– Тебе не обязательно уезжать со мной. Да и провожать тоже не надо. Можешь до лестницы. Дальше папарацци не пойдут. Спектакль можно окончить прямо там. Охранники прекрасно справятся со своими обязанностями и проследят, чтоб я доехала домой.
***
Вот дрянь! Не говорит – режет каждым словом. В голосе нотки от откровенно злых до снисходительно-презрительных. И я ее за это презрение придушить готов. Прямо здесь. Но сначала оттрахать, чтобы избавиться, наконец, от этой больной зависимости, от мыслей о том, как бы всё могло быть на самом деле с ней. Не в фантазиях. Вырвался вперед, продолжая тянуть её за собой, сжимая запястье каждый раз, когда чувствовал, что хочет вырваться. Она не станет делать это откровенно. Только не прилюдно. Слишком много для неё значит мнение окружающих. Грёбаный статус нашей грёбаной семейки. Что ж, пришло время наглядно продемонстрировать моей строптивой малышке, кто является настоящим главой семьи. Когда вышли за пределы ипподрома, быстрыми шагами направился к парковке, не обращая внимания на её шипение позади.
Отпустил взглядом охранников и, кивнув водителю, швырнул Дарину на заднее сидение, не отпуская ее руки и отметив про себя, что парень всё понял правильно, и перегородку в машине поднял, включив погромче музыку в салоне.
Закрыл дверь и, развернувшись к Дарине лицом, рывком притянул её к себе так, что она упала мне на грудь. В глазах мелькнули непонимание и злость, а я склонился к её лицу и, в очередной раз не сдержавшись и глубоко втянув в себя ее запах, прорычал:
– Ни один охранник не сделает с тобой то, что сделаю сейчас я, малыш. И, поверь, я тоже всегда прекрасно справляюсь со своими обязанностями.
Впился в её губы поцелуем, сжимая затылок и преодолевая сопротивление. Свободной рукой дёрнул вниз лямку платья и прошипел, сатанея от аромата ванили, забивающегося в ноздри:
– Доигралась, девочка!
И снова поцелуем в губы, затыкая рот и не давая ответить. Поднял её одной рукой за талию, усаживая себе на колени так, чтоб обхватила мои бедра своими ногами, и впиваясь поцелуем в оголённую шею. Дьявол! Этот охренительный вкус её кожи, от которого по телу судороги проходят одна за другой.
Глава 14
Мгновение. Мне хватило одного мгновения, чтобы сойти с ума. Жалкая попытка оттолкнуть и…проигрыш. Острый. Безжалостный проигрыш. Жадно впился в мой рот, и я сорвалась. Как будто внутри вдребезги разлетелось нечто, что сдерживало меня. Вцепилась в его волосы и потянула к себе с голодным стоном, с диким исступлением. Кусая за губы, яростно обхватывая голову обеими руками и прижимаясь всем телом. Содрал с меня лямку платья вниз, а я выгнулась навстречу. Резко усадил сверху на себя, и я не понимаю, вырываюсь или извиваюсь на нем, чувствуя через тонкое кружево жесткую ткань джинсов и его возбуждение под ними, упирающееся прямо мне между ног.
– Доигралась, девочка!
Срывает еще ниже. Прямо в пропасть. На острые осколки моего безумия. Туда, где я уже не могу себя контролировать. В те самые яркие пятна фантазий, изводившие все эти дни. Сжала его бедра коленями, сплетая язык с его языком. Возбуждение на грани агонии. Это уже не я. Я себя такой не знаю. Оголенный комок нервов. Пьяная от этих быстрых ласк, от его нетерпения и хриплого, срывающегося голоса.
Ослепительной вспышкой, что я проиграла… сама себе. Последними отголосками разума, оторваться от его губ и впиться в плечи на выдохе, задыхаясь и хватая воздух припухшими от укусов губами.
– Не хочу! Отпусти.
***
– Меня, – притягивая к себе и снова кусая нижнюю губу и тут же проводя по ней языком, – бесит, – еще один раз прикусить, – слово, – и еще раз, чтобы запомнила навсегда, – отпусти!
Запустив руки в её волосы и сдирая к чертям собачьим заколку, наклонить к себе ее лицо и жадно наброситься на неё, насилуя рот. Рвано выдыхая в приоткрытые губы, опустить ладонь на упругую попку и сжать ягодицу, зарычав от нетерпения. Сучка упрямая извивается на мне, заставляя дергаться член в ответ на каждое движение бедрами. Дернуть молнию сзади платья, ругаясь сквозь зубы. Если бы не гребаный водитель, порвал бы всю одежду на хрен, оставив абсолютно голой. От мысли об этом застонать, спуская лямки платья и оголяя роскошную грудь в чёрном кружеве.
– Моё, Дарина! – долгий взгляд на неё, отмечая, как затуманились глаза, когда ущипнул за острый сосок через ткань, – И я решаю, что с этим делать!
Сдёрнуть вниз чашку лифчика и накрыть губами острую вершину, алчно вдыхая в себя усилившийся запах её возбуждения. Присоединяйся, девочка! Черта с два я сегодня буду сходить с ума один!
Опустить руку между нашими телами, накрывая ладонью влажную, и я чувствую это даже сквозь ткань её трусиков, плоть.
Оторваться на секунду, чтобы снова прикусить сосок и удовлетворенно поймать губами её выдох.
Пальцами поглаживаю складки кожи, не отрывая взгляда от её лица. Дьявол! Я забыл за эти дни, как моя жена красива в такие моменты. Совершенна настолько, что до боли в пальцах хочется испортить эту идеальность. Приподнял ее, чтобы ворваться двумя пальцами в мокрую дырочку, сдернув в сторону полоску трусиков.
– Готовая моя девочка…, – рычанием из груди. С этой дьяволицей я забывал, что такое просто говорить, превращаясь в неуправляемого зверя.
– Почему сопротивляешься мне…нет, себе?
Поглаживая большим пальцем складки плоти и начиная быстро толкаться пальцами.
***
Почувствовать его пальцы на горящей плоти и жалобно застонать, дергаясь навстречу, понимая, что не отпустит…и эти слова. ЕГО слова. От них рвутся железные тросы и цепи, которыми я сдерживала себя так долго. Так невыносимо долго, что сейчас мне казалось, я превращаюсь в неконтролируемое животное, которое реагирует на звук его голоса, как на манок. Нет! Контролируемое! ИМ! Вскрикнуть от проникновения и протянуть стоном его имя. Безотчетно. Потому что это так естественно стонать его именем, когда накрывает.
Он что-то спрашивает, а я не слышу. Пальцы впиваются в его запястье, и я приподнимаюсь, чтобы насадиться на них сама, извиваясь всем телом. Ища его рот, чтобы стонать в его губы. Я не сопротивляюсь. Чувствуешь? Я больше не могу…
Вслух или про себя. Плевать. Я хочу его всего. В себе. Сейчас. Дрожу от голода и от лихорадочной жажды. Глотками его дыхание, двигаясь все быстрее, запрокидывая голову назад в исступлённом бесстыдстве. Но и на это плевать. Чувствовать стенками каждую фалангу, кольца и яростные толчки. Кусать до крови его губы, чтобы почувствовать ее вкус… Настоящий. Вот он сейчас настоящий. У меня во рту. Не хочу ни о чем думать…его хочу.
Наслаждение накатывает волнами. Накрывает одна за одной. Извиваться быстрее и быстрее, изгибаясь назад, подставляя грудь его жадным губам, чувствовать трение нежной кожи о щетину и вздрагивать так, словно я обнажена до мяса.
От приближения оргазма темнеет перед глазами, и я не понимаю, как сжимаю его запястье еще сильнее, притягивая Максима себе за шею, потираясь пульсирующим клитором о грубую материю штанов под яростные толчки, дразня себя еще сильнее, пока не разорвало на части от наслаждения. Закричала, содрогаясь в оргазме, кончая ему на пальцы, продолжая извиваться на них, откинувшись назад, запрокинув голову и закатив глаза.
***
Твою мать! Я мог бы вечно смотреть на неё, на то, как закатывает глаза, как откидывает голову назад и теряет контроль. Дааа… самое главное – теряет контроль настолько, что обнажается полностью. Снимает с себя маску ледяного безразличия, прекращая эту грёбаную игру, которой придерживалась всё время. Стиснул зубы, позволяя насладиться до конца, почувствовать все грани оргазма, пока ритмично сокращается вокруг моих пальцев. А я вспоминаю, какие они на вкус после того, как побывали в ней, и у меня сводит скулы от желания попробовать снова. Вытащил их и жадно облизал, застонав.
– В следующий раз ты кончишь мне на язык, малыш, и будешь долго кричать, пока я буду вылизывать тебя, – приподнял ее одной рукой, второй лихорадочно расстёгивая молнию на брюках, – досуха.
Последний взгляд в её глаза… и мне плевать, что там в нём может быть…да хоть все демоны Ада, но я возьму своё. Сейчас. Усадить её на себя, на вздыбленный член, рывком до упора, и зарычать от бешеного, нереального удовольствия, взорвавшегося в венах.
Да! Наконец, мать вашу! Тесная. Тугая и горячая настолько, что хочется взвыть от наслаждения. Смотреть в её расширенные глаза и приоткрытые губы, и чувствовать, как немеют собственные от потребности впиться в её рот поцелуем. Затяжным, жадным, сплетая языки, пока осторожно раскачивается на моём члене. Слишком осторожно. А у меня срывает контроль, сносит начисто. Приподнимаю её за талию и резко опускаю, откидывая назад голову и скалясь от наслаждения. Зверь вырывается наружу. Грубыми движениями пальцев, впивающихся в нежный бархат бедер, насаживает её на себя сначала медленно, затем всё быстрее, срываясь на стоны. Осатанело двигая бёдрами, то выходя полностью, то врываясь по самые яйца. Намотав её волосы на руку, оттянул назад ее голову и утробно зарычал, увидев нежно изогнутую в наслаждении шею. Языком вдоль вены, собирая капли пота, и всё яростнее опуская Дарину на себя.
***
Тяжело дыша смотрела, как облизывает пальцы, глядя мне в глаза. Жадно облизывает, а я продолжаю дрожать…нет никакого удовлетворения. Потому что хочу видеть, как он меня возьмет, хочу видеть его лицо в тот момент, как войдет в меня. Хочу слышать его стоны. Ужасно хочу. До безумия.
И эти слова…эти утонченно пошлые обещания, от которых снова сладко тянет низ живота и пульсирует плоть. Потому что знаю, ЧТО он может творить там своим языком. В изнеможении облизывать губы, тяжело дыша, чувствуя, как расстегивает ширинку. В предвкушении застонать и зайтись в крике, когда вошел резким толчком. Такой непривычно огромный для меня. Потому что слишком долго не был во мне. Принять и всхлипывать от этой наполненности. От того, как растягивает изнутри. И смотреть. Голодным взглядом смотреть на его лицо в этот момент. Громко дыша. В голос. Каждый вздох – стон. Если бы знал, какой он красивый в этот момент…Дьявол. Самый настоящий. Порочный. Извращенный. Жи