Частью этого мира была и Вигга. Как-то зимой под вечер Конрауд, подзуживаемый друзьями, решил сыграть с ней шутку. Он подкрался к ее входной двери по обледенелому крыльцу, дважды пнул ногой дверь, с быстротой молнии соскочил с крыльца — и угодил прямо в объятья Вигги. Она возилась в сарае на заднем дворе, подошла к Конрауду сзади и цепко ухватила его. Конрауд так перепугался, что подумал — он сейчас обмочится и тем самым опозорится до конца. Вигга держала одной рукой фонарик, а другой вцепилась в плечо Конрауда.
— Совсем совесть потерял! — прошипела она.
Он оцепенел от ужаса и не сопротивлялся, когда она утащила его за дом, распахнула дверь сарая, бросила его внутрь и заперла дверь. В сарае стояла кромешная тьма, так что ко всем остальным несчастьям мальчика сейчас прибавился еще и страх темноты.
Он услышал сердитый голос Вигги:
— Ну вот, теперь и сиди тут всю ночь!
И она ушла.
Унижение было окончательным. Недолго пробыв в этой темноте, Конрауд почувствовал, как что-то теплое стекает вниз по ногам прямо в ботинок. Ему было семь лет, он оцепенел от страха и дрожал как осиновый лист.
Остальные ребята быстро сбегали за его матерью, она поговорила с Виггой, вызволила сына из заточения и долго уговаривала его не дразнить бедную женщину, которой и так приходится туго: она потеряла ребенка, и в жизни на нее постоянно нападали, вот она и считала нужным отбиваться.
— Ребенка? — переспросил Конрауд.
— Да, и с тех пор ей приходится туго.
Могло ли быть так, что Вигга подошла к лежащему на улице Вилли еще до того, как его, мертвого, обнаружил прохожий и сообщил в полицию? Ведь он все время был ее соседом. Он был немного знаком с Магнусом, жившим на другой стороне улицы. Могло ли также быть, что Вигга вышла на тротуар сразу после ДТП? А может, она своими глазами видела это происшествие? И водителя видела? Но не позвонила ни в полицию, ни в «Скорую помощь». Иначе в полиции знали бы про нее. Она явно не пыталась занести Вилли в дом. Зачем же она тогда вышла?
Вилли умер у нее на руках?
А может, это все фантазии? Она наврала Магнусу? По крайней мере, те, кто расследовал наезд на Вилли, упустили из виду, что Вигга — потенциальная свидетельница. Этому Конрауд не особенно удивился, потому что Вигга ни на кого не обращала внимания, и на нее никто не обращал внимания. Конрауд знал, что старуха непредсказуема. Могло быть и так, что полиция разговаривала с ней, как и с другими соседями по той улице, но она ничего не сказала. А возможно, ее просто посчитали ненадежным свидетелем. Люди, не знакомые с Виггой, не желали тратить на нее больше времени, чем требовала необходимость.
Конрауд решил позвонить сестре. После нескольких гудков Бета сняла трубку, и он рассказал ей про Магги и про его беседу с Виггой, и про то, что Вигга умерла.
— Надо же, умерла бедняжка! — воскликнула Бета. Она всегда защищала Виггу, не участвовала в розыгрышах над ней, а напротив, призывала ребят пожалеть одинокую женщину.
— Возможно, она последней видела Вилли, о котором я тебе рассказывал.
— Которого сбили на Линдаргате?
— Вероятно, она увидела, что произошло, и вышла к нему. Во всяком случае, она сказала, что обнаружила его на тротуаре. Она это Магги рассказала, ты его помнишь, Магги Пепси.
— Магги? А он до сих пор там живет?
— Да. Он немного общался со старушкой. Ей уже за девяносто было.
— И он считает, что Вигга видела, как его сбили?
— Она на это намекнула.
— И видела, кто это сделал?
— Наверное, но ты же помнишь, какая она была — немного не в себе.
— Вигга была хорошая. Ко мне она всегда по-доброму относилась. А вот ты у нее от страха штаны намочил.
— Да я же не прямо у нее был, — ответил Конрауд. — Она меня в сарае заперла.
— Этот Вилли ведь строил какие-то теории заговора насчет дела Сигюрвина?
— Да, и делился ими с кем попало. Он же свидетель. Хоть и плохонький — зато свидетель! И раз уж он каждому встречному-поперечному из спорт-бара рассказывал, что он там видел, немудрено, что это могло привести к некоторым последствиям.
— Ты хочешь сказать, что его сбил кто-то, кто имеет отношение к исчезновению Сигюрвина?
— Я тут немножко развлекался такой версией, но сомневаюсь, что мы это когда-нибудь выясним.
— Разве за этим не стоит какое-то чудовищное отчаяние? Если уж человек прибегнул к такому способу?..
— Да, как я представляю себе, такого человека должно ужасно далеко занести.
— Конечно, когда у тебя на совести исчезновение человека, это не полезно для здоровья.
— Вот именно, что нет. Сколько ведь сил тратится на то, чтоб годами и десятилетиями скрывать такую тайну, и как от этого на душе скверно!
— Ты надеешься, что в конце концов он сам сознается? Не вынесет мук совести? Такие случаи бывали.
— Некоторые к такому относятся легко. А некоторых совесть мучает.
— А еще ты и сам знаешь, что смерть Вилли не обязательно связана с Эскьюхлид, — сказала Бета. — Ты просто хочешь, чтоб это было именно так. Хочешь верить в теорию заговора. Косвенные связи. Совпадения. Слова, оброненные в баре, и приведшие к гибели. В этом ты весь. Рассуждаешь как полицейский.
— Должен же кто-то так рассуждать!
В гостиной замерли звуки последней песни. В доме воцарилась тишина.
— Просто удивительно, как ее дети дразнили, — сказала Бета.
— А что мама говорила про Виггу: она вроде ребенка потеряла?
— Да. Мама это как-то выяснила, уж не знаю, как. Ведь они с мамой подругами не были. Мама говорила, он у нее умер от какой-то детской болезни. А больше она про это ничего не знала. Знала только, что у Вигги был ребенок и умер в раннем детстве, и что для нее это стало тяжелым ударом. Она от того так и не оправилась.
— Разумеется.
— Да, разумеется.
Они распрощались, Конрауд поставил новую музыку и собрался было открыть бутылку вина, как зазвонил телефон. Это была Хердис. Она попросила прощения за то, что так поздно беспокоит, а Конрауд ответил: «Ничего страшного, время еще детское».
— Я просто хотела узнать, есть ли что-нибудь новенькое?
— Я вам как раз собирался звонить завтра с утра, — сказал Конрауд. — Вы не помните, Вилли когда-нибудь упоминал старушку, которая жила рядом с ним на Линдаргате? Ее все звали Вигга.
— Вигга?
— Одинокая, жила одна, такая резковатая. Интересно, он ее когда-нибудь при вас упоминал?
— Такая, со странностями?
— Так вы ее знали?
— Да не особо. Он когда-то говорил о своей соседке, сказал, что она очень старая. Но как ее звали, я не помню. Я с ней не встречалась.
— Но с ним она немножко знакома была?
— По-моему, да. А что с ней?
И Конрауд рассказал ей, как наведался в Теневой квартал, и как Магги передал ему слова Вигги о том, что она нашла Вилли, когда его сбили. Хердис молча слушала его рассказ. Для нее было новостью, что, вероятно, кто-то был рядом с ее братом в его смертный час.
— Это правда? — спросила она.
— Это вероятно.
— А почему она не позвала на помощь? В полицию не позвонила?
— Вигга была особенная женщина, — сказал Конрауд. — Не факт, что все ее слова — правда. Не факт, что она видела это ДТП, и что она вышла к Вилли — тоже не факт. Но это могло и произойти. Не надо исключать ничего.
— Значит, он умер не в одиночестве?
— Не исключено, что она была рядом с ним. Но не исключено также, что, когда она подошла, он уже был мертв.
— Не знаю… Так странно через столько лет это услышать!
— Да уж, могу представить.
— А почему она про это сразу не рассказала?
— Как я уже говорил, она с особенностями.
В разговоре возникла пауза. Конрауд понимал, что Хердис требуется время, чтоб принять то, что он сообщил о ее брате и Вигге.
— Я в связи с этим всем думаю об одной вещи, — наконец произнесла она.
— И о чем же?
— Если за этим ничего не стояло, если Вилли погиб просто из-за случайности, то почему водитель не стал ему помогать? С его стороны это было просто глупо!
— Не знаю.
— Может, он бы успел его спасти. Почему же он этого не сделал?
— Потому что он как раз хотел его сбить, — ответил Конрауд.
— И это единственное объяснение?
— Наверное, это единственное толковое объяснение.
Конрауд налил в бокал вина и, попивая его, стал вспоминать прошлое. В школе его обычно не дразнили из-за сухой руки, но бывали и исключения, особенно, когда он пошел в реальное училище. А сейчас, когда он услышал о смерти Полли, на него нахлынули воспоминания.
Он не рассказывал отцу о Полли и неудобствах, которые он доставлял Конрауду — а проще говоря, грубой травле. В те годы слова «буллинг» еще не было. Конрауд пытался не обращать на него внимания, но не получилось, потому что Полли вскоре начал проявлять к нему особый интерес из-за его руки.
Полли было новичком в классе для отстающих — трудный подросток из Кеплавика, недавно переехавший в подвальную квартиру в Тингхольте с родителями и двумя сестрами. Он был большим, сильным, от природы глупым и на удивление быстро обратил внимание на увечье Конрауда.
Вначале Полли как будто собирался подружиться с Конраудом, но тот не дал себя провести и сразу почуял, что новенького скорее надо опасаться, — и он не пожелал с ним общаться. Это лишь разожгло азарт Полли, но подлизываться к Конрауду он больше не пытался. В один прекрасный день после занятий он встал перед Конраудом и попросил показать сухую руку. Конрауд не удостоил его ответом и собрался пойти дальше своей дорогой, но Полли столкнул его на тротуар и спросил: «А мозги у тебя тоже высохли?». Разница в силе у них была значительная, и Конрауд отступил. Но это было только начало. После этого Полли не давал ему прохода: дразнил, обзывался, зажимал в углу и беспощадно лупил, не давая опомниться. Порой Конрауд возвращался домой в порванной одежде, с разбитым носом или с синяками, но он не жаловался, не ябедничал на Полли, а если его спрашивали, придумывал какие-нибудь другие причины. Так продолжалось всю зиму.