Против врага сегодня работали и силы помощнее: священник, молебен с крестным ходом. Ж.-младшего усмотрели в связях с врагом, видимо: он шел мимо, его заставили снять шапку, перекреститься, потом окропили щедро водицей и отвлеклись только на двух еле живых бойцов, выползших из-за забора (Ж. совершенно неверующий, непьющий, а с кашлем и температурой идти с мокрой головой ему совсем не понравилось).
Поясняю, почему так пишу: еще в пятницу начали играть в игру «позитивчик»: за каждый негатив или критику давать щелбан, вместо «проблема» проговаривать «задание» или «квест» и пр. Получается не очень, действительность сопротивляется, но как геймер со стажем пробую соответствовать. Певцом чернухи быть не хочу, лучше буду стебаться.
Еще много критики было в разговорах, в основном в адрес Порошенко, Яценюка, Гонтаревой и военного командования, — не буду пересказывать (настроения в обществе и так известны). Спросил на прошлой неделе: что бы сделали вы на их месте?
Почему-то первым предложением коллективного разума казармы в пятницу стала легализация проституции, после чего коллективную мысль уже было не остановить, но дискуссия приняла неконструктивный характер: все стали ржать над парнем, которому пришла от жены смс «я беременна», причем вернулся он только в четверг.
Еще обсуждали, как можно бороться с пьянством в армии. Логичнее всего — отправлять в дисбаты или на передовую, но для этого нужно хотя бы немного непьющих офицеров — а таковых, похоже, нет… Я предлагаю внедрить государственную программу «драпозамещения»: удержался от водки — коробок шмали от начальства! Зачем нам джавелины от США — пускай отправят пару сухогрузов марихуаны (из тех штатов, где она легализована). Я, правда, курил всего пару раз, и ничего кроме кашля, это у меня не вызывало, но ведь куча народу от этого прется! Причем без последствий, похоже, — в документальных фильмах про армию США ее даже в лечебных целях курят, стресс снимают.
Напоследок немножко серьезности. Побуду «адвокатом дьявола», попробую объяснить здешнюю пассивность и лень.
В защиту офицеров и всей учебки: наверное, бедлам допускается, потому что нас рано или поздно отправят под обстрелы «Градов» и «Смерчей», а там от удачи зависит больше, чем от ела-женности или боевых навыков. Многие действительно гуляют так, «як в останній раз».
В защиту себя (к вопросу о том, что критиковать легко, а самому что-то сделать слабо?): я подходил к насяльнику по поводу занятий, и в санчасть, и к волонтерам (безуспешно); несколько раз был в спортзале; прочитал много всяких материалов о войне; получил кучу советов от воинов из АТ О. Безусловно, это были не самые продуктивные 20 дней жизни, но и не самые бессмысленные: научили обращаться с автоматом, постреляли; научили не бояться гранаты, покидали; научили бояться танка, когда он наползает, страшно; очень много узнали и попробовали по первой помощи — это было самое полезное. Другим взводам довелось еще техническими вещами позаниматься, нам — нет. Приняли присягу, получили на шару кучу вещей — надеемся, дальще будет интереснее.
Ночь на подушке насяльника прошла чудесно, почти как дома. Предполагаю, что подушка — самый нужный в армии предмет. В подтверждение этой мысли нам на плацу, да еще с оркестром и торжественным поднятием флага, заявили, сколько еще дней мы должны здесь проспать, — ориентировочно пять, но планы могут измениться, и тогда придется спать еще десять или даже 15 дней. Если стране нужно, мы, конечно, пойдем и на рекорды, и на подвиги в этой нелегкой службе.
Но, забегая наперед: после завтрака всем приказали построиться не в казарме, а на улице. «Чтобы проснулись все наконец-то, а то вон некоторые до сих пор спят стоя», — объяснил насяльник новшество. Многие в столовую уже не ходят, все с собой хранят, в кровати. Да что там — некоторые даже и в туалет перестали вставать, вот только с утилизацией еще недоработки, так что мимо их боевых кроватей нужно проходить аккуратно, чтобы в лужу не вступить.
Насяльник, оглядев на улице наше опухшее от выполнения боевых задач воинство, явно чем-то остался недоволен, после чего нас переместили на плац всего рембата, к еще четырем ротам. Посовещавшись с другими, насяльник походил между нами и нашел нарушителя. Им оказался приставучий дедок-Горлум, вечно синий и болтливый (я про него уже писал): на этот раз его инаковость чересчур сильно бросалась в глаза. Или в нос: уже 20 дней здесь он все время таскает один и тот же клетчатый свитер неопределенного цвета и фиолетовые джинсы, блестящие на коленях и заднице, как панцирь легионера (может, он доводит их до уровня бронештанов и бронесвитера?). Среди нас, одетых в разные оттенки зеленого, дедок явно хотел спрятаться, как в лесу, — но насяльник отправил его переодеваться.
Обнаружив слабое звено, коллективный командирский разум не успокоился. Один из командиров даже во всеуслышание перед четырьмя ротами заявил, что никого домой не отпускал, а самовольщиков будет искать прокуратура, — но тревожило его явно что-то другое, потому как говорил об этом с улыбкой: дескать, вое-питал орлов — их теперь попробуй найди!
В итоге весь рембат пошел на еще больший плац, где уже стояло много солдат и командиров. Мы проходили с внешней части плаца, и нам хорошо были видны задние ряды. Группа особо непримиримых бойцов решила бороться с синим врагом прямо на плацу и всасывала по очереди бутыль пивасика.
Наш насяльник подкрадывался к бойцам сзади, из-за чего, вероятно, его заподозрили в желании вклиниться вне очереди, — в результате синий враг в очередной раз показал свою коварность: бутыль как-то подлетела и накрыла бойцов пивным фонтаном, причем больше всего досталось самому насяльнику — в лицо и на форму. Реакция роты была предсказуемой — громкий ржач. К удивлению, насяльник вместо командирского мата тоже рассмеялся, приговаривая, мол, «ну, такого я еще не видел». Куда делась сама бутыль, тоже никто не увидел.
Я уже настроился внимать высокому начальству, но меня и еще четверых, у кого были гражданские куртки, заставили пойти обратно. Прояснилось, почему мы здесь, — в первую очередь в части зачисляют из тех учебок, где люди спят в палатках.
На Яворивском полигоне неделю шли дожди, в палатках стало настолько сыро, что только в Житомир привезли оттуда в пятницу-субботу 2500 человек (цифра от дядьки-западенца). В Десне самые комфортные условия проживания, поэтому нас могут тут держать хоть все положенные 40 дней, до середины марта.
Прошлись до складов, сдали зеленку и получили бушлаты с подкладкой (не всем повезло с размерами). Раньше вся территория складов была с колючей проволокой по краям и в середине, с окопами и охранниками на вышке — сейчас вся эта зоновская красота убрана, только следы остались от столбов.
Вечером встречался с офицером С, он уже в Десне появился, и спасибо, что находит время. Наконец-то я понял, как именно все это многочисленное обмундирование нужно на себя напяливать и подгонять.
Самая главная вещь, как я и предполагал, — это подушка, толь-ко называется она «поджопник». Очень тонкая и цепляется с двух сторон к ремню, чтобы было не холодно/жарко заднице/переднице (это если лежать на животе надо).
После нее — броник, потом фляга на три литра в рюкзаке, со шлангом ко рту, потом разгрузка.
Еще интересные вещи в аптечке (кстати, в двух аптечках), помимо натовских штучек: стерилий 15 %-ный, можно и лечиться, и обеззараживать воду: пластыри; бора крем для заживления; куча активированного угля; сульфацил, капли для глаз, и против газов, и против раздражения; химическая грелка — на область сердца; еще обезболивающее бутарфанол (привезли из автоаптечек РФ) — можно подсесть, как на наркоту; маркер; презервативы, на ствол автомата.
В казарме батальона готовятся к отправке в АТО — люди, как молодые 25–35, так и постарше, причем к себе они новых не берут. Вспомнилось, что придется много работать над выносливостью, накачивать спину, приседать, отжиматься, поскольку одна из главных проблем у людей там — это спина. Даже если просто ходишь месяц в бронике с нагрузкой, многие месяцами потом в госпиталях лежат— встать из-за болей не могут. Если же со всем этим 25-килограммовым добром протрусить 5 км ты не можешь, лучше сразу косить.
Так что вечером поприседал и поотжимался, остальное начну завтра. Если до распределения не смогу этот тест на 3 км сдать, не буду проситься из рембата на другие специальности.
Вечером увидел записяного синяка в комнате за дверью с решеткой, насяльник пообещал, что всех таких синяков будут сажать с завтрашнего дня туда же, вместе с ведром (в туалет оттуда не выпускают). Его возмутило, что того тащат и всячески воспитывают, а он кричит: «Верните пиво!»
В ответ я записался на завтра дневальным, мечтаю забить ту комнату до отказа — там десять мест. Засыпаю с мыслями о хорошей охоте.
Утром решили посушить матрасы — обнаружили симпатичных черных друзей на досках (то ли плесень, то ли грибок), не оттирается и перешло на матрас. Местами даже не верится, что еще неделю назад это были белые доски.
После обеда офицеры, глядя на эдакие красоты, посоветовали сразу после подъема матрасы скручивать и относить сушить. Поскольку у нас в казарме уже 27 деревянных кроватей, получается, 112 человек не сможет выполнять в течение дня нормативы по боевому храпу, дисциплинам «сон в секрете» и «послеобеденная сиеста».
Еще один удар огромной силы нанесло всем сообщение насяльника. что до обеда никого в город не выпускают. Все стандартные поводы вырваться в город разбивались о мою несокрушимую непреклонность. На самом деле это просто мне так хотелось думать, я же с 9:00 был дневальным. Непреклонным был насяльник — чуть голос не сорвала, ухохатываясь от очередного синяка-просителя: «Блин, ну цирк, ну придумай что-нибудь новенькое… Паспорт потерял, искать будешь? Молодец, держи конфетку за оригинальность, пойдешь после обеда искать — только я тебе сразу говорю, он под подушкой».
Забегая вперед, оглашаю самые популярные поводы походов в город: «банк» (имеется в виду банка пива, по-видимому), «почта» («посылочку» надо выпить и закусить, видимо), «КПП» (якобы на встречу с родственниками, на самом деле, конечно, с сельчанами из других рот — хотя кто знает, до какой степени родства там доходят их тесные посиделки?).