На вершине лестницы в галерее стоял Чарльз.
Девушка застыла, нога замерла на последней ступеньке. Казалось, весь мир сжался в одну точку. Элеонора позабыла и о миссис Клири, и о слухах, окружавших её, и о растущих подозрениях инспектора. В тот миг остались лишь чистые весенние солнечные лучи, золотившие волосы Чарльза, нежное прикосновение его пальцев к щеке и его сияющая радостью улыбка.
Он обхватил лицо девушки ладонями, тихо проговорил:
– Элеонора… это ты.
В его глазах блестели слёзы. Как она могла забыть, какие невероятные синие у него глаза? Воспоминание об этом оттенке не могло сравниться с реальностью.
В церкви внизу кто-то закашлялся. Чарльз украдкой взглянул через парапет галереи, отступил на пару шагов влево и жадно поцеловал Элеонору. Спрятав их обоих из виду, он обнял её за талию и притянул ближе. Девушка сжала лацканы его сюртука и горячо ответила на поцелуй. Не хотелось отпускать его, никогда.
Наконец они отстранились друг от друга, чтобы вздохнуть. Чарльз сжал её руку, поцеловал её пальцы и провёл её вниз по ступеням.
– Что ты здесь делаешь? – прошептала девушка.
– Отец вызвал меня на сезон, – ответил Чарльз. – Он пытается устроить мою женитьбу.
Элеонора отняла руку – эти слова задели её гордость.
– Тогда ты и подавно не должен быть здесь.
– Напротив. Именно здесь и должен.
Девушка покраснела. Чарльз улыбнулся:
– Я знал, что могу вернуть румянец твоим щекам. Ты в самом деле очень бледна, Элеонора. Я читал об этом ужасном инциденте с миссис Клири и должен был увидеться с тобой. Ты, должно быть, обезумела от горя.
Трудно было скорбеть, когда Чарльз держал её за руку. Рядом с ним Элеонора вообще сомневалась, что способна чувствовать себя несчастной. Она рассказала всё, что произошло с тех пор, как они расстались, а пока говорила – неотрывно смотрела ему в лицо. Хотелось запомнить каждую деталь.
– Я не должен был позволить отцу отослать меня, – тихо проговорил Чарльз. – Я согласился лишь потому, что думал – так для тебя будет лучше. Подумать только, такое бремя тебе пришлось выносить в одиночку!
– И я по-прежнему буду выносить всё в одиночку, если ты женишься.
Она попыталась отнять руки, но Чарльз не отпускал.
– Отец может планировать что угодно. Я не женюсь ни на ком, кроме тебя. И не вижу, почему мы не можем отправиться в Гретну-Грин, как собирались. Но на этот раз я буду куда как более осторожен.
Элеонора едва могла поверить услышанному. После всех этих месяцев тоски Чарльз вернулся, держал её за руки и говорил слова, о которых она мечтала. Эти слова зажгли в ней огонь – она чувствовала, как светится изнутри.
– Нам придётся быть очень осторожными, – продолжал Чарльз. – Отец не должен ничего заподозрить. Когда у меня появятся деньги, я скажу ему, что еду навестить друга. Ты отправишься следом. Он не должен ничего узнать до тех пор, как мы вернёмся мужем и женой.
Но даже когда она улыбнулась на словах «муж и жена», её радость была омрачена сомнением. Мистер Пембрук как её законный опекун мог расторгнуть этот брак. Чтобы брак стал действительным, понадобится его разрешение. А хуже всего, он мог объявить Чарльза сумасшедшим и отправить в приют для умалишённых. В романах, которые Элеоноре доводилось читать, так всё и случалось. Но даже если Пембрук не разлучит их – в самом деле сможет ли она вернуться в Гранборо? Плохо было уже от того, что мистер Пембрук тратил её деньги. Могла ли она вернуться в этот дом, снова засунуть шею в петлю?
– Я должен идти, – прошептал Чарльз, – но скоро мы увидимся вновь. Очень скоро, Элеонора.
Он ещё раз поцеловал девушку и ушёл. Элеонора смотрела ему вслед и молилась, чтобы он оказался прав и его надежды оправдались.
Элеонора расхаживала по гостиной, и разум её был полон планов.
Она перебрала все свои вещи, ища хоть что-то, что могла бы продать. За прекрасные платья, которые подарила ей миссис Клири, можно было выручить хорошие деньги, но Элеонора не могла продать их. Никто не поверит, что она – жена Чарльза, если она будет одета как служанка. Мебель, по сути, принадлежала мистеру Пембруку: если он поймёт, что девушка продала что-то, то может обвинить её в краже. Всё, что оставила ей миссис Клири, находилось в доверительном управлении мистера Пембрука. Что бы она ни продала, он сможет оспорить эту сделку. У неё не оставалось ничего, кроме пары мелочей – коллекции шляпных булавок, нескольких книг и старой шляпки, которая могла бы уйти за шиллинг, если нашить пару обрезков ткани. Недостаточно даже на билет на поезд до Гретны-Грин и тем более – на три недели, которые им предстоит провести там, прежде чем они смогут пожениться.
Элеонора рухнула в кресло. Как же обидно было понимать, что она – наследница и при этом не может тронуть свои деньги. Деньги лежали в банке, и ей сказали, что, если она хочет снять какую-то сумму, ей придётся предъявить разрешение опекуна. Клерк похлопал её по руке и сказал, чтобы она не волновалась – деньги её только испортили бы, а опекун действовал в её лучших интересах. Элеонора ушла, сжав руки в кулаки.
И снова мистер Пембрук стоял у неё на пути.
В действительности она не хотела уезжать в Гретну-Грин. Почему им с Чарльзом нужно было бежать под покровом ночи, словно их свадьба была чем-то позорным? Только потому, что мистер Пембрук считал это позорным. «Я не хочу видеть тебя своей невесткой» – так он сказал. При одном воспоминании об этом Элеонора невольно скалилась.
Разве это была свобода? Даже если они с Чарльзом сбегут, мистер Пембрук всё равно будет диктовать условия их брака. Он был подлым кукольником, и единственный способ избавиться от него – это перерезать ниточки.
Элеонора вспомнила слова черноглазой. «Если ты чего-то хочешь, дорогая, тебе стоит об этом попросить». Девушка вздрогнула.
Кто-то тихо постучал во входную дверь. Элеонора тотчас же распрямилась. Чарльз? Нет, это не мог быть он. Он бы не позволил себе такую беспечность – прийти к ней домой, ведь Бесси докладывала мистеру Пембруку обо всём.
Служанка ворвалась в гостиную.
– Это мисс Хилл, – сообщила она и вернулась на кухню.
Мисс Хилл коротко кивнула Бесси, проходя в комнату, и Элеонора ощутила укол страха. Что ей сказала служанка?
– Доброе утро, мисс Хартли, – приветствовала мисс Хилл. – Надеюсь, я не помешала.
Элеонора лучезарно улыбнулась:
– Нисколько! Приятно увидеть вас снова. Присядете?
– Вы очень любезны.
Платье мисс Хилл недавно штопали, и когда гостья села, Элеонора мельком увидела из-под подола пару изношенных туфель. Не она одна наблюдала за собеседницей. Взгляд тёмных глаз мисс Хилл метнулся к голым стенам, к чёрному платью Элеоноры, к пустому ведру для угля. Всё это время её лицо сохраняло то же выражение сдержанного интереса, и девушка распрямилась. Она явно имела дело с экспертом.
– Примите мои соболезнования, – проговорила мисс Хилл. – Я знаю, что вы с миссис Клири были очень близки. Если бы обстоятельства позволили, я навестила бы вас раньше.
Элеонора попыталась изобразить печаль.
– Да, я… я ужасно скучаю по ней. Такое потрясение. И вы, должно быть, теперь совсем одиноки.
– Уверена, она бы гордилась вами, видя, с каким достоинством вы справляетесь с горем.
Гордилась? Почему мисс Хилл сказала «гордилась»? Элеонора вспомнила свой последний ужин с миссис Клири. После того вечера старушка явно не гордилась своей связью с Элеонорой. Почему же мисс Хилл принесла такие неприятные воспоминания? Чего она хотела?
– Благодарю. Итак, чему я обязана удовольствием от нашей встречи?
Пальцы мисс Хилл теребили манжеты её платья, хотя лицо сохраняло нейтральную учтивость. Элеонора чувствовала исходившую от неё сильную тревогу. Гостья выдала себя. Она ужасно нервничала.
– Не могли бы вы написать мне рекомендательное письмо? Я надеялась, вы можете оказать мне такую услугу, ведь вы знали меня как компаньонку миссис Клири. Без такого письма мне придётся пойти в прислуги, а вы, сами будучи молодой леди, понимаете мои опасения.
Элеонора расслабилась. Мисс Хилл не собиралась требовать долю состояния миссис Клири или загородный домик. Если бывшая компаньонка старушки хотела просто получить новую должность, Элеоноре было не о чем беспокоиться.
Девушка подошла к письменному столу, достала перо и бумагу. Она уже окунала перо в чернильницу, когда в голову вдруг пришла мысль, прогнавшая по венам холодный страх.
Мисс Хилл рассказала миссис Клири о прошлом Элеоноры. А если она и полиции расскажет? Мисс Хилл ведь знала, что Элеонора лгала, чтобы сблизиться с миссис Клири. Как инспектор распорядится этой информацией?
Ладони вспотели. Дать мисс Хилл то, чего она желала, было всё равно что пустить стрелу в темноту – не знаешь, где та приземлится. И при том Элеонора должна была заставить мисс Хилл думать, будто та в долгу у девушки – чтобы той даже в голову не пришло пойти в полицию.
– Я буду счастлива оказать вам услугу, мисс Хилл.
Элеонора написала блестящую рекомендацию, зная, что мисс Хилл видит написанное со своего стула. Внутри кольнуло чувством стыда. Закончив, девушка сунула письмо в ящик и повернулась к бывшей компаньонке, которая снова теребила манжеты своего платья.
– Ну, вот, готово, – улыбнулась Элеонора. – Когда вы найдёте подходящую должность, дайте адрес, и я сама направлю письмо.
Подбородок мисс Хилл дёрнулся:
– О, я бы не хотела доставлять вам излишние хлопоты, мисс Хартли. Я могла бы забрать письмо сейчас.
Элеонора рассмеялась, невольно вздрогнув от звука собственного голоса. Мисс Хилл намекнула, что найти место у миссис Клири было нелегко. И всё же у Элеоноры не оставалось выбора – нельзя было позволить компаньонке сболтнуть лишнего.
– Очень любезно с вашей стороны! Но прошу, не беспокойтесь, никаких хлопот. Я буду рада помочь вам. – Элеонора улыбнулась. – Вам нужно просто спросить.
На миг мисс Хилл застыла, и лицо её стало непроницаемым, но когда поднялась – то снова изобразила вежливое безразличие.