(Снова в отеле)
Я немного поискал в интернете и обнаружил, что на интернет-аукционе «Ибей» продается одна копия «Черного гида». Но и там нет никакой информации об издателе. Придется подождать, пока Трейси выяснит какие-нибудь детали. Большинство глав в книге намекает на связь с оккультизмом.
Вот что написано в главе «Черного гида» под названием «Лабрадор. Амбар Клейна»:
«Амбар Клейна был построен в течение весны и лета 1955 года через два года после того, как преподобный Лоуренс Б. Клейн и единомышленники из числа последователей Объединенной церкви Канады официально зарегистрировали Хэппи-Вэлли как самостоятельный город. Они хотели создать религиозный центр на лоне природы вдали от любопытных глаз военных, размещенных в районе Гуз-Бэй. Во время короткой, но невероятно познавательной поездки в Париж зимой 1956 года Клейн увлекся парижским театром «Гран-Гиньоль». К тому времени театр начал терять свою популярность, но его история заинтересовала Клейна, в особенности работы Андре де Лорда, который совместно с психологом-экспериментатором Альфредом Бине написал почти 100 пьес. В некоторых из них одним из персонажей было безымянное прожорливое древнее божество, чьи фанатичные последователи превращались в гротескных чудовищ, имевших сходство с этим самым божеством. Клейн признавался, что эти пьесы повергли его в глубочайший ужас, однако его чрезвычайно заинтересовала идея совместить шокирующую эстетику «Гран-Гиньоля» с религиозным экстазом, с историями о божьей каре. Вернувшись из Франции, Клейн стал писать пьесы в жанре моралите, которые всегда заканчивались кровавыми пытками в аду, где Сатана представал ненасытным, похожим на червя чудовищем. Неизвестно, сколько из его пьес в итоге было поставлено в театре. В любом случае, они быстро сходили со сцены и трансформировались в странные церемонии и ритуалы, посвященные безымянному божеству. Причудливое существо, вырезанное над входом в сарай, вероятно, имело с ним сходство. Джоанна – жена Клейна и несколько участников церемоний получили серьезные повреждения из-за неудачных трюков с огнем, а вскоре после этого переехали в Европу, где их следы затерялись».
Выпиваю один, два, три стакана виски после разговора со Скоттом. Простите. Список дел: выпить еще виски, к черту ожидания, надо позвонить издателю, организовать поездку в оба конца, пополнить запасы запасы запасы, еще виски[23]
3 июля
Стивенс подбросил меня до опушки леса, тянущейся вдоль трассы Транс-Лабрадор, и высадил около одной из многочисленных дорог, по которым зимой ездят снегоходы и вездеходы. Я отметил в моем навигаторе точку, в которой мне предстояло встретиться со Стивенсом через семь дней. Два дня пути туда, два дня – обратно, три дня в амбаре. Отправил сообщение Скотту (он не отвечал на звонки) и сказал ему, что во время похода в лес меня будет сопровождать гид. Это нельзя назвать совсем уж ложью. Ведь со мной «Черный гид»[24]†. Запасов продовольствия хватит больше, чем на неделю. Погода обещает быть хорошей (хотя говорят, что в этих местах она переменчива). Как же здорово снова почувствовать за плечами рюкзак! Я думаю, что у нас с Томми, возможно, было много общего. И это сходство можно описать строкой из учебника по популярной психологии: властный и чрезмерно требовательный отец, который распланировал для него всю жизнь еще до его рождения, а Томми, прочитав Воннегута, разные книги поколения битников и Хантера С. Томпсона, решился на протест. Так? Скотт часто спрашивает меня, почему я все это делаю. Я вот про что: бросил колледж и отправился путешествовать по США, Европе, Южной Америке, коллекционировал друзей, впечатления и истории, а потом – горы; я коллекционировал скалистые вершины, как будто это были монеты, и каждое следующее восхождение становилось все более экстремальным и опасным, чем предыдущие. Меня не остановил даже тот случай, когда я сорвался в расщелину на горе Мак-Кинли и меня эвакуировали оттуда вертолетом, или когда на Эвересте у меня на глазах погибли несколько человек. Мне сорок пять, и это приключение должно стать для меня последним[25].
Ночь. Палатка. Еще один кошмар. Дрожь все не унимается. Я оказался в амбаре с Томми. Он лежал, свернувшись калачиком, у потухающего костра. Я пытался помочь ему, растирал снегом лицо, и вдруг он превратился в погибшего на Эвересте немецкого альпиниста из другой экспедиции, которого я встречал на базе. Я звал его по имени – Карл Зиденберг†[26] – повторял это имя до тех пор, пока оно не зазвучало как нечто совсем иное, я перестал контролировать свой язык, послышались ужасные звуки: тяжелые, затем хлюпающие, его замерзший рот распахивался все шире и шире, пока не проглотил все вокруг.
4 июля
Куда подевались все петарды? Утро выдалось пасмурным. Никак не могу отделаться от воспоминаний о прошедшей ночи. Настроение улучшается после того, как я нахожу поляну с пожелтевшей травой, репейником и одуванчиками, высокими, как кукурузные стебли. Поляна взбирается вверх по небольшому холму, на котором стоит амбар, а за ним виднеются еще холмы. Амбар больше, чем я ожидал. Странно обнаружить такое большое строение посреди леса. Я подошел к нему с торца. С трудом подавил в себе желание крикнуть: «Эй!», чтобы убедиться, не проник ли я без спроса на чью-либо территорию. Сероватые деревянные доски выцвели, но сам сарай прекрасно сохранился, учитывая, сколько суровых зим канадского севера ему пришлось пережить. Крыша местами деформировалась, на ней появились углубления и волны, словно рябь на дремлющем пруду, но, насколько я могу судить, лишь несколько серых кровельных плиток треснуло и отвалилось. Амбар отлично выглядит, за исключением резьбы над двойными входными дверями. Резьба ужасна. На V-образной голове глубокая выемка, возможно, рот. Остальные черты лица стерты или превращены в дыры дятлами. Шея длинная, толстая и имеет откровенно непотребный вид, а сама голова повернута в противоположную от амбара сторону.
Внутри. Итак, я осторожно вхожу в помещение, отгороженное от непогоды крепкими стенами. Это все равно что оказаться внутри скелета. Ни чердака, ни комнат, ни стойла для животных. Просто большое свободное пространство. Я поднимаю глаза к потолку: балки на крыше напоминают грудную клетку и живот чудовища. Что, опять белый кит и Мелвилл? Неужели моя жизнь начинает превращаться в такую очевидную литературную метафору? Черт. По периметру – толстые опорные столбы. Дольше Больше напоминает шапито, шатер цирка, а не амбар. Пол – хорошо утоптанная земля, кое-где пробивается сорная трава. Повсюду – свидетельства того, что сарай использовали для ночлега. Пустые бутылки из-под воды, пивные банки, куски брезента, пакеты, ржавые капканы, стреляные гильзы от патронов, рваные одеяла и носки. От последнего визитера – Томми – посреди пола осталось окруженное камнями кострище, похожее на черную кляксу, дыру.
Дальняя стена покрыта граффити с датами и именами тех, кто путешествовал по лесу. Более старые надписи похожи на каракули, сочетание плавных размашистых линий с резкими штрихами, повсюду на стене – круги-точки размером с кулак, некоторые из них закрашены, другие – процарапаны в стене и напоминают дырки, а еще там сломанные кольца вроде того, что на обложке «Черного гида». Цитаты из Воннегута («Такие дела»), Хемингуэя, Плат, ода Джеку Лондону[27], фрагмент из книги Иова: «Можешь ли ты удою вытащить Левиафана… и веревкой схватить за язык его? Будет ли он умолять и будет ли говорить с тобой кротко?» (sic)
Большими заглавными буквами: «Томми О. отправился в лес в июне 2013 года навсегда».
Развел костер. Устал. Еще час придется просидеть без солнечного света. А потом, надеюсь, усну. Завтра тщательно обследую окрестности. Поищу в лесу что-нибудь съедобное, что мог бы съесть Томми (и несъедобное тоже), постараюсь думать, как Томми, не буду просто полагаться на свои запасы. Займусь делом. Когда ты остаешься вот так, совсем один, главное – не заблудиться в своих мыслях. Надо найти другое место. Похоже, СИНИЙ блокнот[28]† тоже превращается в дневник… Боже, я до сих пор веду себя как жалкий страдающий подросток! ИДИТЕ ВСЕ НА ХРЕН! НЕЛЬЗЯ ДОВЕРЯТЬ ТЕМ, КТО СТАРШЕ 30 50! Ночь прохладнее, чем я думал. Снаружи насекомые исполняют симфонию. Так красиво. Мне всегда это нравилось.
5 июля
Встал на рассвете. Обошел территорию вокруг амбара. Прохладно и облачно. Ничего необычного. Найти съестное в лесу оказалось совсем несложно, но сейчас июль. Через несколько месяцев отыскать здесь еду будет гораздо труднее.
вводный параграф? Мы с Томми Овсепяном оба дали обещания тем, кого мы любим. Мы не лгали и в те моменты говорили искренне, от чистого сердца. Откуда я это знаю? Все эти обещания «Я остаюсь» – одинаковые и даются для того, чтобы их нарушить. Мы уже были обещаны (нечитаемо)
Наверное, придется выбросить все это дерьмо. Издателю не понравится такой гибрид мемуаров и документальной прозы.
Думаю, нужно будет расставить маленькие ловушки вроде натяжной проволоки и тому подобного, если не получится ничем больше занять голову. У меня достаточно еды. Нет нужды охотиться на какую-нибудь живность. Вместо этого все утро провел за чтением «Черного гида». Как говорил один из моих любимых преподов – профессор по литературе и большой сквернослов: «Похоже, у нас тут полная задница». Мне не терпится поскорее вернуться и поговорить с Трейси, интересно, что ей удалось нарыть по этой безумной книжке.
Ладно. Черт. Я напуган и взбудоражен. Смеркается, я листаю мой старый СИНИЙ блокнот и нахожу много пометок, которых не делал. Они не мои. Это не мой почерк. Бля. Я не помню, чтобы оставлял свой блокнот где-нибудь на виду в Хэппи-Вэлли. Может, это горни