выбрался из машины, чтобы стереть из мобильного телефона всю информацию и выкинуть его в кусты. Пусть не пытаются выследить по телефону, если это засада.
– Эй, – раздалось у него за спиной. Он обернулся и увидел двоих мужчин, высаживающихся из только что припарковавшегося автомобиля. Литовские номера, поношенные спортивные костюмы и худые лица, не внушающие доверия.
Они направились к нему с очевидным намерением. Сейчас они повалят его на землю и обшарят карманы. Явно они зарабатывали себе на жизнь подобным промыслом.
Он поднял руку в предупреждающем жесте и указал на мобильник.
– Вот! – крикнул он, резко бросил телефон одному из парней, отпрыгивая в сторону, и ткнул каблуком в пах второму, так что костлявое тело сложилось в падении, а из рук выскользнул складной нож.
Не прошло и двух секунд, как он схватил нож и пырнул скрючившегося на земле молодца пару раз в живот, а второго в бок. Затем подобрал свой мобильный и зашвырнул его вместе с ножом как можно дальше в кусты.
Жизнь научила его наносить удар первым.
Оставив двух выродков на произвол судьбы, он нашел на навигаторе железнодорожный вокзал Роскилле.
Через восемь минут он уже прибыл туда.
«Скорая» немного постояла, прежде чем из нее выбрались люди с носилками. Он проскользнул мимо вереницы любопытных взглядов, устремленных на тело Йошуа, угадывающееся под простыней. Увидев полицейского в униформе, с курткой и сумкой Йошуа в руках, удостоверился: Йошуа мертв, а деньги потеряны.
– Вот же дьявол, – непрерывно бормотал он по дороге в Ферслев, где на протяжении многих лет находился его конспиративный адрес. Его имя, его фургон – все, что обеспечивало безопасность существования, было нераздельно связано с этим домом. И вот все кончено. Исабель знала регистрационный номер автомобиля и передала его своему брату, а владелец машины был привязан к этому адресу. Просто отныне это было небезопасно.
Когда он проехал поселок и, миновав перелесок, подъехал к хутору, пейзаж дышал покоем. Немногочисленное население поселка давно погрузилось в состояние сладкой дремы под звуки телевизора. Лишь вдалеке на хуторе за полями светилось несколько окон в хозяйском доме. Видимо, оттуда и доносился какой-то шум.
Он установил, каким образом Рахиль и Исабель проникли в гараж и дом, обошел постройки и забрал все вещи, которые могли уцелеть при пожаре: зеркальце, коробку со швейными принадлежностями, аптечку. Затем, задним ходом выкатив фургон из сарая, въехал в большую дверь гостиной, откуда открывался прекрасный обзор полей.
Звук бьющегося стекла вспугнул нескольких птиц, но и только.
Потом он прошелся по дому с карманным фонариком. Отлично, одобрил он, глядя на фургон, задняя часть которого стояла прямо на ламинате на спущенных задних колесах. Перешагнул через битые стекла, открыл заднюю дверь кузова, достал канистру с запасом топлива и равномерно облил бензином помещение от гостиной до кухни, а затем коридор и второй этаж. После чего открутил крышку бензобака, сорвал штору, один конец которой бросил в бензин на полу, а второй засунул в отверстие бензобака.
На мгновение он остановился посреди двора и огляделся, потом поджег вторую штору и кинул в бензиновую лужу в коридоре, растекшуюся вдоль газовых баллонов.
Он уже на всех парах мчался по шоссе на своем «мерседесе», когда бензобак фургона взлетел на воздух с оглушительным грохотом. Через полторы минуты дойдет очередь до баллонов с газом. Взрыв оказался настолько мощным, что можно было увидеть, как разлетается крыша.
Лишь миновав городской торговый центр и вновь получив свободный обзор полей, он съехал в сторону и оглянулся.
Хутор трещал за деревьями, взмывающие в небо искры напоминали громадный костер в ночь на Ивана Купалу. Теперь пожар было видно за много километров вокруг. Скоро пламя доберется до ветвей и расплавит все без остатка.
В данном случае ему нечего бояться.
К моменту приезда пожарных останется только констатировать, что спасти ничего не удалось. Случившееся сочтут хулиганской выходкой мальчишек. Подобные случаи не так уж редки в сельской местности.
Он остановился у двери в комнату, где лежала его жена, придавленная коробками, и с грустью и удовлетворением удостоверился, что внутри царит мертвенная тишина. Им было хорошо вдвоем. Она была красивой, покладистой, отличной матерью, все вполне могло кончиться иначе. И вновь ему некого винить в том, что этого не случилось. В следующий раз, прежде чем искать себе спутницу жизни, надо избавиться от всего, что хранится в этой комнате. Прошлое осело на всей его жизни до настоящего момента, но от будущего оно не получит ни капли. Он предпримет еще пару похищений, продаст дом и отойдет от этих дел как можно дальше. Возможно, к тому времени он научится жить.
Несколько часов он пролежал на угловом диване в размышлениях о том, какие перед ним стоят задачи. Вибегорден с лодочным сараем можно оставить, тут все в порядке. Но вот дому в Ферслеве придется искать замену. Нужен небольшой домишко вдали от проезжих дорог. Такое место, куда никто не сунется. Лучше всего, чтобы бывший хозяин слыл в районе отщепенцем. Престарелый пьянчужка, живущий сам по себе и не докучающий окружающим. Наверное, на этот раз нужно переместиться южнее. Он даже присмотрел несколько удачно расположенных домиков, объезжая округ Нествед, однако опыт показывал, что окончательный выбор будет совсем непрост.
Хозяин хутора в Ферслеве был идеален. Никто им не интересовался, а сам он интересовался кем бы то ни было еще меньше. Большую часть жизни проработал в Гренландии, и, кажется, в Швеции у него имелась какая-то подруга. «Кажется». Это чудесное неопределенное слово «кажется» тогда и подтолкнуло его. Говорили, что этот человек жил на средства, заработанные в прошлом. Называли его чудаком и тем самым подписывали ему смертный приговор.
Прошло уже более десяти лет с тех пор, как он убил этого «чудака», после чего старательно избегал оплаты любых счетов в конвертах с прозрачными окошками, время от времени падавших в щелку ящика для писем. Через несколько лет его отключили от электричества и ассенизации, и с тех пор к нему никто никогда не приходил. Паспорт и водительские права на мужское имя, снабженные новыми фотографиями и приемлемой датой рождения, справил ему фотограф из Вестебро. Прекрасный и умеющий держать слово человек, для которого изготовление подделок было настоящим искусством, как проделки учеников Рембрандта, подстрекаемых своим учителем. Настоящий художник.
Имя Мэдс Кристиан Фог сопровождало его уже десять лет, и вот теперь и с ним нужно распрощаться.
Он вновь превратится в Чаплина.
Шестнадцати с половиной лет он влюбился в одну из своих сводных сестер. Она была такая хрупкая, такая воздушная, с высоким лбом и тонкими венами, проступающими на висках. Ничего общего с грубым генетическим материалом отчима или коренастостью его собственной матушки.
Он желал целовать и обнимать ее, тонуть в ее глазах и с головой погружаться в нее, прекрасно зная, что это запрещено. В глазах Господа они были кровные брат и сестра.