Когда дверь за ним захлопнулась, Кеннет уже знал: они не позвонят, что бы ни случилось. А кто он такой?
Он в последний раз набрал ее номер, и в последний раз телефон зазвонил наверху.
«Мия, где ты?» – подумал Кеннет со все нарастающим беспокойством.
Со следующего дня он станет проходить мимо дома по нескольку раз. И если не произойдет ничего, что сможет его успокоить, отправится в полицию.
Вовсе не потому, что у него были конкретные доказательства.
Просто больше ничего предпринять он не мог.
35
Легкая походка. Морщины, идеально распределенные по лицу и подчеркивающие мужское начало. Кричаще дорогая одежда.
Гениальное сочетание элементов, заставившее Карла почувствовать себя кошачьим недоноском.
– Это и есть Крис, – представила Мона мужчину и одарила Карла совсем коротким объятием. – Мы с Крисом были вместе в Дарфуре. Крис – специалист по военным травмам и более-менее постоянно работает на «Врачей без границ». Правильно я говорю, Крис?
Она сказала «были вместе в Дарфуре». Не «работали вместе в Дарфуре». Не нужно быть психологом, чтобы понять разницу. Мёрк уже ненавидел этого идиота, провонявшего туалетной водой.
– Я более-менее в курсе вашей проблемы, – приступил тот и обнажил идеально ровные и белоснежные зубы. – Мона согласовала со своим начальством, что ей нужно сообщить обо всем мне.
«Согласовала с начальством – какой бред! – подумал Карл. – А почему бы не спросить меня?»
– А вы не будете против?
А, вот теперь он все-таки поинтересовался. Посмотрел на Мону, ответившую ему милой наигранной улыбкой. Вот ведь черт.
– Разумеется, нет, – ответил Карл. – Я абсолютно уверен, что Мона для всех делает все, что в ее силах.
Он ответил улыбкой на улыбку парня, и Мона заметила это. Весьма своевременно.
– Мне дали тридцать часов, чтобы помочь вам встать на ноги. Как я понял от вашего шефа, вы ценитесь на вес золота.
Мёрк чуть посмеялся. Значит, к настоящему моменту этот тип уже много чего успел узнать.
– Вы говорите, тридцать часов?
Неужели ему предстоит больше суток провести вместе с этим статным красавчиком?
– Да, давайте посмотрим, насколько тяжела ваша травма. Но в большинстве случаев тридцати часов хватает за глаза.
– Вот как!
Черт, да они шутят.
Они сели напротив него. С уст Моны не сходила чертовски милая улыбка.
– Когда вы думаете об Анкере Хойере и Харди Хеннингсене, вместе с вами находившимися в загородном доме на Амагере, где в вас стреляли, какое первое чувство у вас появляется? – приступил мужчина.
У Карла по спине побежали мурашки. Какое чувство?
Транс. Заторможенность. Окоченевшие руки.
– Что это случилось давным-давно, – ответил он.
Крис кивнул и продемонстрировал, каким образом он приобрел лукавые морщинки в уголках глаз.
– Будь начеку, верно, Карл? Но меня предупредили. Я просто хотел убедиться, что дело обстоит именно так.
Громы небесные, ему что, предстоит боксерский матч? Будет любопытно.
– Вы в курсе, что супруга Харди Хеннингсена подала заявление на развод?
– Нет, Харди мне ничего не сказал.
– Насколько мне удалось понять, у нее есть определенная симпатия к вам. Однако вы отклонили ее попытку к сближению. Вы приходили поддержать ее, так я понял ее слова. И подобный поступок приоткрывает в вас кое-какие качества, запрятанные за непроницаемым фасадом. Что вы на это скажете?
Карл нахмурился:
– Какое отношение ко всему этому имеет Минна Хеннингсен? Скажите мне начистоту, вы ходите по моим друзьям и за моей спиной расспрашиваете их? Мне плевать.
Парень повернулся к Моне:
– Вот видишь. В точности как я предполагал.
Они обменялись улыбками.
Еще одно неверное слово, и он обмотает язык этого мерзавца вокруг его шеи пару-тройку раз. Будет весьма неплохо смотреться вкупе с золотой цепочкой, торчащей из V-образного выреза.
– Ты хочешь обидеть меня, Карл, верно? Утереть мне нос, как я заметил, пнуть меня ко всем чертям. – Крис посмотрел прямо в глаза Мёрку, которого почти поглотила их синева. Затем взгляд его изменился. Он посерьезнел. – Успокойся, Карл. Я действительно на твоей стороне, а тебе ведь и вправду нехорошо, я знаю. – Он поднял руку и остановил его. – Спокойно. Если в данный момент ты размышляешь над тем, кого в этой комнате мне больше всего хочется поиметь, то открою секрет – это ты.
У Карла на секунду отвисла челюсть.
«Успокойся», – приказал он себе. Конечно, осознание того, как чувствует себя этот бедняга, отчасти примиряло с ним, но успокоиться совершенно Карл не мог.
Они распрощались, обсудив расписание предстоящих встреч, и Мона наклонилась к Карлу близко-близко, так что он почувствовал, как у него екнуло сердце.
– Увидимся сегодня вечером у меня? Часиков в десять? Сможешь улизнуть из дома или тебе нужно побыть с твоими мальчиками? – прошептала она.
Перед внутренним взором Карла предстало обнаженное тело Моны, и тут же явилась возмущенная рожа Йеспера.
Выбор очевиден!
– Ну вот, я так и думал, что в подвале полно людей, – произнес зверек с папкой, протягивая свою маленькую руку офисного недомерка. – Джон Студсгорд, инспекция по контролю за условиями труда.
Этот человек принимает всех за ненормальных? С его последнего визита едва успела пройти неделя.
– Карл Мёрк. Вице-комиссар полиции, отдел «Q». Чем обязан?
– Да, во-первых, я насчет асбеста в подвале. – Он указал на импровизированную перегородку в коридоре. – Во-вторых, данные помещения признаны непригодными для размещения здесь работников префектуры, а вы вновь сидите здесь.
– Послушайте, Студсгорд, давайте говорить начистоту. С тех пор как вы приходили сюда в последний раз, на улицах города случилось десять перестрелок. Двое погибших. Наркоторговля укрепляет свои позиции. Министр юстиции отправил в увольнение двести служащих, которых нам теперь остро не хватает. Две тысячи граждан потеряли работу, налоговая реформа ударила по беднякам, школьные учителя страдают от проделок учеников, молодых парней убивают в Афганистане, люди вынуждены идти на продажу имущества, пенсии страшно обесценились, банки терпят крах, если не обманывают вкладчиков… А премьер-министр тем временем только треплется и пытается найти себе новое занятие на деньги налогоплательщиков. Так какого черта вы обеспокоены тем, сижу я здесь или на сто метров дальше в каком-нибудь другом подвальном помещении, где разрешено все на свете? Разве вам не… – тут он глубоко вдохнул, – до одного места, где именно я сижу, лишь бы делал свою работу?
Студсгорд терпеливо выслушал тираду. Затем открыл папку и выудил оттуда какой-то листок.
– Можно мне здесь присесть? – спросил он и показал на один из стульев с противоположной стороны стола. – Конечно, мы с вами не собираемся игнорировать тот факт, что мне нужен отчет, – сухо произнес он. – Вполне возможно, что вся страна сошла с рельсов, но тем более хорошо, что хоть кто-то остается на верном пути.
Карл тяжело вздохнул. Определенный смысл в этих словах был.
– Хорошо, Студсгорд. Простите меня, я был излишне эмоционален. Я просто в глубоком стрессе. Конечно вы правы.
Офисная малявка с удивлением задрала голову.
– Я с удовольствием стану с вами сотрудничать. Вы можете рассказать мне, что нам следует сделать, чтобы признать помещение годным к размещению сотрудников?
Инспектор положил ручку на стол. Сейчас последует долгая лекция о том, почему это невозможно, а также о том, в какой степени перегруженность городских больниц связана с плохой рабочей обстановкой на предприятиях.
– Очень просто. Вы должны попросить вашего начальника сделать заявление на эту тему. После чего с проверкой придет другой инспектор и выдаст необходимые указания.
Карл дернул головой. Этот человек поистине удивителен.
– Вы не могли бы помочь мне с этим заявлением? – выпалил Мёрк.
Более покорно, нежели предполагал.
– Хорошо, тогда придется залезть в сумку еще разок, – улыбнулся Студсгорд и протянул Карлу бланк.
– Как все прошло с инспекцией? – поинтересовался Асад.
Карл пожал плечами:
– Я сыграл на опережение, и он абсолютно присмирел!
Сыграл на опережение? Было очевидно, что данная формулировка не особенно понятна Асаду. «Как это связано с гонками?» – видимо, размышлял он.
– А у тебя как дела, Асад?
Тот кивнул:
– Ирса дала мне контакты одного человека, которому я позвонил. Раньше он был членом Церкви Иисуса. Ты знаешь Церковь Иисуса?
Карл покачал головой. Немногим больше, чем просто название.
– Они какие-то странные, как мне показалось. Они верят в то, что Иисус вернулся на Землю в космическом корабле и принес с собой из всевозможных миров жизнь, которую мы, люди, теперь должны расположить среди нас.
– Распространить, вот что ты имеешь в виду, Асад.
Тот пожал плечами:
– Так вот, оказывается, в последние годы многие добровольно покинули секту. Что было много шума по этому поводу. Но насколько он в курсе, никого не изгоняли насильно. А кроме того, он рассказал, что слышал о супружеской паре, по-прежнему являющейся приверженцами церкви, их ребенок был исключен. Это случилось пять-шесть лет назад.
– И что тут особенного?
– Мальчику было всего четырнадцать лет.
Карл представил себе своего пасынка Йеспера. Тот уже о-го-го какой самостоятельный в свои четырнадцать лет.
– Хорошо, допустим, это странно. Но я вижу, тебя беспокоит еще кое-что, Асад.
– Не знаю, Карл. Просто, как говорится, нутром чую. – Он постучал себя по пухлому пузу. – Ты знал, что в Дании чрезвычайно редко исключают из секты, не считая Свидетелей Иеговы?
Карл пожал плечами. Быть исключенным или подвергнуться остракизму – какая разница? К примеру, он знал людей, которых не особо жаловали в его собственной набожной семье. Как назвать подобное явление?
– И все же в той или иной форме это происходит, – ответил он по некотором размышлении. – Формально или неформально.