— Ну, так, — я вспомнил Боряна, Миху и Петухова. — Был один.
— Я так и подумал, что ты нормальный, — Яров кивнул. — Сразу, как только увидел. То-то этот придурок в тебя так вцепился.
Я догадался, что речь о Трифонове, и вдруг вспомнил, что тот сейчас, наверное, ждет меня.
— Слышал, у вас спор был.
— Был, — признал Яров. — Я не собирался ни в чем таком участвовать, просто сказал, что готов спорить, что Трифонов одиннадцать классов не в состоянии закончить. Ну и кто-то про это в Подслушке написал. Его так цепануло, что он прилюдно вызов мне устроил. Если не влом, можешь на стене там поискать. "Яров конченый мажор" называется или как-то так. А потом директору чуть ли не ноги целовал.
— Вы на деньги спорили?
— Не. Откуда у него деньги? Мы на "дерьмо" спорили. Старинная местная забава. Проигравший должен вымазать руки в собачьем дерьме и десять раз сказать "я — дерьмо".
— Серьёзно?
Было очень странно слышать, что весь напряг из-за такой детской ерунды.
— Ну, почти. В этом нашем уговоре мы расширили область нанесения дерьма до поверхности всего тела, кроме того, наказание должно быть снято и выложено проигравшим на всех своих сетевых страницах. Но, по правде сказать, это лишь формальность. Суть спора заключается в том, что Трифонов отчаянно пытается доказать мне, что он не быдлячее чмо, а я ему всё равно не верю.
Мобильник яростно завибрировал в кармане. Тифон будто почувствовал.
— Слышь, Никит, мне тут нужно на двадцать минут отойти, мать с работы встретить. Ты, если придешь, обожди на лестнице.
— Похоже, я сегодня уже не приду.
— Хорошо, но если надумаешь, заходи в любое время. Если вдруг переночевать нужно или ещё что.
Я поблагодарил и хотел добавить, что увидимся в школе, но под пристальным взглядом Ярова просто нажал на отбой.
— Мать он встречает, — Яров слышал каждое слово. — Придурок. Пасет её постоянно.
— И что, она его слушает?
— Мамаша-то? Сама виновата. Чего хотела, то и получила. Она ему знаешь, как мозги на тему морали делает? Мой отец отдыхает. Она у него училка. Такая — ретро вариант, порядочный человек то, порядочный это. Всем направо и налево втирает про "разумное, доброе, вечное". Лицемерка!
Договорить Ярослав не успел, потому что нас позвали ужинать, и мне оставалось только гадать, почему это мама Тифона лицемерка.
Стол был покрыт белой скатертью и сервирован, как в ресторане. Вилка с одной стороны, нож с другой, возле каждой тарелки бокал, салфетки свёрнуты треугольником. Уж очень всё торжественно и официально.
Юрий Романович откупорил бутылку вина и понемногу налил в каждый бокал, затем кивнул мне:
— Попробуй. Классная вещь. Потом скажешь, что почувствовал.
Я осторожно сделал маленький глоток. На языке остался терпкий привкус чернослива.
— Слива, — сказал я. — Кажется.
— Теперь ты, Ярослав.
Ярик сначала поднес бокал к носу, вдохнул, затем немного отпил:
— Лёгкое. С фруктовыми нотками. Но слива всё же доминантная.
Юрий Романович удовлетворенно кивнул и посмотрел на меня:
— Это просто, чтоб ты понимал, что вино не для пьянки пьют, а ради вкуса. Знаешь, что в Спарте элита вообще не пила вина? Зато они постоянно поили своих рабов. Именно поэтому любое восстание с лёгкостью подавлялось минимальным количеством солдат.
— Никита, а чем ты увлекаешься? Куда поступать будешь? — мама Ярослава была миловидная, кареглазая, с лёгким слоем бронзового загара и тонкими, красиво нарисованными бровями.
Изящные руки украшали многочисленные золотые кольца, а на шее висел большой кулон с тёмным камнем.
— Мама хочет меня на экономический.
Она одобрительно кивнула.
— Очень хороший выбор.
— Это мама хочет, — голос Юрия Романовича был громкий, а тон приказной. — А ты-то сам чего хочешь? И хочешь ли чего вообще?
Сам я действительно не знал, чего хотел, но понимал, что такой ответ ему не понравится, зато вспомнил, как Тифон рассказывал про пожарный колледж. Поэтому решил пойти по самому простому пути.
— Я хотел быть пожарником.
Просто так сказал, чтоб отстал, раз экономист ему не подошел.
— О! — Юрий Романович шлепнул ладонью по столу. — Отличное дело. Не то, что там экономика какая-то. Короче, иди в пожарники, только школу закончи. Я был бы счастлив, если бы Ярослав в пожарные пошел. Героическая профессия.
— Ты что? — мама Ярика сделала испуганные глаза. — Забыл, что ему на высоте нельзя?
— Слушать противно, — поморщился отец. — Мой сын, сын десантника, и высоты боится. Стыд и позор.
Ярик с ровным безэмоциональным лицом уткнулся взглядом в тарелку и терпеливо молчал.
— Ты же знаешь, почему это, — вступилась за него мама, а затем повернулась ко мне, поясняя. — Они в детстве с одним мальчиком, другом его, на крыше играли. Ярослав сорвался, и чуть было не упал. С девятиэтажного дома, представляешь? Повезло, что тот мальчик смог его удержать.
Она снова развернулась к мужу:
— Он идет на Золотую медаль! Что ты от него ещё хочешь?
— Да ничего я не хочу, — отмахнулся отец. — Делайте, что хотите. Я просто сказал, что пожарник — это хорошо.
А потом, когда поели, Юрий Романович заговорщицким тоном сообщил, что хочет кое-что показать. Яров отчего-то запротестовал, но отец только хитро заулыбался и подмигнул. Он был моложавый, крепкий, и может, излишне порывистый для своего возраста. Такие люди даже когда молчат, заполняют собой всё пространство. У него были серые, прищуренные глаза, тяжелый подбородок, и он кого-то очень сильно мне напоминал, но я никак не мог сообразить кого именно. Возможно Тома Харди или Фассбендера, не лицом, а какой-то общей, ярко выраженной заносчивой брутальностью.
Он привел меня в свой кабинет с массивным письменным столом и темно-зелеными тяжелыми шторами, подвел к узкому двухстворчатому шкафчику возле окна, достал ключ и отпер его. А когда распахнул створки — я немного прифигел. На каждой из них на специальных креплениях висели пистолеты. Штук по пять с каждой стороны, а посередине, в нише шкафа в узких вертикальных ячейках, стояли ружья.
— Нравится? — с гордостью спросил он, заглядывая мне в лицо.
Я из вежливости кивнул.
— Хочешь подержать?
Без особого энтузиазма я сказал, что хочу, но тут телефон снова завибрировал, достал его и увидел очередной звонок от папы, Юрий Романович тоже это заметил и приказным тоном велел взять у Ярослава кроссовки и отправляться домой.
Дверь открыла бабушка и, со словами "а вот и он", как-то хитро подмигнула. Из гостиной медленно выползла заплаканная Аллочка, а за ней и папа. Аллочка тут же подойдя ко мне, взяла за руку:
— Никита, прости меня, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. Это я со зла ляпнула. На самом деле я совсем так не думаю.
Папа сзади одобрительно кивнул. Потом Аллочка обняла меня и зачем-то поцеловала в голову. К такому я был не готов. Поэтому от растерянности тоже обнял её. И тогда папа подошел и обнял нас обоих. Ещё не хватало, чтобы и Дятел присоединился. Но на моё счастье, в этот раз он и носа не показал.
Глава 15
Всё устаканилось на целых четыре дня. До самой пятницы. Никто ни с кем не ссорился, ничего жуткого не происходило, про труп не вспоминали, близняшки притихли, Дятел не лез. Как будто Вселенная, уставшая от постоянных происшествий и конфликтов в моей жизни, вдруг решила немного передохнуть.
Зато отношения с Зоей с каждым днем становились всё теплее. Мы постоянно переписывались в ВК, обмениваясь забавными видео и картинками, а на переменах она болтала со мной почти так же свободно, как с Тифоном и Лёхой. Мне всё чаще казалось, будто я чувствую её симпатию и уже внутренне готовился к чему-то решительному, но никак не мог найти подходящий момент.
Весь мой прошлый опыт отношений с девушками сводился к одной единственной девчонке — Даше, с которой я до сих пор не понял, зачем встречался. Она сама предложила, а я согласился. Разговор у нас никогда не клеился, поэтому просто ходили и целовались, но с этим тоже как-то не пошло. За всё время после окончания десятого класса я о ней так и ни разу и не вспомнил, а она только поставила два лайка на мои посты.
Но с Зоей было совсем по-другому, мне и болтать с ней очень нравилось, и физически тянуло невероятно. Даже запах духов вызывал временное замирание сердца. Возможно, если бы она не нравилась мне так сильно, я был бы смелее, но стоило начать её разглядывать, как я совершенно терялся и ловил себя на мысли, что совсем не подхожу ей. Такая девушка должна встречаться с кем-нибудь крутым и знающим себе цену. С кем-то типа Ярова.
Однако она не встречалась вообще ни с кем. Трифонов тщательно ограждал её от любого внимания со стороны, хотя сам вряд ли понимал, какая она красивая.
Для него Зоя была какой-то неотъемлемой частью его личного, закрытого мира. Мира, в котором всё было понятно, проверено и надежно, где он мог расслабиться и быть самим собой. Во всяком случае, так мне казалось. Подобное собственничество он распространял на всех, кто был ему близок. Но на Зою особенно. А она настолько привыкла к его опеке, что при любых трудностях, тут же бежала жаловаться со словами: "Ой, Тиф, спасай". "Я оставила на географии тетрадь, а там уже закрыто", "Почему-то в наушниках звук пропал", "Школьный пропуск под шкаф случайно залетел, никак достать не могу".
И он спасал: шел договариваться, чтобы открыли кабинет, отдавал свои наушники, чертыхаясь, лез под шкаф и металлической линейкой выгонял из-под шкафа пропуск. Чинил ей молнии, реанимировал мобильник, искал забытые или потерянные вещи. В благодарность Зоя кормила его обедами в школе, отдавая свои талоны, или они шли к ней домой, и она сама готовила что-нибудь.
Прежде я никогда не встречал, чтобы кто-то так дружил. Не в том смысле, что парень с девушкой, а вообще. В моём старом классе все были сами по себе, даже когда тусовались вместе. Я называл Вовку, Миху и Боряна своими друзьями, но это означало, что мы просто время от времени ходили вместе. Вовка с Михой были туповатыми и дубоватыми, но здоровыми ребятами. Не то, чтобы они мне сильно нравились, но Борян убедил, что пока мы с ними, к нам никто не прицепится. И хотя я знал, что они оба на редкость трусливые, со стороны этого заметно не было, поэтому нас с Боряном действительно никто не трогал. Взамен мы развлекали их разговорами, а Борян иногда и списывать давал. Хотя мне — никогда. Был у него пунктик, что каждый сам за себя, и когда отказывал, говорил: "Я же тебе лучше делаю. К будущей жизни готовлю. А там, знаешь, как жёстко? Конкуренция страшная. Ты чё, "Волк с уолл-стрит" не смотрел?".