[29]. А Элеонора тогда вспоминала миссис Пембрук, всегда такую спокойную и безмятежную, и думала, полагается ли настоящим леди так громко смеяться. И теперь она только и думала, что о Лее. Где же подруга сейчас?
Элеонора прислушалась, но мало что расслышала. Далёкий шум мог быть аплодисментами или звуком проезжающего кэба. Облако, окрашенное оранжевым светом уличных фонарей, плыло по небу, и звёзды подмигивали ему по пути.
Идеальная ночь для воровства.
Элеонора прокралась по лестнице для слуг и прошла по первому этажу. Остановившись в дверях, она прислушалась, не доносились ли сверху звуки. Тишина заставила её медлить. Спит ли мистер Пембрук или сидит в своём кабинете, прислушиваясь к шагам этажом ниже?
Девушка прошмыгнула в малую столовую и закрыла за собой дверь. Белые чехлы от пыли вырисовывались в темноте, словно призраки. Морщась при каждом скрипе половицы, Элеонора на цыпочках подошла к письменному столу. Там она обнаружила, что искала: адресную книгу миссис Пембрук.
Сердце девушки сжалось при виде знакомого аккуратного почерка. Чернила остались такими же чёрными и яркими, словно миссис Пембрук только что отложила перо. В начале книги чуть более небрежно был написан адрес её матери, а рядом значилось: «Элис Хартли, урождённая Уотерс». Это был тот самый дом, где умерла мать. Элеонора прижала красную книжечку к груди, внезапно почувствовав себя маленькой.
Как только она начала рыться на столе, то уже не сумела остановиться. Она просматривала старые счета, меню, которым до сих пор пользовалась миссис Бэнбёри, письма в конвертах. Элеонора нашла старые школьные отчёты Чарльза – он очень старался, но не сильно продвинулся, – несколько рекомендательных писем, любовных писем от мистера Пембрука, которые девушка тут же отшвырнула, и, наконец, письмо о ней самой. Её имя ярко выделялось на бумаге, и Элеонора тут же развернула письмо.
«Дорогая миссис Пембрук!
Осмотрев мисс Элеонору Хартли, я рад сообщить, что у неё нет никаких признаков чахотки. Однако я считаю маловероятным, что ребёнок когда-нибудь снова заговорит. Не исключено, что смерть её родителей, особенно матери, повредила её рассудок. Если вы решите оставить её в доме, я бы порекомендовал воспользоваться услугами сиделки…»
Элеонора уставилась на письмо. Оно было написано доктором Макреди, семейным врачом Пембруков. Девушка не помнила, что не могла говорить, и ощутила укол негодования. «Повредила её рассудок»? Этот человек явно был шарлатаном! Девушка сунула письма обратно в ящик и поднялась наверх, крадучись по скрипучим половицам. Некоторые люди из адресной книги миссис Пембрук должны были вспомнить её. Если Элеонора напишет им, возможно, они смогут помочь. Девушка помнила некоторых друзей миссис Пембрук – нескольких строгих старых дев, милую ирландскую семейную пару, парочку рассеянных матерей, – и все они были добрыми. Конечно же, они помогут.
Элеонора сунула адресную книгу под матрас. План начал понемногу обретать форму.
«Повредила её рассудок», – ворчала она, укладываясь в постель.
Особняк Гранборо впитывал дождь, точно губка. Вода просачивалась с чердака и заливала пол спален служанок, собиралась на потолке и стенах влажными пятнами, похожими на язвы. В дом пробирался запах сырости, и Элеонора беспокоилась о сохранности библиотеки.
Миссис Филдинг выпросила у мистера Пембрука денег на ремонт, но, пока рабочие не прибыли, служанкам приходилось затыкать дыры мешковиной и надеяться, что затычки выдержат. Работа была неприятная. По влажным стенам и полу поднимался холодок, подол юбки Элеоноры тащился по лужам. Время от времени какой-нибудь кусочек вымокшей мешковины с влажным звуком падал ей на лицо или на плечо бредущей следом Ифе.
– Ненавижу это, – проворчала ирландка.
– Ну, подумай о чём-нибудь другом, – огрызнулась Элеонора, чувствуя, как вода капает на волосы. – Расскажи мне историю? Это отвлечёт тебя.
Ифе надулась было, но потом начала рассказывать историю про пса, хозяин которого потерялся в море. Ирландка как раз добралась до места, где должны были прийти вести о кораблекрушении, когда в дверь постучали. Элеонора взвизгнула от неожиданности и уронила мешковину. Ифе засмеялась над подругой.
Это оказалась миссис Филдинг.
– Элла, пришёл инспектор. Он хочет тебя видеть.
Элеонора поспешила вниз. Инспектор ждал её в гостиной, старательно не глядя на паутину, собирающуюся в тех углах, до которых не сумели добраться служанки.
Девушка прикрыла за собой дверь.
– Доброе утро, мисс Хартли, – приветствовал Хэтчетт, открывая блокнот. – Могу ли я снова побеспокоить вас касательно некоторых деталей о дне убийства мисс Бартрам?
– Но почему? – нахмурилась девушка. – Я полагала, вы уже узнали от меня всё. Помощник мясника…
Инспектор поднял руку:
– Боюсь, это больше не является основным направлением нашего расследования. Он доказал, что в ночь убийства даже не приближался к особняку Гранборо. Он был с другой юной девушкой, и она поручилась за своего друга. Вы можете рассказать что-нибудь ещё о смерти мисс Бартрам?
Элеонора осела в кресло.
Как такое возможно? Это ведь помощник мясника убил Лиззи! Возможно, Элеонора и загадала смерть Лиззи, а черноглазая женщина исполнила её желание, но именно он нанёс смертельный удар. Смерть служанки не могла быть результатом чистой магии – это было бы просто кошмарно, и Элеонора отбросила мысль об ужасном зрелище. Но Лиззи оглушили и утопили, дёшево и неряшливо, в огороде. Что в этом было волшебного?
Инспектор внимательно наблюдал за ней.
– Вы посоветовали мне найти других служанок, мисс Хартли. Мои поиски оказались весьма интересными. Я узнал, что мисс Лею Уоллес уволили из особняка за день до гибели мисс Бартрам. И полагаю, вы с мисс Уоллес были близки.
Элеонора не могла стиснуть подлокотники своего кресла, не могла сжать руки в кулаки. Она могла лишь сидеть абсолютно неподвижно, глядя прямо в глаза Хэтчетта, и подавлять каждую вспышку гнева внутри. В самом деле, не мог же он подозревать Лею!
– Возможно, вы могли бы рассказать мне о ней чуть больше? – продолжал инспектор. – Не могли бы вы описать её отношения с мисс Бартрам? И подробнее рассказать об обстоятельствах её увольнения?
Элеонора заставила свой голос звучать твёрдо.
– Лея была на пятом месяце беременности, – сказала девушка и удовлетворённо отметила, как Хэтчетт вздрогнул. – В день отъезда она не могла даже собственный корсет затянуть. На такое она просто не была способна.
По шее инспектора поползли красные пятна.
«Вот и хорошо», – подумала девушка, а вслух проговорила:
– Я бы посоветовала вам обсудить это с мисс Уоллес, инспектор. Я не видела её с тех пор, как она покинула Гранборо. Когда вы её найдёте, я буду очень признательна, если вы сможете дать мне её адрес. Как вы и сказали, мы были близки.
Девушка поднялась. Инспектор выпрямился, всё ещё строча что-то в блокноте, и подхватил шляпу. Элеонора ощутила мрачный триумф – приятно было нанести удар по его хладнокровию.
– Разрешите, я провожу вас, – сказала девушка, выводя Хэтчетта в коридор.
– Элла!
Голос мистера Пембрука ударил кнутом. Элеонора замерла на полпути. Инспектор повернулся, переводя взгляд с девушки на мистера Пембрука. Спокойный голос внутри прорезался сквозь страх, сковавший Элеонору: «Воспользуйся этим».
Она тихонько заскулила. Получилось, на её взгляд, немного наигранно, но инспектор услышал. Хэтчетт посмотрел на неё и увидел, как её взгляд метнулся к мистеру Пембруку.
Рука хозяина сжала её плечо. От него разило бренди.
– На пару слов, – прошипел он, утаскивая её обратно в гостиную, и бросил: – Инспектор, можете идти!
Когда дверь закрылась, мистер Пембрук повернулся к ней:
– Что ты ему сказала?
Элеонора расправила плечи. Нет, её так просто не запугать.
– Я помогала с вопросами, возникшими в ходе его расследования.
– Какие вопросы?
– Полагаю, это дела полиции, сэр.
Мистер Пембрук глубоко вздохнул и выдавил из себя улыбку. Казалось, кто-то оттягивал уголки его рта рыболовными крючками.
– Ну же, Элла, у тебя нет причин умалчивать, о чём вы с инспектором беседовали. У тебя не должно быть секретов от работодателя.
– А вы, сэр, не должны цепляться к вашим служанкам.
Слова вылетели прежде, чем она успела их остановить. На мгновение Элеонору охватила паника, но, похоже, то же самое испытывал и мистер Пембрук. Его руки сжались в кулаки, а взгляд лягушачьих глаз метнулся к двери, за которой остался инспектор. Затем хозяин достал свою записную книжку и начал перечитывать что-то в записях.
– Что нужно сделать, чтобы эти проблемы исчезли?
Элеонора собрала всё своё высокомерие:
– Я хочу, чтобы вы оставили в покое Ифе. И Дейзи. И меня. И если вы когда-нибудь тронете нас хотя бы пальцем, – добавила она, – я убью вас во сне.
Элеонора решила, что хватит уже дрожать в своей комнате, когда часы пробили десять. Решив найти книгу о каком-нибудь жарком и сухом месте, она спустилась по лестнице для слуг. Всё, что ей было нужно, – это полчаса в библиотеке. Тридцать благословенных минут, чтобы вернуть в мысли немного радости.
Девушка кралась по коридору. Так много времени прошло с тех пор, как у неё появлялась минутка почитать. А без чтения её воображение увядало, как цветы в кувшине. Писать письма Чарльза было не одно и то же. Ей хотелось погрузиться в слова, прекрасные и тёплые, словно бархат, а не нанизывать их словно на верёвку.
Дверь библиотеки открылась со скрипом, и Элеонора поморщилась. Нужно будет смазать петли маслом.
Золотые заглавия подмигивали ей с сотни корешков. Ванильный запах переплёта был лучше, чем запах нюхательной соли: один вдох – и её разум ожил. Ворота были открыты для неё, и сотня ключей, скрытых в кожаных переплётах, ждали её. Куда она отправится? Кем станет?
Её взгляд упал на «Путешествия Марко Поло». Лучше и придумать нельзя! Татарский хан в своём дворце в Персии. Купцы из Таврики в окружении шелков и золота. История о Старике-Горе и его уединённом Эдеме. Первый том был бездонным в своём богатстве, обширнее, чем ханская империя. Получаса явно не хватит.