– Простите, боюсь, я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Прекрасно понимаете, – прошипел Хэтчетт. – Сознайтесь. Не продолжайте этот фарс.
– Что вы имеете в виду?
Инспектор подался вперёд и прошептал ей на ухо:
– Я ничего не имею в виду, мисс Хартли. Я обвиняю вас в убийстве.
Девушка замерла. Танец продолжался без неё – инспектор потащил её за собой, и она чуть не упала вперёд. В груди внезапно стало тесно.
– Что?
– Лиззи Бартрам. Флора Клири. Фредерик Пембрук. Все они умерли от ваших рук.
Элеонора вздрогнула. Это ведь всё черноглазая! Она убивала, пока Элеонора… А где была сама Элеонора? Спала. Конечно же, она просто спала!
Девушка заставила себя улыбнуться:
– Да ладно вам, инспектор. Мне всего семнадцать. Юная девушка не способна на…
– Ещё как способна.
Способна, в самом деле? Нет, она не могла. Если бы Элеонора убила всех троих, она бы помнила. Но она ведь… спала. Да, скорее всего, спала.
– И какие у вас доказательства?
– Мисс Хартли, меньше года назад вы были служанкой в опале. Эти двери для вас были бы закрыты… и они были закрыты каких-то несколько недель назад! И всё же вот вы здесь, и ваш жених – настоящий джентльмен, и у вас достаточно денег, чтобы избавить его от всех бед. Как удобно.
– Это едва ли можно назвать доказательством, инспектор. Я не виновата, что судьба была ко мне так добра.
Его лицо исказилось:
– Судьба здесь вовсе ни при чём! Вы убивали ради денег и социального положения, а теперь собираетесь пожинать плоды.
Элеонора заставила себя не сжимать плечо инспектора. Это всё было неправдой. Это не могло быть убийством! Ноги запутались в нижних юбках… ох, зачем она столько выпила?
– Что, чёрт побери, внушило вам такие мысли?
– Люди, которые вам не по нраву, имеют прискорбную тенденцию умирать.
– Может быть, тогда вам следует вести себя со мной как подобает джентльмену?
– Это угроза? Или мне следует принять это как ваше признание?
– Ни то и ни другое. Ваша теория нелепа и лишена оснований! Чего я могла добиться, убив моих подруг и опекуна?
Музыка зазвучала громче, оглушая её, когда голова и без того кружилась. Инспектор натянуто улыбнулся:
– Конец мучениям от мисс Бартрам? Огромное богатство миссис Клири? Свобода от нежелательного внимания вашего опекуна? Ваши сокровища лежат перед вами, мисс Хартли, и я знаю, какой ценой вы их заполучили.
– И какой же?
– Вы убили мисс Бартрам. Я поговорил с прислугой в особняке Гранборо – все знали, как она вас ненавидела. Какое-то время вы были нашей главной подозреваемой, пока вы – очень удобно и к месту – не вспомнили ссору мисс Бартрам с помощником мясника.
– Да как вы смеете!
– Затем у вас начались незаконные отношения с мистером Чарльзом Пембруком, о которых стало известно всем после выкидыша. И мистер Фредерик Пембрук отослал вас с позором.
– Инспектор, право же, я…
– Вы были полны решимости стать богатой дамой, – продолжал инспектор, – и потому попытались снискать расположение вашей богатой соседки. Но когда она узнала правду о вашем прошлом, вы убили её прежде, чем она успела вычеркнуть вас из своего завещания. Мисс Хилл рассказала мне, что вы даже не сделали вид, будто скорбите.
– Как вы можете даже предполагать такое!
– Но и этого оказалось недостаточно, – прошипел инспектор, – ведь все ваши деньги контролировал ваш опекун, мистер Пембрук. Вы знали, что он промотает всё ваше состояние, знали, что он может помешать вам выйти замуж за его сына, и потому вы убили его.
– Не смейте, – прошипела Элеонора, чувствуя, как кровь зашумела в ушах. – Даже не смейте…
– Вы – убийца, мисс Хартли, – продолжал инспектор. – На ваших руках – кровь троих людей.
Внезапно в толпе танцующих показалась черноглазая женщина. Улыбалась она на этот раз даже слишком широко. «Какой досадливый», – вспомнила Элеонора её слова.
Девушка стиснула ладонь инспектора:
– Я бы никогда…
– Тогда кто же?
– Откуда мне знать? Вы – полисмен!
– И все доказательства указывают на вас. Только у вас были мотивы для смерти этих людей!
Они кружились слишком быстро.
– Доказательства? У вас нет никаких доказательств!
– Есть. Аделаида Хилл подтвердила, что вы солгали миссис Клири и не отдали рекомендательное письмо. Бесси Бэнбёри видела кровь на ваших простынях на следующий день после того, как обнаружили тело миссис Клири, а потом слышала, как вы вернулись посреди ночи – именно той ночи, в которую погиб мистер Пембрук. Признаться, вы меня удивили, мисс Хартли. Я полагал, что уж кто-кто, но вы не можете недооценивать служанку.
Голова снова закружилась. Мимо промелькнуло красное платье – словно всплеск крови на полу бальной залы. При виде этого Элеонора вздрогнула. Черноглазая женщина снова показалась, на этот раз – ближе, и улыбка её стала ещё шире.
«Если ты чего-то хочешь, дорогая, тебе стоит об этом попросить».
Элеонора была так близка к своей мечте. У неё были деньги, скоро она выйдет замуж и сумеет изменить мир к лучшему. Она стояла на пороге того, чтобы оставить прошлое позади окончательно, но вот появился Хэтчетт и пытается затащить её обратно.
– Я никогда не убивала этих людей!
Девушка не могла допустить, чтобы инспектору это удалось.
– Лгунья, – выплюнул Хэтчетт. – Я знаю, что вы сделали. Вы утопили служанку…
Нет, Элеонора не позволит ему забрать всё самое важное.
– Вы перерезали глотку миссис Клири…
Пора было загадать последнее желание.
– И вы убили мистера Пембрука, пока он…
– Я желаю оказаться вне досягаемости закона!
В краткий миг всё застыло. Потом Элеонора снова споткнулась, отшатнулась. Вырвавшись из рук инспектора, подобрав юбки, она выбежала во внутренний двор, вся дрожа.
Девушка села на край фонтана, спрятав лицо в ладони. Во рту стояло кислое послевкусие шампанского. Дворик был пуст, но её всё равно не покидало ощущение, будто за ней наблюдают.
Она загадала последнее желание.
Тени изменились. Элеонора подняла взгляд, увидела лицо черноглазой женщины, светившееся триумфом. Паника стиснула горло, обжигая, словно подкатившая желчь.
– Что ж, вот и всё, – проговорила девушка спокойно, хотя спокойной себя совсем не чувствовала.
Гостья улыбнулась – неужели зубы у неё всегда были такими острыми? – и тени окутали её.
– Да. Вот и всё.
– Тебе ведь может понадобиться что-то другое. Вот, – Элеонора завозилась со своим ожерельем. – Возьми это.
Длинное тёмное щупальце потянулось к ней из теней, и девушка отпрыгнула, выронив ожерелье.
– Неужели ты полагаешь, что твою душу можно купить за несколько безделушек?
– Тогда мой дом. Моя одежда. Мои…
Черноглазая вскинула руку. Слова замерли на губах Элеоноры, и язык присох к нёбу, став бесполезным куском мяса.
– Твоя душа стоит гораздо меньше, дитя. Что бы ты ни делала, что бы ни думала – всё было для меня открыто. Я знаю тебя лучше, чем ты сама, и ты глубоко меня разочаровала.
Гостья двинулась вперёд. Тень расцветала за ней, то приземистая, то вдруг когтистая, то извивающаяся.
– Ты полагала, что в самом деле не загадаешь последнего желания? О дорогая. Бесчисленное количество других людей пробовали до тебя, и ни у кого не получилось. По-настоящему хороший человек – явление редкое, блистательное, а ты, милая девочка, далеко не святая.
Она коснулась виска Элеоноры. Пальцы были такими холодными, что девушка вздрогнула.
– Так много оправданий, – продолжала черноглазая. – Ты словно состоишь из одних только оправданий. Ты была бедна, одинока, влюблена. Так многие были к тебе жестоки. Правда, дорогая? Но отговорки не сотрут кровь с твоих рук.
Черноглазая подалась вперёд, и её тень растеклась по двору.
– Но ты жаждала не любви, не богатства и не всех этих прекрасных платьев. Ты жаждала власти. Разрушения. Держать в руках человеческую жизнь – и раздавить её. Сколько раз ты представляла, как бросала что-нибудь в голову своего мерзкого опекуна? Ты ведь представляла, как его кожа лопнет и кровь потечёт по щекам? Знаю, что представляла. И я сделала тебе величайший подарок, какой только можно получить, моя дорогая. Я дала тебе силу воплотить все твои мечты в жизнь – даже те из них, которые ты похоронила глубоко внутри.
Элеонора открыла было рот. Хотелось кричать, просить, умолять, но с губ не сорвалось ни звука. Пальцы черноглазой впивались в висок, и казалось, что, если та продолжит надавливать, череп расколется.
– Как жаль, что ты не помнишь. Но знаешь, моя дорогая, не думаю, что я когда-либо видела тебя такой… ну, счастливой – не совсем подходящее слово. Такой удовлетворённой. Ты была такая целеустремлённая…
Элеонора с усилием покачала головой. Нет, черноглазая ведь не могла говорить этого всерьёз… Это просто не могло быть правдой, не могло!
Щёки девушки были мокрыми от слёз. Гостья вздохнула:
– Плачешь даже после всего, что я для тебя сделала?
К Элеоноре наконец вернулся голос:
– Ты не можешь забрать мою душу. Ты не исполнила моего последнего желания.
– Только и всего? – Черноглазая подняла руку. Её неестественно длинные пальцы сложились для щелчка. – Это легко исправить.
– Подожди!
– Слишком поздно, моя дорогая. Ты уже загадала желание. Его нельзя забрать назад.
– Должно же быть хоть что-то! – взмолилась девушка. – Тебе же нравится заключать сделки, правда? Давай заключим ещё одну. Я всё сделаю. Что бы ни было, я сделаю!
Черноглазая женщина внимательно посмотрела на неё, всё ещё держа руку вскинутой. Потом наконец опустила.
– Хорошо. Я всё же вполне разумна. Ты полагала, что сумеешь меня перехитрить. Полагаю, мы обе убедились, что это невозможно. Но, возможно, ты сумеешь меня обогнать.
Черноглазая взяла Элеонору за руку и повела в другую часть дворика, откуда были видны ограждения, стоявшие вокруг частично разрытого кладбища.
– Когда ты ехала сюда, ты видела вот то очаровательное кладбище, правда, дорогая?