Sekretex и до твоей Калифорнии доберется. Да, возможно, умные лучше сопротивляются своей животной природе. Но, во-первых, не всегда, а во-вторых, от умных не обязательно родятся умные. От умных обычно обычные родятся. И если не во втором, то в третьем поколении в вашем райском саду окажется большинство не умных, а обычных. И разнесут они ваш Эдем к чертовой матери. Но главное не это. Допустим на секунду, что ты со своими дружками прав и восемьдесят процентов населения земли дебилы. И их, допустим, не жалко, пускай с помощью твоего Sekretex подыхают хоть миллиардами, воздух от этого только чище станет. Отлично! Но ведь если погибнет восемьдесят процентов человечества, это будет означать крах цивилизации. И вы, кстати, тоже не выживете. Некому вам будет продавать беспилотные автомобили и поиск своей идентичности в интернете.
Я возражал, что она упускает фактор воспитания и положительного примера. Говорил, что загнивающие штаты, вдохновившись нашим успехом, вот-вот попросятся к нам в республику. А после Канада, Мексика, Латинская Америка и весь остальной мир. Мы ускорим прогресс, мы создадим мировое правительство. Мы напишем такие законы, которые будут держать дебилов в узде. Да они попросту права голоса не получат, пока не поумнеют! В ответ она обзывала меня фашистом-мечтателем, уходила на другую половину дома, а потом несколько недель демонстративно молчала. Но надежда все же оставалась, и я жил этой надеждой.
Успех в делах Калифорнии означал примирение с Линдой. Я старался изо всех сил, и у меня многое получалось. Положительный пример действительно работал. В США все больше поговаривали, что у нашего нового государства есть будущее. И вот однажды губернаторы трех граничащих с нашей молодой республикой штатов запросили экстренную встречу, якобы посвященную торговым вопросам. На переговорах они заявили, что рыжий придурок до смерти надоел и им, и их избирателям. И что они совсем не прочь заключить с нами союз, тем самым образовав новое государство – Западные Соединенные Штаты Америки. Другими словами, они захотели к нам присоединиться. Мы, конечно, надеялись, мечтали, но чтобы так скоро…
Это была грандиозная, оглушительная победа! По такому случаю мы устроили ностальгическую вечеринку в той самой подземной лаборатории Google, где некогда все начиналось. Двадцать три умненьких мальчика снова собрались вместе. За полтора года мы почти сроднились. Я любил их всех, но самым близким мне человеком стал мой прежний главный конкурент – а впоследствии первый заместитель и помощник во всех делах – Сережа Брин. В детстве я часто мечтал о старшем брате – мудром, спокойном, сильном. Вот он и стал мне таким братом. Секретов друг от друга у нас не было, поэтому я совсем не удивился, когда в разгар вечеринки он, уже слегка выпивший, подошел ко мне, уперся лбом в мой лоб, обнял и неожиданно произнес:
– А вот теперь самое время! Поезжай и скажи ей. Теперь она поймет.
– Ты думаешь?
– Я не думаю, я уверен.
– Но она ответит, что три штата – это еще не весь мир.
– Неважно. Она умная, тенденция очевидна. Она поймет…
– Точно уверен?
– Точно. Да не бойся ты, дядя Сережа плохого не посоветует. Езжай.
– Хорошо, только предупрежу Линду.
– Не надо, Айван, садись в машину и просто поезжай.
– Но мы с ней договаривались, за три часа… Она разозлится, что не предупредил, хуже будет…
– Хуже будет, если предупредишь. Как ты не понимаешь, она все три часа накручивает себя, чтобы не простить. Она любит тебя, но принципы… Для умного человека принципы – это важно. Вот и накручивает, боится от любви слабину дать. А ты нагрянь неожиданно, ночью, и скажи ей, тепленькой, в постельке, о нашей победе. Поцелуй, прощенья попроси, да что я тебе толкую, ты и сам все знаешь…
Сергей говорил очень убедительно. Он же старшим братом моим стал, и я ему верил. А еще я верил, что в эту победную ночь произойдет то, ради чего я вкалывал предыдущие полтора года: Линда снова меня полюбит, я снова смогу дышать, и все у нас будет хорошо. Я мысленно помолился высшим силам, обнял Сережу, сел в машину и поехал.
В лимузине был бар. По дороге я добавил еще пару стаканов виски и, подъезжая к дому, уже ни в чем не сомневался. Простит, полюбит. Как же можно такого не полюбить – триллионера, Князя мира сего, по воле которого возникают новые государства и исчезают старые?!
Дом наш был умным, он мгновенно узнал мою пьяную рожу и открыл ворота. Лимузин с водителем я отпустил, а сам шагнул во двор. Свет горел только в одном окне. Хороший знак, не спит, сейчас войду и – как там говорил Серега? Тепленькой огорошу, прямо в постельке… Блин, цветы забыл купить. Обычно в таких ситуациях цветы положены… Но… но Линда же не любит цветы, считает их пережитком язычества, жертвоприношением с сексуальным подтекстом. Мол, я тебе цветочки, а ты мне свой цветочек в обмен… Забыл, все забыл, и цветы забыл купить, и то, что не нужно их покупать, тоже… Ну ладно, ничего, главное, не забыл, кто я такой. Я Князь мира сего, и у меня все получится, с цветами или без цветов, неважно, потому что я Князь… С этой дурацкой мыслью в голове я буквально взмыл по лестнице на второй этаж, оказался перед спальней Линды и, намереваясь сделать ей сюрприз, резко распахнул дверь…
Линда была не одна, Линда была голая, Линда была с девушкой. Линда кончала. Каждый из аспектов реальности, как размашистый удар кувалды. Линда была не одна — и мои подломившиеся колени хрустнули. Линда была голая – затрещали ребра и перехватило дыхание. Линда была с девушкой – порвалось мое расплющенное о правду сердце. Линда кончала – треснул, как спелый арбуз, череп, и из него сочной мякотью вывалились не нужные мне больше мозги. Линда кончала… Жизнь мою она кончала. Я не мог осознать реальность, не помещалась она во мне… От шока я начал мелко покашливать. Первой меня услышала партнерша Линды – красивая, бритая наголо девица. Впрочем, красоты ее я не замечал, червяком она мне показалась, удавом-альбиносом, душащим мою ненаглядную Девочку на шаре. При звуках кашля бритая испугалась, сделала стойку, замерла настороженно… Но Линда, взглянув мне прямо в глаза, притянула ее к себе, и та продолжила свои змеиные движения. А Линда кончала, смотрела на меня и кончала мою жизнь…
Мы любили смотреть друг на друга в эти моменты. Никогда глаз не закрывали. Боль, страдание, счастье, любовь – все самые избитые банальности будто оживали, обрастая плотью, и я на короткий миг понимал истинное значение этих заезженных слов. И так хорошо становилось от этого, так хорошо… А еще от того, что в глазах Линды я всегда видел себя… Свою боль, свою любовь, свое страдание и свое счастье… Сотрясаясь от нервного кашля в спальне любимой, я искал в ней себя и не находил. Вместо меня – удав-альбинос, бритая наголо девица, учительница йоги, кажется… Да, точно учительница, вон как красиво извивается… Еще бы, долго растяжку тренировала, превратилась в удава и душит теперь мою боль, мою любовь, мое страдание и мое счастье… Приступ кашля усиливался, постепенно переходя в рвотные позывы, их звук смешался со стонами Линды… она кончила, и одновременно кончилась моя жизнь. Началось загробное существование. В принципе, Капитан, оно продолжается до сих пор…
Я плохо помню, что было дальше… Очнулся распластанным на кресле в гостиной; лысая учительница йоги, уже в халатике, заботливо протирала мокрым полотенцем мое лицо. Линда стояла напротив, и от нее веяло сдержанной, как на похоронах дальнего родственника или знакомого, печалью. Горе, конечно, но без перебора. Тактичное, хорошо воспитанное горе.
– Уйди! – крикнул я удаву-альбиносу. – Скажи ей, чтобы ушла.
– Оставь нас одних, дорогая, – послушалась меня Линда.
Лучше бы не слушалась. “Дорогая”? А я тогда кто? И на глупую оговорку не спишешь. Она явно специально причиняла мне боль.
– За что ты со мной так? – спросил я, едва удав-альбинос уполз в глубины дома.
– Не за что, а почему, – спокойно поправила меня Линда.
– Почему?
– Потому что ее я люблю, а тебя нет, – просто ответила она. Так просто, что мне повеситься захотелось – либо убить ее, или удава, или весь мир. Я незаметно сжал подлокотники кресла, прикусил зубами внутреннюю поверхность щек; боль отрезвила, и я максимально холодно и даже, как мне показалось, иронично поинтересовался:
– И давно это у вас?
– Какая разница, Иван, давно или недавно? Это случилось, такое иногда случается. Люди любят друг друга, потом не любят, потом любят других людей. Это и называется жизнь. Но ты не расстраивайся – все проходит, пройдет и это… Два месяца назад у нас все случилось.
Она говорила, словно мудрая мать с капризничающим сынишкой. Абсолютное попадание в ситуацию. Психолог все-таки, вот уж чего у нее не отнять. Один нюанс: прежде она так с другими говорила, а не со мной. Она врала, и я это знал, – не в мелочах, а в самом главном врала… Я чувствовал это всей своей заблеванной кожей, смятыми мозгами, печенкой… Но я не знал, что ей возразить. От отчаяния я произнес первую же пришедшую на ум чушь:
– Она… она же женщина. Как ты могла, Линда?!
– Ну Иван, ну ты меня удивил! – искренне изумилась она. – И это говорит человек, давший миру свободу, человек, для которого и каннибалы не каннибалы, и садисты не садисты, раз это их свободный выбор. Ты что, упрекаешь меня за мою нетрадиционную ориентацию?! Какая дикость! Ты разве не понимаешь, что люди любят людей, а не гениталии? Гениталии любят животные. А люди – людей… Да нет, ты просто в шоке или перепил, я не верю…
Я и сам уже понял, что сморозил глупость. Но все равно в глубине ее вполне искреннего изумления копошилась фальшь. Я знал это так же твердо, как то, что солнце встает на востоке. Но я не знал, как вытащить эту фальшь наружу.
– Так нечестно, – попробовал я зайти с другой стороны. – Все нечестно. Вообще все…
– Что именно, например?
– Например, то, что ты не сказала мне об этом два месяца назад. Погано это. Нечестно и неправильно! Мы договаривались быть честными, Линда, мы были такими, а ты, ты…