— Нет, ни в коем случае нельзя в полицию. Мы живем… Аня, где мы живем?
— Этот телефон скоро разрядится.
— Мы в Москве сейчас живем. А ты? Вы?
— Телефон-то я здесь нашел.
В трубке послышалось шуршание и спор.
— Мы не знаем адреса, — наконец, сказала она.
— У вас есть какие-нибудь родственники? Я могу связаться с ними, — это было самое лучшее решение. Заниматься проблемами каких-то странных девчонок мне совсем не светило. Главное, чтобы они перестали писать, и я не чувствовал за собой вины.
— Никого, — после задумчивого молчания печально произнесла она.
И мне снова стало не по себе, будто я веду себя, как чёрствая, бездушная скотина.
— Где вы вообще находитесь? Примерно?
— В квартире.
— А район какой?
— Не знаю.
— Тогда как я могу вам помочь?
— Но что нам делать? — девушка едва слышно всхлипнула. — Всё закончится или психушкой, или голодной смертью, если мы конечно сами не съедим кого-нибудь. Тебя как зовут?
— Никита.
— А меня Яна.
— Я уже понял.
— Позвони нам через пару дней, Никита. Пожалуйста. Мы узнаем адрес.
— Аккумулятор не доживет.
— Так позвони с другого, со своего. У тебя же есть свой телефон? Всё, пока. Кто-то стучит. Только обязательно позвони. Иначе будет очень плохо.
Она отключилась, а я так и остался в полной растерянности сидеть на полу. Из огня да в полымя. Хуже не придумаешь. Очень мне надо им звонить, ещё и со своего. И как меня так угораздило вляпаться?
А на следующий день, в воскресенье утром, неожиданно написала Зоя. И не просто написала, а спросила, не занят ли я днем и не хочу ли прийти к ней на день рождения в боулинг. Как только я это прочел, сидел минут пятнадцать, уставившись в экран ноута и не веря своим глазам.
Придумать подарок девушке, которая тебе жутко нравится, ещё то испытание. Проболтался в магазине с женскими побрякушками около получаса. Хорошо, подошла продавщица и помогла. Нашла большую металлическую заколку, сделанную в виде золотого цветка с бирюзовыми камушками по краям, и заверила, что механизм у неё такой надежный, что подойдет даже для конской гривы.
Пока шел в боулинг, сильно волновался: что там будет и кто. Однако, как выяснилось, зря переживал. Кроме Криворотова и Трифонова, Зоя больше никого не приглашала. Только чуть позже должна была подойти её младшая сестра — Нина, которую я ещё ни разу не видел. Знал лишь, что она учится в десятом, и что у них с Зоей не сильно тёплые отношения.
Понятно, что ни одно событие не происходит без причины. Без множества различных причин и стечений обстоятельств, когда тысячи ниточек должны переплестись и связаться вместе. Однако в каждой истории есть место, с которого всё начинается.
Так вот, скорей всего, всё началось не с телефона и не с ТЭЦ, а именно с боулинга.
Боулинг был обычный. Не большой, не маленький, дорожек на восемь, оформленный под космический корабль. Стены серебристо-белые, как стальная обшивка. Вдоль дорожек — иллюминаторы, а в них густое темно-синее бесконечное звёздное пространство, в невесомости которого плавали планеты, туманности и горящие кометы. Дорожки подсвечивались, как взлётные полосы, а серые с черными подлокотниками кресла и металлический столик напоминали места для экипажа.
Народу было немного. Когда я пришел, Зоя с Тифоном уже какое-то время сидели там, и перед ними стояли два полупустых стакана с колой.
Зоя была непривычно ярко накрашена, в свободной тёмно-зеленой кофте с большими вырезами на плечах и узкими рукавами. Красиво, но из-за этой нарядности она показалась мне немного чужой.
Лёха же появился за несколько минут до меня и торжественно презентовал свой подарок — большую завернутую в золотистую подарочную бумагу коробку, где, по его честному признанию, находилось "неизвестно что", поскольку подарок выбирали "его девчонки". Но он был уверен, что там нечто очень классное, потому что "его девчонки" плохого не посоветуют. От коробки за километр пахло парфюмированным мылом, так что догадаться что это, особого труда не составляло. Но Зоя вежливо распечатала её, достала белый с оранжевыми разводами шарик, очень похожий на мороженное, понюхала и попросила передать девчонкам, что подарок ей очень понравился.
— Что это? — Тифон взял у неё из рук этот шарик.
Он тоже, можно сказать, принарядился, надев белую футболку, и сменив традиционные камуфляжные спортивки на черные, драные на коленках, джинсы.
— Бурлящий шар, — сказала Зоя. — Бросаешь в наполненную ванну, и он пенится.
Лицо Трифонова выражало полнейшее недоумение.
— Зачем?
— Ну, валяешься себе в ванной, вокруг тебя гейзеры бьют, а ты лежишь и кайфуешь, — с умным видом пояснил Лёха.
— Хочешь, возьми попробуй, — предложила Зоя.
Трифонов поспешно вернул ей шарик, будто ему предложили что-то стыдное.
— Я в ванной последний раз лет в пять мылся. В кораблики играл.
— Чё, корабликов не осталось? — такое упустить Лёха никак не мог.
На нем была безумно-розовая, но очень шедшая к его глазам рубашка.
— Кораблики-то остались, а вот времени отмокать нет. После тренировки пришел, душ принял и свалился в кровать. Какие ещё нафиг гейзеры?
— Не умеешь ты расслабляться, Тиф, — с осуждающим вздохом покачал головой Лёха.
— Мне нельзя расслабляться.
И он отправился заказывать пиццу, а как только отошел, Зоя с хитрым лицом сунула ему этот шарик в карман висевшей спинке стула толстовки.
Тогда я набрался смелости и тоже поздравил. Зоя достала из пакетика заколку и покрутила в руках.
— Очень классная! Спасибо. Как раз то, что нужно. У меня была похожая, но сломалась. Тиф три раза чинил, а потом я уже и не показывала, чтоб не расстраивался. Мне вообще мало что подходит. Волосы слишком густые и непослушные. Вот, смотри.
Взяла меня за руку, и в ту же минуту мягкие вьющиеся пряди приятной тяжестью легли на ладонь. Отпускать не хотелось, но Зоя встряхнула головой, и волосы выскользнули из пальцев. Даже пожелай я удержать, всё равно бы не смог.
Оказалось, что в боулинг я играю лучше их всех. Трифонов кидал шары с силой, резко и быстро, так что дорожка грозила проломиться, а Лёха и прицелиться не успевал, потому что дурачился постоянно: то ласточку сделает, то стоя спиной к дорожке, между ног шар запустит, то будто бы поскользнется и проедется на пузе. Нам из-за него несколько раз администратор замечание делал.
Зоя же только хохотала над Лёхой и снимала его кривляния на телефон. А Трифонов подначивал:
— Давай-давай, Криворотов, покажи класс!
Ну, в итоге Леха и показал "класс". В очередной раз взяв тяжелый зеленый шар, демонстративно сунул в него пальцы и уже приготовился к броску, как вдруг замешкался, встряхнул рукой раз, другой, но шар словно приклеился.
— У меня реально пальцы не вылазят! — испуганным голосом пожаловался он.
— Всё, хорош, — сказал Тифон. — Я уже устал смеяться.
— Да не, в натуре! Застряли! — Лёха снова тряхнул кистью и попробовал стащить шар, зажав его между коленями.
Тогда Трифонов по-деловому подошел, взялся за шар и дернул. Лёха истошно взвыл, но шар так и остался на руке.
— Держи придурка, а я дёргать буду, — велел Тифон.
Я схватился за Лёху, и Трифонов без особой нежности, принялся стягивать злосчастный шар. Криворотов снова так зверски заорал, что все люди с соседних дорожек замерли, уставившись на нас. Зоя предложила пойти в туалет и попробовать намылить руку, и я как представил Лёху, намыливающего в раковине шар, снова развеселился.
— Может, кого позвать из персонала? — предложил я. — У них тут наверное частенько такое происходит, и они знают что делать?
— Это вряд ли, — сказал Тифон. — Криворотов сюда в лучшем случае пару раз в год заходит, а других таких идиотов в районе больше нет.
Он пошел, взял со столика бутылочку с маслом, которое принесли для пиццы и, сев на корточки, начал обмазывать им отверстия с плотно засевшими в них Лёхиными пальцами. Масло внутрь не проходило, а только стекало по шару и капало на пол. Зоя побежала за салфетками. Тифон снова дернул: резко и без предупреждения. Лёха заорал и стал носиться вдоль дорожки, как петух недорезанный, но шар так и остался у него на руке.
И тут вдруг Трифонов заметил что-то в глубине зала, лицо его вытянулось.
Я оглянулся.
Яров и та самая молоденькая девушка с красивыми коленками. На нем был светлый спортивный пиджак, а в руках большущий букет белых роз.
— Всё, я ухожу, — сказал Трифонов.
— Не нервничай, пожалуйста, — ласково попросила Зоя. — Побудут десять минут и свалят. Куда ты пойдешь?
Лёха их тоже заметил, и с лёгкостью освободившись от шара, запустил его по дорожке.
Яров подошел, вручил Зое цветы, поцеловал в щёку. Поздоровался со мной, кивнул Лёхе, а в сторону Трифонова и не посмотрел.
Зоя представила меня молоденькой девчонке:
— Это Никита, наш новенький, — потом развернулась ко мне. — А это Нина, моя сестра.
Вот так сюрприз.
Я вежливо улыбнулся, но Нина сделала вид, что не узнала меня. Волосы у неё были как у Зои, такого же рыжего оттенка, но не вьющиеся, а прямые и очень блестящие, наверное, кучу геля на них вылила, чтобы так распрямить. Кожа нежная, губы большие, капризные и почти без помады. Но глаза совсем не похожие на Зоины — круглые, как вишни, золотисто-коричневые, томные, густо намазанные чёрной краской.
Зоя усадила их за столик, а Криворотов с Трифоновым остались молча кидать шары. Я с ними. Вскоре к нам подошла Зоя.
— Ну, извини, — тихо сказала она Трифонову. — Она моя сестра.
— А этот, что брат?
— Я не могу указывать ей, куда и с кем ходить.
— Хочешь, я укажу? — у него так пульсировала вена на шее, что казалось, будто дракон пытается взлететь.
— Перестань сейчас же, — попросила Зоя.
— Тогда я сваливаю.
— Только попробуй. Уйдешь, я обижусь.
— У меня на этого козла аллергия.
— А у меня день рождения!