Она протянула ему листок с адресом:
– Если ты побежишь, то как раз успеешь. Я должна передать тебе привет от Моны Ибсен. Она очень гордится тем, что ты согласился на сеансы.
Прямое попадание. И не осталось никакого выхода.
Улица Анкера Хегора находилась через улицу от префектуры, но этого оказалось достаточно, чтобы Карл ощутил себя так, словно у него в глотке установили вакуумный насос, который теперь упорно работал, заставляя его легкие схлопываться. Если таким образом Мона хотела оказать ему услугу, то ей придется немного повременить.
– Я рад, что вы пришли, – поприветствовал его психолог по имени Крис. – Сложно было найти?
Что ответить? Что пришлось преодолеть аж две улицы до Департамента иммиграции, где он бывал около трех тысяч раз.
Но вот что тут делает психолог?
– Шутки в сторону, Карл. Я прекрасно знаю, что вы умеете находить то, что нужно. А теперь вы, вероятно, гадаете, что я тут делаю. Но у нас в Департаменте иммиграции существует множество заданий, для выполнения которых привлекается психолог. Наверняка вы и сами понимаете.
Этот человек чрезвычайно неприятен. Он что, выуживает мысли?
– У меня в распоряжении всего полчаса, – сразу обозначил Карл. – У нас на повестке дня срочное дело.
И это, кстати, не было ложью.
– Хорошо. – Крис сделал пометку в своем блокноте. – В следующий раз, пожалуйста, постарайтесь рассчитывать на пребывание здесь в течение всего оговоренного времени, ладно?
Он выудил какую-то папку с документами, на копирование которых потребовалось, вероятно, не менее пары часов.
– Вы знаете, что это такое? Вас просветили?
Карл покачал головой, но у него была одна идея.
– Я вижу, у вас есть какое-то предположение. Тут все основные сведения о вас и, кроме того, все документы по делу, которое окончилось стрельбой по вам и вашим коллегам на садовом участке Амагера. В этой связи должен признаться, что я обладаю кое-какой информацией, которой, к сожалению, не могу с вами поделиться.
– Что это значит?
– У меня есть рапорты Харди Хеннингсена и Анкера Хойера, вместе с которыми вы расследовали данное дело. И похоже, вы глубже вникли в дело, чем они.
– Ага. Я так не считаю. Почему они так написали? Мы с первого дня работали над расследованием все вместе.
– Да, такова одна из тем, с которой мы разберемся чуть подробнее в ходе наших сеансов. Я думаю, у вас, должна быть некая зацепка, мысли о которой вы отогнали от себя или просто не желаете обсуждать.
Карл покачал головой. Что это за чертовщина? Его в чем-то обвиняют?
– У меня нет никакой зацепки, – отрезал он, раздражение разливалось теплом по его лицу. – Абсолютно обычное дело. Не считая того, что нас подстрелили. На что вам все это сдалось?
– Карл, знаете, почему вы так остро реагируете на упоминание о том эпизоде спустя столько времени?
– Думаю, что и вы реагировали бы так же, если бы оказались на волосок от гибели, в то время как двум вашим лучшим друзьям не удалось так удачно выбраться из переделки.
– То есть Харди и Анкер были вашими лучшими друзьями?
– Они были моими боевыми товарищами, да. Моими дорогими коллегами.
– Я думаю, это имеет большое значение.
– Возможно. Я не знаю, согласились бы вы на то, чтобы в вашей гостиной жил калека, а вот я согласился. Разве после этого вы не признаете, что я хороший друг?
– Вы не поняли. Я уверен, что вы во многом порядочный парень. Естественно, у вас совесть не на месте по отношению к Харди Хеннингсену, и я прекрасно понимаю, что вы обязаны были оказать ему дополнительную поддержку. Но была ли эта дружба настоящей и в тот период, когда вы работали вместе? Вы уверены?
– Да, я считаю, что да.
Свихнуться можно, до какой степени раздражает этот человек.
– Вскрытие показало, что в крови Анкера Хойера содержался кокаин. Вы знали об этом?
Здесь Карл не выдержал и уселся на что-то мягкое позади себя, что должно было представлять собой кресло. Нет, этого он не знал.
– Вы тоже принимали кокаин, Карл?
Почему-то эти светло-голубые глаза, цепляющиеся за него, были какими-то совсем неприятными. Он флиртовал с Карлом совершенно неприкрыто даже при Моне. Милые гейские подмигивания, поджатые губы, которые в то же время улыбались. Крис вел себя так, что создавалось впечатление, будто он готовится перейти к допросу с применением пыток.
– Кокаин? Видит бог, нет. Я ненавижу эту дрянь.
Психолог поднял руку:
– Хорошо, тогда пойдем в другом направлении. У вас был контакт с женой Харди, прежде чем она вышла за него замуж?
Опять предстоит разговор о ней? Мёрк посмотрел на парня, который просто сидел в ожидании ответа, как статуя.
– Да, – признался Карл. – Она была подругой моей девушки. Так они с Харди и познакомились.
– У вас не было интимных отношений?
Карл улыбнулся. Он тщательно все обсасывал. Каким образом все эти расспросы должны помочь ему справиться с ощущением сдавленности в области грудной клетки, сложно было понять.
– Вы медлите. Каков ваш ответ?
– Признаюсь, это самая странная форма терапии, в которой мне когда-либо доводилось участвовать. Когда вы пустите в ход пытки?.. Нет, ничего, кроме обжиманий-целований.
– А что входит в понятие «обжимания-целования»?
– Боже, Крис, хватит. Несмотря на то что вы гей, наверняка можете себе представить взаимные ласки гетеросексуалов.
– То есть вы…
– Нет, Крис, честно. Я не собираюсь озвучивать вам подробности. Мы целовались и занимались легким петтингом, но не трахались. Так пойдет?
Этот ответ психолог тоже зафиксировал, после чего вперился своими светло-голубыми глазами в Карла.
– Вернемся к делу, которое мы называем делом о строительном пистолете. Из замечаний Харди Хеннингсена следует, что, возможно, вы состояли в контакте с людьми, которые затем в вас стреляли. Это так?
– Черт возьми, нет. Видимо, он неправильно понял.
– Хорошо. – Крис одарил Карла гримасой доверительности. – Просто-напросто, Карл, если ты засыпаешь, почесывая задницу, твои пальцы будут вонять, когда ты проснешься.
Боже милостивый. Неужели он снова принялся за свое?
– Ну как, уже исцелился? – поинтересовалась Роза, встретив Карла в коридоре. При этом ее улыбка была, кажется, чуть шире, чем следовало.
– Очень смешно, Роза. Когда я в следующий раз туда пойду, ты как раз можешь записаться на курсы этикета.
– Ах так. – Она уже притаилась в окопе и приготовилась к обороне. – Только не жди, что я буду доброжелательной и политкорректной одновременно.
Доброжелательной? О боги…
– Что там тебе удалось узнать про двух женщин, Роза?
Она назвала имена, адреса и возраст. Обе женщины среднего возраста. Никаких связей с преступным миром, совершенно обычные люди.
– Я еще не связывалась с отделением интенсивной терапии Королевской больницы. Позвоню туда немного погодя.
– Забыл спросить: а кому принадлежала машина, в которой они совершили свой безумный вояж?
– Ты разве не читал рапорт об аварии? Автомобиль принадлежал Исабель Йонссон, но за рулем находилась вторая, Лиза Карин Крогх.
– Ну да, знаю. Обе женщины принадлежат к традиционной церкви?
– Ты сегодня как-то хаотично задаешь вопросы, тебе не кажется?
– Так они приверженцы обычной церкви?
Она пожала плечами.
– Роза, выясни, пожалуйста, этот вопрос. И если нет, узнай, какую религию они исповедуют.
– Может, ты принимаешь меня за журналиста?
Мёрк уже собирался было вспылить, но осуществлению этого намерения помешали чудовищный вопль и крики со стороны почтового департамента.
– Что там случилось? – встревожился Асад.
– Понятия не имею, – ответил Карл.
Он только успел увидеть, что в конце коридора стоял мужчина, подняв над головой боковину стальной полки, и к нему из ниши в коридоре бросился полицейский в униформе. Затем стальная боковина обрушилась, и полицейский отскочил назад. В этот момент нападавший заметил троицу из отдела «Q», без промедления повернулся и кинулся прямо на них, выставив вперед стальную деталь. Роза отпрянула назад, но Асад остался спокойно ждать рядом с Карлом.
– Асад, может, предоставим заняться этим парнем нашим охранникам? – произнес Карл, а мужчина принялся выкрикивать что-то неразборчивое.
Но Асад не ответил. Он наклонился и выставил руки вперед, как борец. К сожалению, его поза не испугала нападающего, о чем тот вскоре вынужден был пожалеть. Ибо в тот самый момент, когда незнакомец уже собирался занести свое орудие над головой и приготовиться к удару, Асад отпрыгнул вбок и ухватился за стальную полку обеими руками. Эффект оказался совершенно неожиданным.
Предплечья агрессора хрустнули в локтевых суставах, так что полка перевернулась назад и с силой опустилась на плечи мужчины, при этом довольно отчетливо послышался треск кости.
Видимо, ради предосторожности Асад завершил предпринятую контратаку, носком ботинка грубо пихнув поверженную гору мускулов прямо в живот. Зрелище было не из приятных. Да и звуки, которые издал отчаянный нарушитель порядка, вряд ли кому-то захотелось бы услышать снова. Никогда еще Карлу не приходилось наблюдать, чтобы за такое короткое время было переломано столько костей.
Человек лежал на боку и извивался от ударов, нанесенных в область брюшной полости, и от боли, причиняемой сломанной ключицей, когда к месту инцидента подоспели еще несколько полицейских.
Только тут Карл заметил наручники, свисавшие с правого запястья злоумышленника.
– Мы только что доставили его к четвертому входу и собирались препроводить в полицейский суд, – объяснил один из полицейских, застегивая наручники. – Ума не приложу, каким образом этот молодец высвободился из наручников, но затем он через грузовой люк прыгнул в почтовый архив.
– Но сбежать ему все же не удалось, – констатировал другой полицейский.
Карл был с ним знаком. Превосходный стрелок.
Охранники похлопали Асада по плечу. Их не волновало, что тот наверняка способствовал перемещению задержанного вместо зала суда в больницу на госпитализацию.