вызывало у Карла приступ чесотки. Мелкие морщинки вокруг них были не теми, что проявляются во время смеха.
– Со Свеном? Вы, наверное, имеете в виду Папу? – улыбнулся Карл, сам того не желая.
Парень поднял брови.
– Почему вы спросили, имеет ли это отношение к Свену? – поинтересовался Карл.
Выражение лица собеседника изменилось. Но отнюдь не на настороженное и готовое к обороне. Скорее, наоборот. Он принял какой-то виноватый вид, который обычно появляется, когда человека уличают в невежестве.
– Ох, – произнес он. – Это была моя ошибка, я не должен был говорить о Свене. Давайте начнем сначала?
– Хорошо. Вы покидаете команду. Что, переезжаете? – спросил Карл.
Снова этот взгляд, словно ты сидишь перед ним голый.
– Да, мне предложили работу в Ливии. Я буду управлять возведением огромного зеркального сооружения в пустыне, которое начнет генерировать электричество через один-единственный центральный блок. Абсолютно революционное предприятие, но вы, может, что-то об этом слышали?
– Интересно. А как называется компания?
– Ах да, это такая рутина. – Он улыбнулся. – Пока что есть только регистрационный номер акционерного общества. До сих пор не могут разобраться, давать фирме арабское или английское название, но вам для справки скажу, что компания в данный момент называется «773 Пи Би 55».
Карл кивнул:
– А сколько человек из вашей команды ездят на «мерседесе», помимо вас?
– Кто сказал, что у меня «мерседес»? – Он покачал головой. – Насколько мне известно, только Свен ездит на «мерседесе», однако обычно он приходит сюда пешком. Ему совсем недалеко.
– Откуда вы знаете, что у него «мерседес»? Йонас и Ларс дали мне понять, что вы никогда не ездите с ними на «фольксвагене-горбушке».
– Абсолютно верно. Но мы со Свеном встречаемся помимо турниров. Уже несколько лет. Да, правильнее было бы сказать «встречались». Потому что за последние два-три года я у него не бывал, вы понимаете почему. Но прежде – да. И он наверняка еще не сменил автомобиль, насколько мне известно. У пенсионеров по инвалидности не так много средств, чтобы бросать их на ветер.
– А что вы подразумевали, говоря о Свене, что я «понимаю почему»?
– Его поездки в Таиланд, конечно. Разве мы не об этом говорим?
Реплика прозвучала как отвлекающий маневр.
– Что за поездки? Я не из отдела по борьбе с наркотиками, если вы это имеете в виду.
Теперь мужчина выглядел совсем выбитым из колеи, однако это могло быть показным.
– Наркотики? Да нет, – поспешил он откреститься. – Черт возьми, я совсем не собираюсь его подводить. Видимо, я сам что-то не то напридумывал себе.
– Не будете ли вы так любезны поделиться тем, что вы себе напридумывали? В противном случае мне придется доставить вас на допрос в полицейский участок.
Он наклонил голову в сторону.
– Господи упаси, нет уж, благодарю. Я имел в виду, что однажды Свен признался мне в том, что его частые поездки в Таиланд связаны с организацией сопровождения в Германию грудных детей, заранее выбранных для усыновления бездетными супружескими парами. Он отвечал за оформление всех документов и сам признавал, что это благое дело, однако, мне кажется, он недостаточно щепетильно отслеживал, откуда брались эти дети. Только это я и имел в виду. – Рене тряхнул головой. – Он отличный игрок в боулинг, с ним приятно играть, но после того как я узнал про детей, я перестал у него бывать.
Карл взглянул на человека в синем блейзере. А не служило ли это прикрытием для Свена, в то время как он занимался совершенно другими вещами? Вполне вероятно. «Держись близко к правде, но не слишком» – этого правила придерживались большинство преступников. Возможно, он не бывал ни в каком Таиланде. А на самом деле являлся похитителем, которому требовалось предъявить какое-то алиби друзьям по команде на те периоды, когда он проворачивал свои мерзкие делишки.
– Вы не в курсе, кто из вашей команды поет хорошо, а кто плохо?
Вопрос заставил мужчину податься вперед с отрывистым смехом:
– Нет, не скажу, чтобы нам доводилось много петь.
– А как насчет вас?
– О, я пою довольно прилично. В прошлом мне довелось испытать свой голос в качестве служителя церкви во Флёнге. Когда-то я даже пел там в церковном хоре. Может, вы хотите услышать?
– Нет, спасибо. Что скажете про Свена – он хорошо поет?
Собеседник покачал головой:
– Понятия не имею. Но скажите, разве ради этого вы сюда пришли?
Карл сделал попытку улыбнуться:
– У кого-нибудь из вас есть заметный шрам? Не припомните?
Мужчина пожал плечами. Нет, пока Карл не мог его отпустить. Просто не мог, и все.
– У вас есть при себе какое-нибудь удостоверение личности? Чтобы там был ваш регистрационный номер?
Мужчина не ответил. Просто запустил руку в карман и выудил небольшой кошелек, в котором не оказалось ничего, кроме пластиковой карточки. Подобная была у Ларса Бьёрна из префектуры. Явно символ статуса, понимал бы он в этом что-нибудь.
Карл записал персональный номер. Сорок четыре года. Вполне соответствует их предположению.
– Повторите-ка мне еще разок, как называется ваша компания?
– «773 Пи Би 55». А что такое?
Карл пожал плечами. Если бы он сам взял с потолка такое безумное название, спустя две минуты уже позабыл бы его. Тут все в порядке.
– Самый последний вопрос. Чем вы занимались сегодня между тремя и четырьмя часами дня?
Собеседник призадумался.
– Между тремя и четырьмя… Сидел в парикмахерской на Аллехельгенсгэде. Завтра мне предстоит важная встреча, так что я должен презентабельно выглядеть.
Парень провел рукой по виску, чтобы продемонстрировать прическу. Действительно, стрижка выглядит довольно свежей. Но на всякий случай лучше связаться с парикмахерской, как только они закончат свои дела здесь.
– Рене Хенриксен, я бы хотел попросить вас сесть вон за тот белый столик в углу. Возможно, чуть позже мы с вами еще побеседуем.
Рене кивнул и заверил, что он, конечно, с удовольствием окажет помощь.
Так говорят почти все, когда общаются с представителями полиции.
Затем Карл подал знак Асаду, чтобы тот пригласил к нему мужчину в синем блейзере. Нельзя терять ни секунды.
Этот человек совсем не был похож на пенсионера по инвалидности. Плечам была тесна куртка, но не из-за толстых накладных плечиков, модных в восьмидесятые годы.
Запоминающееся лицо, мышцы челюсти играли всякий раз, когда он стискивал зубами свою жвачку. Большая голова. Густые, чуть сросшиеся брови. Коротко подстриженные волосы, сутуловатая осанка. Человек этот явно имел в своем багаже больше ресурсов, чем могло показаться на первый взгляд.
От него пахло нейтрально, но хорошо. Вялый взгляд, темные круги под глазами, от которых те казались посаженными ближе, чем было на самом деле.
Совершенно целостный образ и внешний вид. К нему стоило присмотреться.
Садясь за стол, парень кивнул Рене Хенриксену, устроившемуся в углу.
В некотором смысле это казалось искренним.
46
Он давно научился контролировать свои чувства, чтобы они были незаметны окружающим.
Жизнь в доме приходского священника способствовала этому. Жизнь проходила не в свете Господа, а в его тени, и чувства чаще всего истолковывались неверно. Радость принимали за легкомысленность, а злость – за неприязнь и упрямство. И всякий раз, когда его неверно понимали, за это еще и наказывали. Поэтому он держал чувства в себе. Так было выгоднее всего.
Еще в ту пору этот навык помогал ему. Когда несправедливость пригибала к земле, когда наваливались разочарования.
А потому никто не знал, что происходит у него внутри.
Это же спасало его и сегодня.
Настоящим шоком стал приход двух полицейских. Действительно шоком. Но он не показал этого.
Он увидел их сразу, как только они вошли в холл боулинг-центра. Это были те же двое мужчин, которые беседовали с братом Исабель в Королевской больнице на первом этаже у лифта, когда он торопился смыться оттуда. Эту странную парочку так просто не забудешь.
Вопрос заключался в том, могут ли они узнать его.
Ему казалось, что нет. Ибо в таком случае вопросы, заданные ему, были бы более навязчивыми. Полицейский смотрел бы на него совсем иначе.
Он огляделся по сторонам. Отсюда есть два выхода, если вдруг припрет. Вниз, в комнату с оборудованием, через заднюю дверь, а затем вверх по пожарной лестнице мимо смешного стула без ножек, который кто-то поместил туда, чтобы показать, что этим путем на улицу не выберешься. Или еще можно пройти мимо ассистента полицейского. Там, между холлом и выходом, находились туалеты, а потому вполне естественно было бы двинуться в том направлении.
Однако в таком случае темнокожий заметит, как он проскользнет мимо дверей туалета. Он будет вынужден оставить машину, потому что автомобиль припаркован на некотором расстоянии, на крытой стоянке у площади Ро. Ему просто-напросто не хватит времени выехать со стоянки. Они перекроют ему дорогу.
Нет уж, выбирая этот вариант, придется оставить «мерседес» на стоянке, а самому бежать со всех ног. И несмотря на то что он знает множество лазеек в своем городе, не факт, что успеет ими воспользоваться. Совсем не факт.
Самым безопасным было бы, если бы полицейские сосредоточились на ком-то другом. А потому, если он хочет уйти и остаться хозяином ситуации – а это непременное условие, – необходимо прибегнуть к более радикальным средствам.
Ясно одно: нужно держаться подальше от этих людей, которым удалось выследить его. К чему бы это ни привело, будь они прокляты.
Явно они подозревают его. Иначе к чему задавать вопросы о «мерседесе» и вокальных способностях, да к тому же еще переспрашивать название компании, которое он сам выдумал? Хорошо еще, что он запомнил номер.
Как-то раз ему довелось показать полицейскому фальшивое водительское удостоверение и назвать вымышленное имя, под которым он на протяжении многих лет участвовал в деятельности клуба, и блюститель порядка спокойно проглотил это. Если разобраться, им ничего не известно.