теров. Но оказалось, он и боями без правил интересуется. Видео было просмотрено им почти до конца. Оставались самые яркие моменты и награждение победителя.
Майя хотела остановить запись, но узнала одного из бойцов. Как раз того, чью мощную руку поднял рефери. Это был тот самый парень с татуировками на лице, с которым она столкнулась в коридоре. Аллигатор! А ведь его именно так и звали. Боец выступал под этим прозвищем. Как она угадала? Майя приостановила воспроизведение, чтобы рассмотреть Аллигатора. Чешуя, ноздри, клыки. Волосы по бокам выбриты. Оставшиеся собраны на макушке и заплетены в косу. На теле тоже есть тату, но это просто надписи на латыни. Вся спина исписана. А грудь чистая. Гладкая, безволосая. Приятная на вид. У Аркадия сисечки и редкие темные волоски вокруг сосков. Майе всегда хотелось их повыдергивать. Яворский так за собой следит, волосы укладывает, брови корректирует, маникюр делает чаще, чем большинство женщин… Но эти паршивые волоски! Почему он не удаляет их? Типа, тело все равно ужасно, в отличие от лица? И это не руки, его никто не видит, кроме невесты? Но он же бреет подмышки. Так что мешает убрать и волосы вокруг сосков? Их всего пятнадцать. Семь на одной стороне грудной клетки, восемь на другой — она пересчитала.
…В дверь постучали. Уборка?
Майя открыла, намереваясь сказать горничной, чтобы приходила попозже. Но на пороге увидела не ее.
Перед ней стоял Аллигатор. Он будто шагнул с экрана, не забыв при этом натянуть толстовку.
— Привет, — сказал он. — Хай… то есть.
— Хай.
— Фо ю… — он вытащил руку из кармана. В ней был цветок. Олеандр, кажется. На этажах стояли кадки с разными растениями, и он был среди них. Аллигатор оторвал цветок ярко-розового цвета, чтобы преподнести ей.
Майя приняла его с улыбкой. Как это глупо и романтично! Аркадий никогда бы так не сделал. Он дарил ей цветы. И часто. То были богатые букеты, оформленные патентованными флористами. А вот чтобы так… нарвать их на клумбе, например. Или просто в саду. Повинуясь порыву… Такого не бывало.
Она понюхала цветок. Он ничем не пах.
— Колибри, — услышала Майя. — Экзотическая птичка, созданная для услады глаз…
Это он о ней?
Майя бросила взгляд на Аллигатора.
Это он о ней!
Усладой для глаз ей еще не приходилось бывать. Как женщине, естественно, а не как балерине. Майя свыклась с тем, что не очень собою хороша. В детстве комплексовала. Особенно из-за носа. Но надеялась на то, что лицо станет шире и он перестанет так бросаться в глаза. На крайний случай планировала операцию. Но когда она выросла, а мордочка так и осталась узкой, Майя не пошла к пластическому хирургу. Красавицей ей все равно не стать. Нос укоротить — мало. Еще бы губы подкачать. Выделить скулы. Подбородок расширить. А лоб сузить. Тогда да, будет эффект. Но перекраивать себя Майя не собиралась. Поэтому подчеркивала безоговорочно прекрасную черту своего лица — глаза. И ждала, когда найдется тот, кто увидит в ней ту богиню, в честь которой ее назвали.
И вот свершилось! Красавицу в ней разглядел тот, от кого меньше всего можно было этого ждать. Не жених с тонкой душевной организацией, а незнакомец, с которым она столкнулась в коридоре. Боец ММА, агрессивный, скорее всего, ограниченный, страшный…
— Я дурак, — снова заговорил Аллигатор. — Признаю. И радуюсь тому, что ты не понимаешь по-русски. А с другой стороны, это плохо. Потому что я никакого другого языка не знаю. А мне нужно как-то с тобой общаться…
Он обращался не к ней. Сам с собой разговаривал. А смотрел на Майю. И улыбался. Не губами — глазами. В одном имелась точка. На радужке. Майя фокусировалась на ней, чтобы не отвлекаться на тело. Глаза — зеркало души, а тело — оно… Оно красивое у Аллигатора. Большое, мускулистое. С татуировками на спине. Вот бы прочитать, что там написано…
— Я буду отбивать тебя у жениха. Как, пока не знаю. Хотелось бы цивилизованно.
Интересно, что бы он говорил, если бы знал, что Майя понимает русский?
— Василий? — этот голос донесся из-за широкой спины Аллигатора. Принадлежал он Аркадию. — Ты ко мне?
Тот растерялся. Майя сунула цветок за ухо и ободряюще улыбнулась Василию. Неужели его так зовут? Совершенно не подходящее ему имя.
— Я тут подумал… — заговорил с Яворским Аллигатор. — Может, съездим на район?
— Куда, прости?
— Туда, где тебе встретился бомж в пальто Валентины.
— Черт, все не привыкну к тому, что в Москве говорят «на районе». Мы не употребляли таких выражений. Откуда они взялись?
— Понаехали, — сумрачно буркнул Аллигатор. — Так что, погнали?
— Да, давай.
И уже Майе по-английски:
— Дорогая, мне нужно отлучиться. К ужину вернусь. Выбери пока ресторан, где хотела бы посидеть, — он чмокнул Майю в щеку. — Пока.
И они с Аллигатором ушли. Майя вернулась в номер. Цветок из-за уха вынула и поставила в чашку с водой. Ей не хотелось, чтобы он завял. Взяв кофе, девушка села в кресло и стала досматривать трансляцию боя. Похоже, она скоро станет фанатом ММА.
Глава 5
Она сидела у кровати и держала Вовчика за руку. Ее пустили в палату за денежку. Дали стул. Она села и… вот уже несколько часов не шевелилась. Даже не пила. И в туалет не ходила. Просто сидела и держала Вовчика за руку.
Он был очень бледным. Не белым, а желтым. Смуглая кожа карамельного оттенка обесцветилась. Сочные губы как будто сдулись. Щеки впали. А они были такими налитыми, что Вовчика, как пушистого котика, хотелось за них трепать.
— Не умирай, — прошептала Ксюша, уронив голову на его грудь. — Прошу тебя, живи. Стань дураком. Я с этим смирюсь. Буду водить тебя за ручку гулять. И следить за тем, чтобы ты не выбегал по утрам и не ломился в двери к соседям. Я куплю тебе самокат лимонного цвета! — У Митюши был такой, он рассекал на нем по двору. Дети смеялись над ним, а ему думалось, что вместе с ним. — Ты только не умирай…
— Можно красный?
Это говорил… он? Вовчик?
— Этот цвет я люблю больше.
Ксюша подняла голову. Вовчик смотрел на нее усталыми глазами. Под ними синяки. Белки все в красных прожилках. И все же это были ее любимые глаза. Ксюша вскочила и начала целовать их.
— Эй, полегче, женщина, — просипел он. — Я еще не оклемался и не готов ответить на твою страсть…
— Как ты меня напугал!
— Я больше так не буду.
— Как ты позволил Коле себя избить? Ты гораздо сильнее.
— Я хотел дать ему выплеснуть злость. Думал, врежет мне пару раз, потом поговорим. Но он как осатанел.
— Он за это ответит. На год точно загремит.
— Ксю, я не буду писать на него заяву.
— Как это?
— Вот так.
— Ты чуть не умер из-за него.
— Не умер же.
— У тебя серьезная травма головы. А если будут последствия?
— Ты купишь мне самокат, и я буду гонять на нем, — улыбнулся Вовчик.
— Это не шутки, Дорогин! — разгневалась Ксюша.
— Коля потерял сразу жену и друга. Оставь ему хотя бы свободу. И давай на этом закончим.
Тут в палату заглянул доктор и с радостным удивлением воскликнул:
— Очнулся!
— Я скала, — ответил Вовчик и поднял сжатый кулак. Но тут же опустил. Сил на то, чтобы потрясти им, не хватило.
Врач тут же подошел, стал его осматривать. А Ксюшу из палаты выставил.
Через пять минут он и сам вышел. Сказал, что все с пациентом в порядке, он нуждается лишь в покое, и велел приходить завтра.
Она покинула больницу. Но далеко от нее не ушла. Плюхнулась на лавочку рядом с крыльцом. Ее привычный мир стремительно рушился. Сначала пропала мама, потом муж избил до полусмерти ее любимого, и сейчас Ксюша одна. В данную минуту… Одна! Тогда, когда ей так нужна поддержка. Это было так непривычно и страшно… У Ксюши всегда была мама, с которой можно поделиться бедой. И Коля! Она не имела закадычных подруг, потому что не нуждалась в них. И к кому ей обратиться сейчас? Уж не к психоаналитику ли?
Зазвонил телефон. Ксюша подумала, вот бы Аркаша. С ним она общалась легко и с удовольствием. Но поговорить с ней желал участковый. Лейтенант Курилин. Звали его Богданом.
— Ваша мама не объявилась? — спросил он после того, как отрекомендовался.
— Нет.
— Значит, будем открывать дело. Приезжайте в отделение, чтобы заявление написать.
— Уже бегу.
— Можете сильно не торопиться. Главное, успейте до девятнадцати часов.
— Почему не торопиться?
— Сегодня все равно никаких действий предпринимать не будем. Кстати, вы обзвонили морги и больницы?
— Вчера еще. Мамы нигде нет. И это хорошо, так ведь?
— Конечно, — оптимистично проговорил лейтенант. — Ведь у вас есть надежда на лучшее.
И тут раздались гудки. Кто-то пробивался по второй линии. И на сей раз это был Аркадий. Ура! Ксюша сбросила участкового и ответила Яворскому. Но вместо ожидаемого «Привет, как дела?», услышала:
— Ты только не волнуйся, но мы с твоим братом нашли футляр от скрипки твоей матери.
— А ее саму?
— Увы, нет. Но есть надежда…
— На лучшее? — истерично выкрикнула Ксюша.
— Безусловно. Потому что трупа ее мы не обнаружили.
Глава 6
Аллигатор поражал Яворского. Ему никогда не приходилось тесно общаться с людьми подобного сорта. Самыми крутыми из его ближнего круга были Вовчик и Рауль. Чем-то похожие: оба обаятельные, контактные, не робкие. И за словом в карман не полезут, и отпор дадут, если что. Оба вступали в короткие кулачные бои. То есть отвечали на прилетающие удары. С Вовчиком все ясно, они росли вместе, а постсоветские дети были закалены в школьных боях. Но и Рауль как-то смог дать сдачи агрессивному футбольному фанату. Однако оба его друга были… как бы это сказать… всего лишь поп-исполнителями. Такими, типа Джастина Тимберлейка в его двадцать пять. Косящими под крутых пацанчиками. Среди подобных им выделяющимися. Но были и другие… Такие, как Аллигатор! Реальные ганста-рэперы (это если сохранять аналогию). Дети улиц. Отбросы. Они так зачитывали, будто стреляли словами. Кстати, Яворский хорошо относился к рэпу. Фанатом не был, но слушал с удовольствием. Тот же Джей Зи ему нравился, пока не заплыл жирком, то есть не стал богатым, знаменитым, не женился на роскошной Бьенсе.