тся Магдалены и ее сестры с братом – о них заботится община, такие слухи до меня дошли. Возможно, это и хорошо, я не знаю. Детям тяжело терять своих родителей.
Миа кивнула.
– Да, я понимаю. Мой бывший муж принес много зла. Если я как-то могу помочь девочке, надеюсь, мне предоставят такую возможность. – Она попыталась улыбнуться, но не успела, так как на языке уже крутилась следующая фраза. – Детям тяжело терять своих родителей, но и матери тяжело терять ребенка.
Маркус Якобсен положил руку ей на плечо.
– Следствие по делу еще продолжается, Мия. Полиция не покладая рук проверяет сообщенные вами сведения. Так что, вероятно, у этих действий в конечном итоге появятся свои плоды. В нашей стране невозможно куда-нибудь запрятать ребенка навсегда, – ответил Карл.
На слове «навсегда» голова ее упала на грудь. Видимо, Карлу стоило сформулировать свою мысль несколько иначе.
Беседу подхватил молодой человек.
– Просто знайте, что мы вам благодарны, – сказал он, глядя на Карла и Асада. – То, что неизвестность выбивает Мию из колеи, – совсем другой вопрос.
Бедняги. Почему бы попросту не ответить честно? Прошло уже четыре месяца, а мальчика так и не нашли. На расследование не выделили достаточных ресурсов, а теперь время уже упущено.
– Нам известно не так уж много, – решил внести ясность Карл. – Сестру вашего бывшего мужа звали Ева, это мы знаем. Но как насчет фамилии? Кстати, какая фамилия была у вашего мужа? Она может оказаться абсолютно иной. Да и его настоящего имени мы не знаем. В действительности нам ничего не известно о его прошлом. Только то, что отец Евы и вашего мужа был священником. В этом отношении следует признать, что Ева – не такое уж необычное имя для дочери пастора. Ну хорошо, еще мы знаем, что этой женщине должно быть около сорока лет, вот и все. Фотография Бенджамина вывешена во всех полицейских участках, а недавно мои коллеги проинформировали все социальные службы страны, чтобы те тоже следили за ходом дела. Вот что мы имеем на данный момент.
Мия кивнула. Было ясно, что женщина не хотела терять надежду. Естественно, она этого не хотела.
Затем молодой мужчина вытащил из-за спины букет роз и сказал, что Мия каждый божий день всюду ищет церковную брошюру или вырезку из газеты с фотографией отца ее бывшего супруга. Это стало ее главным занятием в жизни, и если ей удастся что-то откопать, они будут первыми, кто об этом узнает. После чего он протянул цветы Карлу и поблагодарил всех троих.
Когда эти двое посетителей покинули управление, Мёрк с букетом в руках некоторое время стоял неподвижно, ощущая неприятный привкус во рту. Не меньше сорока алых роз. Он предпочел бы их не принимать.
Карл покачал головой. Нет, они не могут стоять у него на столе, это совсем никуда не годится. Но и у Розы с Ирсой им не место. Никогда не знаешь, каковы окажутся последствия.
Мёрк швырнул букет на рабочее место фру Сёренсен, когда они проходили мимо.
– Спасибо, Сёренсен, за то, что вы держите оборону, – сказал он и оставил ее в состоянии недоумения и молчаливого протеста.
Спускаясь по лестнице в подвал, они переглянулись.
– Я знаю, о чем вы думаете, – сказал Карл.
Теперь они должны были выслать письма во все без исключения датские учреждения и организации, которые могут иметь какую-то информацию о ребенке возраста Бенджамина и с похожей внешностью, если ребенок внезапно появился там, где его не должно было быть. Письмо с той же самой информацией полиция уже распространила по своим каналам ранее. Только на этот раз в письме было небольшое дополнение с просьбой к главам организаций взять это дело под личный контроль. Тогда задача гарантированно окажется приоритетной и как можно быстрее будет направлена в нужное русло.
За последние две недели Бенджамин выучил не менее пятидесяти новых слов, и Ева за ним едва поспевала. Но разговаривали они друг с другом немало, ибо Ева полюбила парнишку больше всего на свете. Теперь они стали небольшой семьей, и ее муж испытывал такое же чувство.
– Когда они наконец приедут? – спрашивал Вилли в десятый раз за день.
Он уже несколько часов был очень занят. Требовалось пропылесосить, испечь хлеб, переделать кучу мелких дел с Бенджамином. К предстоящей встрече все должно было быть идеально.
Ева улыбнулась. Как же сильно этот ребенок изменил всю их жизнь!
– Они, кажется, уже приехали. Не посадишь Бенджамина мне на колени, Вилли?
Она почувствовала мягкую щечку мальчика рядом со своей щекой.
– Сейчас придут тети, которые скажут нам, можем ли мы оставить тебя, – прошептала она ему на ушко. – Я думаю, мы сможем. Ты хочешь остаться с нами, малыш? Хочешь быть с Евой и Вилли?
Он прижался к ней.
– Ева, – сказал и улыбнулся.
Потом она почувствовала, что он показывает в направлении коридора, откуда послышались голоса.
– Пришел кто-то, – прокомментировал мальчик.
Она обняла его и слегка поправила на нем одежду. Вилли сказал, что ей лучше закрыть глаза, чтобы вид был не слишком пугающий. Затем Ева глубоко вздохнула, произнесла молитву и прижала мальчика к себе.
– Все будет хорошо, – шепнула она.
Голоса были доброжелательные, и она их знала. Именно эти люди должны были утрясти формальности, и они уже приходили раньше.
Обе женщины подошли к ней и пожали ей руку. Приятные, теплые ладони. Сказали несколько слов Бенджамину и сели чуть в стороне.
– Итак, Ева, мы изучили ваши обстоятельства и должны признаться, что для нас вы не самые типичные кандидаты. Скажем сразу, что мы решили не принимать во внимание вашу инвалидность по зрению. У нас и ранее были случаи, когда мы давали незрячим людям согласие на усыновление, и что касается дееспособности и основных требований, тут мы не видим никаких препятствий.
Ева почувствовала, как у нее внутри словно забил источник. Они сказали, никаких препятствий. Значит, ее молитвы помогли.
– Мы впечатлены тем, сколько средств вам удавалось откладывать из вашего регулярного дохода; тем самым вы доказали, что вы способны контролировать свою жизнь лучше, чем большинство людей. И, кроме того, Ева, мы заметили, что вы очень сильно похудели за довольно короткое время. По словам Вилли, двадцать пять килограммов примерно за три месяца. На самом деле это потрясающе. И вы прекрасно выглядите.
Ее охватила волна тепла. Кожа затрепетала. Даже Бенджамин это заметил.
– Ева красивая, – сказал малыш.
Она чувствовала, как он машет пришедшим дамам. Вилли говорит, когда он так делает, это выглядит очень-очень мило. Да благословит Господь этого ребенка.
– Вы прекрасно тут все обставили. Мы видим, что у вас очень подходящий для воспитания ребенка дом.
– Они также учли, что Вилли удалось получить неплохую работу, – вступила вторая женщина, обладательница чуть более мрачного и пожилого голоса. – Ева, как вы думаете, не будет ли для вас проблемой то, что он теперь проводит дома не так много времени?
Она улыбнулась.
– Вы сомневаетесь, что я одна справлюсь с Бенджамином? – Снова улыбнулась. – Я ослепла, будучи почти взрослой девушкой. Но мне кажется, среди зрячих едва ли найдутся такие, кто видит столь же зорко, как я.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовался более мрачный голос.
– Разве тут не идет речь о том, чтобы чувствовать потребности своего ближнего? Я обладаю такой способностью. Я знаю, что нужно Бенджамину, прежде чем он сам понимает это. По голосам людей я определяю, что они чувствуют. Вы, например, в данный момент радуетесь. Мне кажется, ваша душа улыбается. У вас недавно произошло какое-то очень радостное событие?
Они немного посмеялись:
– Да, раз уж вы сами сказали про это. Сегодня утром я стала бабушкой.
Ева поздравила женщину и ответила на множество практических вопросов. Несомненно, несмотря на свою инвалидность и их с Вилли возраст, их рекомендуют для дальнейшего прохождения процедуры. А им только этого и надо было. Если они дошли до данного этапа, дальше все будет хорошо.
– Пока что мы обсуждаем одобрение вас как приемной семьи. До тех пор, пока мы не в курсе, что произошло с вашим братом, естественно, мы не можем предпринять никаких дальнейших шагов. Однако, принимая во внимание ваш возраст, мы можем рассматривать данный этап в качестве подготовительного для усыновления.
– Как долго вы не получали вестей о брате? – спросила первая женщина. Она задавала этот вопрос уже раз пять в ходе двух собеседований.
– С самого марта, когда он оставил нам Бенджамина. Мы боимся, что мама мальчика умерла от болезни. По крайней мере, судя по словам моего брата, у нее было что-то серьезное. – Ева перекрестилась. – Он был очень закрытый человек, мой брат. Если мать Бенджамина умерла, я опасаюсь, что и он последовал за ней на небеса.
– Мы так и не смогли выяснить, кто является матерью Бенджамина. В свидетельстве о рождении ее персональный номер невозможно прочитать. Как вы считаете, может, оно где-то подмокло?
Ева пожала плечами.
– Да, наверняка. Так оно выглядело, когда оказалось у нас в руках, – отозвался из угла ее муж.
– Скорее всего, родители Бенджамина просто совместно проживали. По крайней мере, судя по страховому номеру вашего брата, он никогда не был женат. Его местонахождение вообще очень сложно определить. Мы видим, что несколько лет назад он пытался попасть в войска специального назначения, однако с этого момента все сведения о нем канули в Лету.
– Да. – Ева кивнула. – Как я уже говорила, он был темной личностью. Он не рассказывал нам почти ничего о своей жизни.
– И тем не менее он доверил вам Бенджамина.
– Да.
– Бенджамин и Ева, – произнес мальчик и спустился на пол. – Она слышала, как он заковылял по ковру. – Моя машинка. Она большая. И красивая.
– Да, мы видим, что он развивается, – сказал мрачный голос. – Он действительно опережает свой возраст.
– Да, он похож на деда. Тот был очень мудрым.
– Ну да, Ева, мы прекрасно знаем о ваших родителях. Вы дочь священника. Насколько мне известно, ваш отец был пастором неподалеку от этих мест. И пользовался большой популярностью, как я поняла.