– Что мы наделали, что мы наделали… Я прошу, не… не надо… ре… решать п-проблемы… К черту… к черту все… Я ум… умоляю, Ванечка…
Несколько дней мы практически не общались. Линда избегала меня – едва услышав мои шаги, пряталась в многочисленных комнатах нашего огромного дома. Пару раз мы все же сталкивались, я просительно заглядывал ей в глаза, а она отворачивалась и шептала: “Потом, не могу сейчас, давай потом…”
Тяжело мне было, Капитан, это всегда тяжело – возвращаться к реальности. Я же в космосе парил, властелин мира, собирающийся покорить Марс. И кто бы мне что ни говорил, я его попросту не слышал. А Линду услышал, потому что любил. И наконец задумался… Наверное, она права, где-то я ошибся, поторопился, нельзя вот так вот сразу, но ничего, я проведу работу над ошибками, наверняка все еще можно поправить. Например, ограничить подсказки поисковика покупками в интернете или еще что-нибудь в этом роде. Я почти решил добровольно остановить работу Sekretex. Исправить баги, временно ограничить функционал, понять, в чем был не прав, я даже начал писать письмо сотрудникам и инвесторам, но тут…
Но тут вмешались высшие силы в лице престарелого рыжего президента-шоумена. В свойственной ему хамоватой манере он объявил в Твиттере, что закрывает мою империю и начинает расследование деятельности ее основателя и, судя по всему, русского шпиона Айвана Градова. Это было мало того что незаконно – это было оскорбительно. Существо, всю жизнь выплескивающее на обалдевший от его наглости мир свое раздутое эго, решило померяться со мной пиписькой. Со мной, Иваном Градовым, триллионером и надеждой всего прогрессивного человечества… Что ж, не я это начал, я – разумный, спокойный и образованный зрелый мужчина, я хотел спокойно во всем разобраться, но если в его тупой башке не помещается мысль, что в двадцать первом веке в свободной стране дела подобным образом не делаются, тогда ладно… Я покажу этому рыжему примату его место на лестнице эволюции!
Психанув, я помчался в офис и велел привести в действие план “Последний протокол” – так остроумно я назвал идею внедрения своего поисковика в самое сердце интернета. Трое суток, пока мы встраивали код Sekretex в базовые протоколы передачи данных, я не спал. Любая атака со стороны, любое минимальное вмешательство могли все погубить. Сдав телефоны охранникам, я вместе с программистами заперся в подвале нашего офиса, и мы принялись творить историю. Через трое суток дело было сделано. Отныне интернет не мог существовать без Sekretex, и даже я не в силах был отыграть обратно. Перед тем как наконец рухнуть в постель, уже в полубреду, злой и счастливый, я опубликовал на своей странице короткий ответ президенту США. Вы, Капитан, конечно, его читали, но на всякий случай напомню.
“Глубоко неуважаемый мною старый рыжий клоун, по нелепой случайности ставший руководителем сильнейшего государства на планете Земля, в ответ на ваши бессмысленные попытки остановить работу Sekretex сообщаю, что отныне в мире, где правит разум, приказывать вы можете только своей жене. Например, можете приказать ей перестать носить те странные наряды, которые она почему-то так беззаветно любит. Да и то она вряд ли вас послушается. Технический, нравственный и культурный прогресс не остановить. Тем более вам, раздувшемуся от собственной значимости престарелому рыжему клоуну из прошлого века. В заключение я говорю слова, которые вы сотни раз произносили в своем дурацком шоу: вон с манежа, старый рыжий клоун, вы уже даже не смешны. Вы уволены!”
На следующее утро меня арестовали.
Глава тринадцатаяАрест
Первый арест, как и первый секс, незабываем. Одно знакомо почти всем, а вот другое – немногим. Хотя для равновесия, для полного понимания жизни… Впрочем, нет, ареста я в любом случае не пожелаю никому. Какие-то незнакомые злые люди вынимают тебя тепленького, еще не проснувшегося, из постельки, куда-то тащат, понукают, орут, пинают, отвешивают несильные, но обидные затрещины. И главное, все время торопят. Быстрее, быстрее, быстрее… Я не понимал, что происходит, тупо и безвольно подчинялся приказам, а в ответ на все вопросы твердил классическую киношную фразу: “Я не буду говорить без присутствия своего адвоката”.
– Как вас зовут?
– Я не буду говорить без присутствия своего адвоката.
– Сколько вам лет?
– Я не буду говорить без присутствия своего адвоката.
– Где вы живете?
– Я не буду говорить без присутствия своего адвоката.
– У вас есть право на один телефонный звонок.
– Я не буду говорить без присутствия своего адвоката.
– Все, что вы скажете, может быть использовано против вас…
– Я не буду говорить без присутствия своего адвоката.
Я повторял эту фразу, даже когда меня ни о чем не спрашивали. Я цеплялся за нее, она стала моей соломинкой, единственным, что связывало с нормальным миром, где со мной нельзя было обращаться по-скотски. Позже, на слушаниях в Сенате, арестовавшие меня агенты ФБР говорили, что сильно сомневались в моем психическом здоровье. Возможно, они были не так уж далеки от истины. Я тогда реально ничего не соображал. В себя пришел, только когда увидел главного юриста своей компании. Он зашел ко мне в камеру, оптимистично улыбнулся, обнял, отстранился, внимательно на меня посмотрел и сказал:
– Надеюсь, они тебя били, Айван, если били, то ты скажи, это очень хорошо, если били, можно попробовать прямо сейчас свалить в больничку.
– Да нет вроде, – ответил я, – толкали только, пинали, но не больно и без следов. А что, пинать можно?
– К сожалению, можно. Тем более без следов. Ладно, проехали. Как вообще самочувствие?
– Не очень, особенно учитывая тот факт, что теперь меня можно пинать. А ты от кого узнал о моем аресте?
– Линда из полиции позвонила. Ты чего, не помнишь, как она в драку с агентами бросилась, когда тебя вязать начали? Я сначала ее вытащил, под залог, а потом к тебе метнулся.
Я не помнил. Линда, моя хрупкая отважная девочка, бросилась меня спасать, а я не помнил… Скотина я мерзкая, права она была, недалеко я от обезьяны ушел…
– Что с Линдой?! – заорал я словно ужаленный. – Она здорова, с ней все в порядке, ее не били?! – До меня наконец дошел весь ужас произошедшего, и я перестал оплакивать и жалеть себя, но от этого стало только хуже. Впрочем, юрист быстро меня успокоил.
– Да не волнуйся ты, все с ней хорошо. Дома уже, в бассейне отмокает, а женщин бить… Пока у нас до такого не дошло. Хотя с этим рыжим придурком… не удивлюсь. И вообще максимум, что ей грозит, – небольшой штраф за буйное поведение. А вот с тобой все не так просто…
– В каком смысле?
– В прямом. Они предъявляют тебе кучу безумных обвинений. От шпионажа до перехода улицы в неположенном месте. Всего четырнадцать штук. Даже рассказывать противно про весь этот бред. Так что выйти сразу под залог вряд ли получится. Придется недельку посидеть в этой дурацком узилище. Но ты не переживай, там бред полный, мы легко разобьем все их фантазии, просто нужно время. Ни с кем без протокола не говори. Чуть что, вызывай меня. Я тут за углом номер в гостинице снял. Пять минут – и я на месте. Любые обвинения, само собой, отрицай. Из Нью-Йорка уже летят лучшие адвокаты. Все будет хорошо. И вот еще что… – Юрист замолчал; видно было: готовится сказать что-то очень неприятное.
– Что?
– Тут такое дело… Линда хочет быть твоим адвокатом.
– Ну конечно, пусть будет. Она тогда сможет со мной чаще встречаться. Я правильно понимаю?
– Понимаешь ты правильно, но… – опять запнулся юрист. – Но она просит о довольно странных вещах. Я думаю, из-за шока… она вообще, на мой взгляд, сейчас не совсем адекватна…
– И в чем же это проявляется? – недоверчиво спросил я.
– Ну например, она настаивает, чтобы я любыми способами отложил заседание об избрании меры пресечения минимум на неделю. Это в принципе возможно, сложно, но возможно. Только зачем? На неделю дольше тут просидеть? Решать, конечно, тебе, но я бы не рисковал, для нее твой арест удар, а психика у женщин слабее…
У Линды слабая психика? Не смешите мою материнскую плату! Да ее психике сам Терминатор бы позавидовал. Суровые сибирские мужики отдыхают, вот какая у нее психика. Это она без раздумий кинулась за меня в драку с двухметровыми агентами ФБР! Любит она меня, несмотря ни на что любит… И если хочет странных вещей, значит есть на то причина. Знает что-то или чувствует… Все это я подумал про себя, а вслух твердо сказал:
– Линда – это я. Делай, как она говорит.
– Но… – попробовал возразить юрист.
– Никаких но! – решительно пресек я дискуссию и, чтобы закончить обсуждение, резко перевел разговор на другую тему. – А чего вообще в мире делается? Шум поднялся после моего ареста?
– О, мир, – оживился загрустивший было юрист, – мир буквально стоит на ушах. Тут такое началось… В Сан-Франциско на стихийную демонстрацию в твою поддержку вышло двести тысяч человек, в Нью-Йорке – триста. В Техасе, наоборот, возмущенные реднеки громят наши офисы. Иран напечатал твой ответ президенту США на первых полосах газет. Европа раскололась пополам. Русский царь по обыкновению занимается троллингом и радуется, что вовремя от тебя избавился. В общем, Айван, ты и раньше был звездой, а сейчас ты суперзвезда. Так что по-тихому тебя замочить у них не получится.
– А акции, что с акциями? – спросил я взволнованно.
– С этого следовало, конечно, начать. Извини, просто столько событий, Линда, ты, аресты, демонстрации…
– Да говори уже наконец, не тяни, достал ты со своими предисловиями!
…Я реально нервничал. При сложившемся раскладе курс акций непосредственно отражал мои шансы на выживание. Я умудрился войти в клинч с самым могущественным человеком на земле. Гибель моя была почти гарантирована. Но надежда все-таки оставалась. Рыжая обезьяна, в отличие от русского царя, была родом из торгашей. Не попрет она против рынка, побоится. Оставалось лишь узнать свой приговор из биржевых котировок. Но юрист продолжал загадочно молчать. Улыбался еще, скотина…