«Если бы у меня получилось достать и зажечь ее, конец пришел бы быстро, – подумала она. – И все, чем он обладает, сгорело бы вместе со мной».
Она улыбнулась где-то в глубине души. Эта мысль оказалась парадоксально жизнеутверждающей. Если все сгорит, по крайней мере она оставит после себя след. Она могла бы посадить в его жизни занозу, от которой ему никогда не удастся избавиться. Он потеряет то, ради чего совершал свои злодеяния.
Какое прекрасное возмездие.
Она затаила дыхание и принялась вновь скрести по картону ногтями, осознав, насколько тяжелым оказалось это занятие. Безумно тяжелым. Каждым движением ей удавалось отковыривать по крошечному кусочку картона. Как осе, подтачивающей поверхность их садового стола. Если пальцы справятся, вероятно, зажигалка проскользнет сквозь отверстие и, если ей повезет, окажется у нее в руке.
В конце концов, когда отверстие увеличилось до такого размера, чтобы зажигалка продвинулась в него на несколько миллиметров, она совсем обессилела.
Закрыла глаза и представила себе Бенджамина. Подросшего, умеющего говорить и уверенно передвигающегося. Красивый мальчик, бежавший ей навстречу. Шикарный кожаный мяч в руках и озорные глаза. Как же она хотела увидеть такую картину! Его первое полноценное связное предложение. Его первый день в школе. Когда он впервые посмотрит ей в глаза и скажет, что она лучшая мама на свете.
Возможно, эти эмоции вызвали некоторое увлажнение глаз, но что поделать. Эмоции были связаны с Бенджамином. Мальчиком, который должен жить без нее.
Бенджамин, ему ведь предстоит жить вместе с… ним.
«Нет!» – пронеслось у нее по внутренностям. А что толку?
Но эта мысль не покидала ее, становилась все более и более навязчивой. Он будет жить с Бенджамином – такова будет ее последняя мысль в момент, когда наконец остановится сердце.
И пальцы вновь выпрямились, и ноготь среднего пальца вновь прикоснулся к картонному уголку, над которым находилась зажигалка, и она опять принялась скрести этим пальцем, пока не сломался ноготь. Так она лишилась своего единственного инструмента. И впала в дрему, но все еще отказывалась смириться.
Крики с улицы послышались одновременно с очередным звонком мобильника в заднем кармане. Теперь он звучал тише. Скоро батарейка совсем сядет. Она знала эти признаки.
Донесся голос Кеннета. Возможно, муж еще находится в доме. Возможно, сейчас он откроет дверь. И Кеннет поймет, что что-то не в порядке. Возможно…
Пальцы слегка пошевелились. Это была доступная ей реакция.
Но входная дверь так и не открылась. Никакого конфликта не будет. Она слушала звонящий телефон, звук становился все слабее. Зажигалка медленно, но верно выскользнула из своего хранилища и опустилась ей в руку. Лежала и покачивалась у нее на большом пальце. Одно неосторожное движение, и соскользнет с руки и исчезнет внизу.
Она пыталась игнорировать крик Кеннета. Старалась не обращать внимания на то, что вибрация телефона в заднем кармане становилась все слабее. Небольшое движение указательного пальца, и у нее получится.
Уверившись в том, что зажигалка лежит как надо, она извернула запястье, насколько могла. Возможно, всего на один сантиметр, но этого оказалось достаточно. Несмотря на то что безымянный палец и мизинец не подавали признаков жизни, она верила в успех задуманного.
Она нажала изо всех сил и, как только крышка откинулась, услышала, как тихонько начал сочиться газ. Но он шел слишком слабо.
Каким образом нажать посильнее, чтобы проскочила искра?
Она постаралась направить все оставшиеся силы к верхней фаланге большого пальца. Последнее усилие воли, призванное продемонстрировать внешнему миру, как прожила она свои последние часы и как умерла.
И она надавила. И как падающая звезда, перед ней во тьме мелькнула искра, зажгла газ, и все сразу стало ясно.
Она повернула запястье на тот единственный сантиметр, остававшийся до картона, и позволила пламени лениво лизнуть боковину коробки. Затем расслабила пальцы и принялась наблюдать, как узкое синее пламя желтеет и ширится. Довольно медленно оно огненной полоской добиралось до самого верха, по мере продвижения наверх оставляя за собой черный след копоти. Но вот все погасло. Словно полоска пороха, направленная в ничто.
Через мгновение слабенький огонек достиг верхнего слоя и погас. Осталась лишь полоска ярко-красных тлеющих искр на боковине коробки. А потом пропала и она.
Она слышала, как он кричал, и понимала, что все кончено.
Сил на то, чтобы еще раз привести в действие зажигалку, совсем не осталось.
Она закрыла глаза и представила себе Кеннета, который стоял на улице перед домом. Каких чудесных братишек и сестренок он мог бы подарить Бенджамину. Какую прекрасную жизнь – ей…
Она вдохнула запах дыма, и в ее голове понеслись иные образы. Поход на озеро. Празднование Ивана Купалы совместно с парнями на пару лет постарше. Аромат гуляний на центральной площади Витроллеса, когда однажды они с братом и родителями отправились в кемпинг-тур.
Запах усилился. Она открыла глаза и обнаружила желтый блеск, смешивающийся со сверкающим голубым свечением на самом верху.
В следующий миг языки пламени добрались до нее.
Все вокруг горело.
Она слышала, что практически все жертвы пожаров погибали от отравления угарным газом и для спасения необходимо под слоем дыма пробираться ползком по полу.
Она хотела бы умереть от отравления угарным газом. Это было бы милосердной и безболезненной смертью.
Проблема состояла в том, что она не могла ползти, а дым поднимался вверх. Пламя расправится с ней раньше, чем она задохнется. Она сгорит заживо.
И ее охватил страх.
Последний страх.
45
– Карл, туда! – Асад указал на здание, покрытое штукатуркой охристого цвета, находящееся в процессе реставрации и примыкающее к улице Кёбенхаунсвай.
«Приносим извинения за задержку открытия» – гласил плакат над дверью. Отсюда внутрь точно не попасть.
– Карл, поехали дальше к площади Ро, а потом сразу направо. Придется объезжать строительную площадку, – произнес Асад.
Они припарковались на слабо освещенной и почти заполненной стоянке перед боулинг-центром. Там стояло не менее трех темных «мерседесов», однако ни по одному из них нельзя было сказать, что он недавно участвовал в аварии.
«Неужели можно так быстро отремонтировать машину?» – недоумевал Карл. Сомнительно. Он подумал о служебном пистолете, оставшемся в сейфе в префектуре. Вероятно, нужно было захватить его с собой, но кто мог утром предвидеть подобное развитие событий? День получился длинным и сумбурным.
Он взглянул на здание.
Кроме нескольких нарисованных на торцевой стене кеглей, ничто не указывало на боулинг-центр. Как и внутри, где Карл и Асад увидели лестничную площадку, заставленную стальными шкафами, похожими на ячейки вокзальной камеры хранения. Голые стены, несколько дверей без вывесок и лестница, ведущая вниз и разукрашенная в цвета шведского флага. Весь этаж выглядел абсолютно вымершим.
– Придется спуститься в подвал, я так считаю, – сказал Асад.
«Благодарим за ваш визит – ждем вас снова в боулинг-центре Роскилле. Боулинг – это спорт, развлечение и азарт» – было написано на двери.
Неужели эти три слова действительно относятся к боулингу? По мнению Карла, последнее предложение было просто лишним. Для него боулинг не вязался ни со спортом, ни с развлечением, ни с азартом. А ассоциировался лишь с дряблыми ягодицами, разливным пивом и трудно перевариваемой пищей.
Они направились прямиком к стойке регистрации. Правила внутреннего распорядка, пакеты со сладостями и напоминание о парковочном диске – вот антураж человека, стоявшего за стойкой и разговаривавшего по телефону.
Карл огляделся. Бар был переполнен. Спортивные сумки в каждом углу. Небольшие группки завсегдатаев развернули активную деятельность на восемнадцати-двадцати дорожках. Очевидно, таким образом проходил турнир. Множество мужчин и женщин в свободных брюках и разнообразных однотонных рубашках поло с клубными логотипами.
– Мы хотели бы поговорить с Ларсом Бранде. Вы с ним знакомы? – спросил Карл, когда мужчина за стойкой положил трубку.
Тот указал на мужчину, сидевшего в баре.
– Вон он, с очками, поднятыми на макушку. Если крикнете «Кукла», увидите его.
– Кукла?
– Да, так мы его называем.
Они прошли в бар и заметили несколько взглядов, оценивающих их обувь, одежду и намерения.
– Ларс Бранде? Или лучше называть вас Куклой? – спросил Карл, протягивая руку. – Я Карл Мёрк из отдела «Q», полицейская префектура Копенгагена. Можно обменяться с вами парой слов?
Ларс Бранде улыбнулся и подал руку:
– Ах да. Да, только что один из наших товарищей по команде сообщил, что решил покинуть нас, прямо перед чемпионатом, так что я думал совсем о другом.
Он слегка хлопнул сидевшего рядом мужчину по спине. Вероятно, это и был тот наглец.
– Это ваши товарищи по команде? – спросил Карл, кивнув в сторону пяти остальных.
– Лучшая команда Роскилле! – ответил мужчина и поднял вверх большой палец.
Карл кивнул Асаду. Тот должен был остаться и следить за компанией, чтобы никто не ускользнул. Рисковать было нельзя.
Ларс Бранде оказался высоким, жилистым, но довольно худощавым мужчиной. Черты лица выдавали в нем человека, занимающегося сидячей работой внутри помещения, что-то типа часовщика или стоматолога, однако кожа выглядела обветренной, а руки казались непропорционально большими и загорелыми. Весьма противоречивое общее впечатление.
Они отошли в сторону и немного понаблюдали за играющими, после чего Карл приступил к делу:
– Вы разговаривали с моей помощницей Розой Кнудсен. Я понимаю, что вас позабавило совпадение имен и наш вопрос относительно брелока в виде шара для боулинга. Однако должен предупредить вас, что речь идет отнюдь не о пустяках. Мы выполняем очень срочное и ответственное задание, и все, что вы скажете, может оказаться на страницах протокола.