— Смурф, где-то здесь. Нужно искать.
— Что там? — спросила Зоя.
Он сунул пакет за пазуху.
— Нычка Смурфа. Очень круто, что мы её нашли. Теперь он наш раб.
— Наркотики?
Тифон кивнул.
В этот момент пришел Лёха и сказал, что мы все глупые, и нужно было на самый верх сразу подниматься, а потом спускаться вниз, потому что любому дураку ясно: хочешь спрятаться — забирайся повыше. Это звучало разумно. Пошли наверх, но только успели пройти один пролет, как я, глянув назад, между периллами уловил какое-то движение. Где-то в районе седьмого-восьмого этажей.
Парни заловили Смурфика в одной из квартир на четвертом этаже. Он был весь дрожащий и перепуганный. В тонкой болоньевой черной куртке с блестящей застёжкой и синих, забрызганных грязью джинсах. Руки у него были костлявые и бледные. Волосы светло-русые, жидкие, отросшие ниже ушей. Нос курносый, а щёки впалые. Тогда, в темноте веранды, толком разглядеть его не получилось, а теперь он произвел на меня ещё более жалкое впечатление.
— Курить есть?
Лёха достал сигарету и дал ему прикурить.
— Короче, — Трифонов дождался, пока он не сделает пару затяжек. — Дело такое, двум девчонкам нужно перекантоваться. Пусть они тут с тобой поживут. Идем, покажешь, как устроился, — сказал Тифон.
Смурф жил на двадцать четвертом. После ледяной промозглости подъезда в ней оказалось даже жарко. Окна были плотно закрыты картонками, поэтому до того, как Смурф зажег свет во всех комнатах, стояла непроглядная темень.
На полу была устроена лежанка-кровать. Квадратный настил из досок, точно помост, а сверху груда матрасов и одеял. Из-под подушки торчал уголок планшета. Возле окна обогреватель и табуретка с электрическим чайником, под ней стаканчики Ролтона, пустая коробка от торта и консервы. В другом углу — огромная куча непонятного шмотья. С потолка на длиннющем проводе свисала лампочка.
— А у тебя ничего так, — одобрил Лёха, присаживаясь на матрасы.
— А электричество откуда? — Тифон покачал лампочку.
— Ну, так я же договорился. Сторожам плачу за него.
— А как моешься? — поинтересовалась Зоя.
Смурф посмотрел так, словно не понял о чем речь.
— Ну, хоть морду иногда протираешь? — хмыкнул Тифон.
— Там бочка с водой есть. Я экономлю, но при желании можно и ванну налить. Сантехника же нулёвая.
— Короче, — сказал Тифон, — девчонок нужно приютить. Понял?
— Тогда придется заплатить, — негромко произнес Смурф, пряча глаза.
— У них денег нет.
— Так у меня ведь тоже нет. Я нищий. Бомж. А они и греться тут будут, и свет включать.
— Короче, уговоров и оплат никаких не будет, — сказал Трифонов. — Даю тебе один день найти им матрасы и одеяла. Нормальные. Не вонючие. Плитка электрическая есть?
— Ну, ты чего, Тиф? — заныл Смурф жалким голосом. — Ты же нормальный. Ты же человек. Сам мне денег давал, и ножик швейцарский подарил. Ты же понимаешь, если бы у меня хоть что-то было, то не жалко, а сейчас я сам не знаю, как до конца месяца расплачусь.
— Кончай придуриваться.
Трифонов достал из-за пазухи пакет и помахал перед Смурфом.
Глаза того округлились и стали совершенно безумными, как у Горлума при виде Кольца Всевластия.
— Отдай быстро! — Смурф моментально вскочил на ноги, и гримаса злости исказила его прежде убогое и несчастное лицо. — Ты знаешь, сколько это стоит?
— А говорил, денег нет.
— Это не моё. Это на реализацию. Потом.
— Да знаю я, весь район говорит, что ты ТТ кинул.
— ТТ знает? — ужаснулся Смурф и ещё больше побледнел. — Теперь он точно убьет меня. Отдай, пожалуйста, пакет.
— В общем, так, — Трифонов вытащил из большого пакета несколько маленьких прозрачных пакетиков, набитых белыми с большой буквой М таблетками, и кинул Смурфу. — Остальное потом. Когда девчонки съезжать будут. И не вздумай в полицию стукануть.
Глава 23
План был простой. После школы в четыре часа Тифон с Зоей идут проверяют, всё ли подготовил Смурф, и договариваются со сторожем, чтобы уж точно никаких проблем потом не было, а мы с Лёхой едем к близняшкам. Они, усыпив хозяйку, выходят на улицу, надевают старые куртки Мироновых, и все дружно отправляемся в Башню. Никаких сложностей.
Мы приехали и стали ждать у подъезда. Прошло минут тридцать. Я позвонил, но трубку никто не взял, поэтому пришлось подняться. Телевизор орал. Нам открыла Аня и со словами "у нас проблема" потащила в комнату.
Посреди кровати на спине, широко раскинув руки в стороны, с открытым ртом, лежала их хозяйка и издавала негромкий, но довольно неприятный звук "кх-кх-кх…". Она оказалась гораздо моложе, чем я думал, и не такая уродливая, как представлялось.
Аня была уже полностью одета и накрашена. В черной спортивной куртке от костюма и узких джинсах. Яна же сидела в халате на кровати возле хозяйки, с красными распухшими глазами и растрепанными волосами.
— Ты чё не собралась ещё? — сразу наехал Лёха.
— Там под ней мои рисунки, — всхлипнула Яна. — Я не могу их оставить.
— Никуда твои рисунки не денутся, — процедила сквозь зубы Аня. — Потом заберем.
— Но ты сама говорила, что мы больше сюда никогда не вернемся.
— Нарисуешь другие.
— Рисунки? — недоверчиво поморщился Лёха. — Вы чего? Мне сказали, у вас вопрос жизни и смерти. Вам, девочки, сколько лет?
Он фамильярно положил руку Ане на плечо. В точности, как вел себя со своими девятиклассницами. Аня вздрогнула и зло скинула руку.
— Всё нормально? — Лёха помахал у неё перед глазами ладонью, словно проверяя зрение. — Мы вообще-то пришли с миром.
— Давайте её на покрывале передвинем, — предложил я.
— Папка между ней и покрывалом, — Яна снова всхлипнула. — Я приготовила её, чтобы не забыть, а эта карга притащилась и давай разговоры разговаривать. Кто знал, что с двух таблеток её срубит так быстро?
— Так, сейчас супер-методику применять будем, Перекати-поле называется, — Лёха размял пальцы, как перед игрой на фортепьяно. — У меня мать всегда отца так ворочает.
Он подошел к раскинувшейся женщине, постоял над ней, посмотрел в лицо, затем осторожно двумя пальцами взял за рукав, приподнял ей одну руку и аккуратно перенес на живот. Хозяйка не пошевелилась, продолжая издавать противное "кх…". Лёха опустился на освободившееся место, аккуратно уперся хозяйке в плечо и с лёгким нажимом стал толкать. Яна испуганно зарылась лицом в халат.
— Всё из-за тебя, — зло бросила ей Аня и вышла из комнаты.
Вначале хозяйка недовольно подергала плечом, но Лёха руки не убрал. Затем она перестала издавать дурацкий звук, а потом даже рот прикрыла и снова подергала плечом. Леха переместил руку ближе к её спине. В наступившей тишине было слышно только, как шелестит его куртка. Но потом, о чудо, женщина сделала попытку перевернуться набок, Лёха ещё поднажал, и она с громким вздохом, переходящим в мычание, всё же отвернулась от него. С быстротой молнии Яна выхватила из-под неё папку.
Криворотов встал и довольно отряхнул руки.
— Учитесь, девчонки, как вам потом своих мужей ворочать.
— Спасибо! — Яна подлетела к нему и чмокнула в щёку.
Аня вернулась в комнату.
— Куда мы едем?
— Как? Вы не знаете? Ко мне, конечно, — и Лёха, тут же воспользовавшись моментом, обнял их обеих с двух сторон за плечи. — Только будете называть меня — хозяин. Ясно? Иначе я не согласен.
Яна подняла голову и так выразительно посмотрела, что Лёха решил быть снисходительнее:
— Ладно, можно просто господин.
Аня раздраженно дёрнулась, но он удержал её за плечо.
— Жалко, что ли? Тебе нетрудно, а мне приятно.
— Ладно, Лёх, — сказал я. — Заканчивай, пусть оденутся. Давай, на улице обождем.
— А чего на улице? Мы же теперь вместе жить будем. Тут не до стеснения, — и он совершенно по-хамски положил руку Яне на попу.
После чего я понял, что "акция протеста" не закончилась. Но девчонки, естественно, растолковали его настроения совсем иначе. Аня мигом схватила с туалетного столика какой-то флакон и, не раздумывая, распылила мощную струю прямо ему в лицо.
Запахло лаком для волос.
Криворотов захлебнулся в слезах, а я, еле сдерживаясь, чтобы не заржать, вытолкал его в коридор. Пока спускались вниз, он, кажется, не сказал ни одного приличного слова, но на улице успокоился, и уже сам стал смеяться над тем, что произошло.
В прошлый раз, когда мы приходили в Башню, на улице было ещё светло, хотя и мрачно. Серо, тускло, но хоть что-то видно. Теперь же, зайдя в подъезд, окунулись в кромешный мрак. Тишина, темнота, холод. Запахи цемента, песка и сырой древесины. Девушки пугливо вошли и остановились. Мы с Криворотовым тоже.
— Хорошее место, правда? — сказал Лёха низким, приглушенным, со сбивающимся дыханием голосом. — Вас точно никогда не найдут.
— Зачем ты пугаешь? — едва слышно проговорила одна из них, хватая меня сзади за плечо.
— Я не пугаю, а рассказываю, — продолжал хрипло, как Тифон после физры, Лёха. — Пугаться нужно было раньше. Когда с незнакомыми людьми сбегали из дома. Никита, запирай дверь. Теперь они никуда не денутся.
— Ладно. Хватит. Идем, — я попробовал взять чью-то руку, но она не далась и толкнула меня в плечо.
— Да шутит он, — попытался объяснить я.
— Да, да, шучу, конечно, — Лёхин голос стал до отвращения елейным. — Всё хорошо. Идемте наверх, мы покажем вам котиков и ещё кого-нибудь мимишного.
Одна из девчонок резко развернулась и бросилась к выходу. Я загородил собой дверь. Ни в коем случае нельзя было, чтобы они начали устраивать истерику на площадке. Тифон сказал, что со сторожами договорился, но так, чтобы они нас не видели.
— Хватит паниковать, — строго сказал я. — На улицу вам пока нельзя. Но никто вас не собирается трогать.
— Конечно, конечно, никто вас и пальцем не тронет, — подливал масла в огонь Лёха. — И связывать не будет, и к батарее приковывать на двадцать четвертом этаже. Бить вас тоже никто не будет, я уж не говорю об извращениях.