Валентина рассмеялась:
— Девушкой? Звучит хорошо, бодро, оптимистично. Но я почти бабушка.
— Вы опять? — Он не переходил на «ты». Ждал, когда Валя попросит. Если этого не произойдет, он будет «выкать» ей до конца дней. Даже если они поженятся.
— Аркаша, в сорок три я была еще ничего. А теперь — старуха.
— Вам всего пятьдесят пять. Разве это возраст? Почти половина жизни впереди.
— Я больна. У меня со спиной проблемы с детства, с кистями со зрелости, а теперь я еще могу хромой остаться.
— Не страшно, подлечим. Спину тоже. Вы просто не обращались к хорошим специалистам.
— Я не рожу тебе, а ты захочешь детей.
— Захочу — вырастим в пробирке или усыновим. Опять же, у нас скоро появятся внуки. Мне может хватить и их. Так что, станете моей девушкой?
— Какой ты дурачок, Аркашка…
— Да это вы дура, от такого парня отказываетесь. Причем не в первый раз.
— Давай я подумаю?
— Этот ответ меня устраивает, — расплылся в улыбке Яворский. — А так как мне велели вас не нервировать и не утомлять, удаляюсь. Позволите поцеловать на ночь?
Она снова смежила веки. И на сей раз это означало «да». Яворский склонился и поцеловал ее в них. А потом еще и в щеку. К губам не притронулся, хотя и хотел. Не та обстановка для подобных лобзаний.
Пожелав Валюше доброй ночи, Аркадий покинул палату.
Ксюша ждала его на том же стуле, где не так давно сидел он. Выглядела она измотанной. Смуглое личико бледное, осунувшееся. Словосочетание «как выжатый лимон» как нельзя лучше подходило к ней.
— Мне проводить тебя до дома? — спросил он.
— Спасибо, не нужно. У меня еще есть дело.
— Перенеси, ты едва держишься. За день столько потрясений! — Она рассказала ему о Вовчике, и Аркадий решил, что завтра навестит и его. Ему уже пора было возвращаться в Европу. Но как уедешь, когда тут такое?
— Я поеду в полицию и дам показания.
— Ксюша, уже поздний вечер.
— Там все равно кто-то есть. У них же суточные дежурства, разве нет?
— Утром съездишь.
— Нет, сейчас. Чем раньше я сообщу о том, что мою маму пытался убить Андрей, тем скорее его арестуют.
— Что ты такое говоришь? — нахмурился Аркадий. — Твой брат спас ее.
— Одумался, наверное. Или разработал очередной хитроумный план мести.
— Я уверен, что это не он.
— Ты просто всего не знаешь.
— Да, я понимаю, что Валентину столкнули в тот же люк, куда свалился твой брат, но это совпадение. Если бы Аллигатор задумал убийство, он не явился бы на день рождения матери, чтобы заявить о себе, не намозолил бы глаза тебе и нам, гостям. А потом не потащил бы меня искать ее…
— Ты всего не знаешь! — повысила голос Ксюша.
— Так расскажи мне, — он присел перед ней на корточки, потому что стул был один. Его поставили специально для Аркадия. — На данный момент я единственный, с кем ты можешь поделиться.
Она грустно на него посмотрела.
— Прикинь? — и поджала губенки. Яворский предполагал, что расплачется, но нет, сдержалась. — Одного близкого друга я потеряла, пусть и не физически, и это я о муже, а мама и Вовчик на больничных койках… — И ее прорвало-таки: — У меня никого сейчас для поддержки!
— У тебя есть я, — твердо сказал Аркадий и сжал ее задрожавшие ладони. Ксюша почти сразу успокоилась. Яворскому уже говорили о том, что его прикосновения не просто приятны, они действуют умиротворяюще. Из таких, как он, получаются отличные массажисты.
— Андрей уверен, что в люк его столкнула мама.
— Что?
— Да-да. Ему об этом сказали бомжи, что его подобрали. Они якобы видели, как она делает это.
— Нет, это глупость какая-то. Валюша никогда бы не причинила вреда кому-то. А уж тем более сыну…
— И я о том же! Да, мой брат был ужасным ребенком. Отец называл его исчадием ада, бабушка носила к шаману, чтоб тот изгнал из него бесов. А мама терпела… и любила. Я знаю — любила. Мне порою казалось, даже больше, чем меня. Знаешь почему? Хороших детей любить легко. Это само собой получается. А таких, как Анюся, не просто сложно — почти невозможно. Отец его ненавидел. Бабушка терпела. Он слушался ее, и она возилась с ним, чтобы дать маме отдохнуть. И только мама его любила. Не потому, что инстинкт ее заставлял делать это. В конце концов, она со спокойной душой отдала Эдварда отцу. А за Андрюшу билась. Со всеми. Защищала его и от отца, и от соседей, и от педагогов, которые настаивали на том, что его нужно отправить в специнтернат.
— Может, следовало сделать так, раз он был таким проблемным?
— Мама поняла это, когда Анюся чуть не выколол глаз соседскому дурачку.
— Митюше? Со шрамом на щеке? — Аркадий, долгие годы наведывающийся к Катаевым, частенько встречал этого соседа.
— Это мой брат оставил его. Метил в глаз, но попал в щеку. Мама была в шоке от его поступка и решила, что Андрей больше не может жить с нами. Мне от него тоже доставалось, и она хотела меня обезопасить. На следующий день она собиралась отвезти его в детское психиатрическое отделение и, если обнаружатся заболевания, не выявленные врачами из местной педиатрии, отправить в специнтернат. Но он сбежал от нее поздним вечером, провалился в люк, а дальнейшую историю ты знаешь.
— Я общался с Аллигатором. Он абсолютно нормальный человек. Я бы даже сказал, приятный. Наверное, он выбрасывает свою агрессию в боях и вне октагона…
— Чего?
— Так называется ринг в ММА. Так вот, вне октагона он спокойный, рассудительный. Я бы даже сказал, флегматичный.
— Его глаза горели ненавистью, когда он говорил мне о том, что его столкнула в люк мама, — процедила Ксюша, стряхнув руки Аркадия со своих. — Он может быть спокойным и рассудительным с посторонними. Но тут личные мотивы. Он разыскал мать, чтобы свести с ней счеты.
— Ты ошибаешься.
— Возможно. Но я сообщу о своих подозрениях полиции. Если он не виновен, то докажет это.
— Аллигатор восходящая звезда ММА. Если в прессу просочится информация о том, что его подозревают в убийстве, его карьере придет конец.
— Мне плевать!
— Ты тоже ненавидела брата?
— Я его обожала. И так обрадовалась ему, что в обморок упала. Но за маму не прощу.
Ксюша резко встала. Яворский едва не упал — ее разогнувшиеся колени толкнули его в грудь.
— Спокойной ночи, Аркадий, — сказала она. — Не провожай меня.
— Позволь, я тебе хотя бы такси вызову?
— Сама справлюсь.
— На меня-то ты за что злишься? — спросил он.
— Я просто поделилась с тобой. Совета не спрашивала. Не лезь в наши семейные дела.
И зашагала по коридору к дверям.
Аркадий тяжело вздохнул. Как же трудно с этими женщинами семейства Катаевых! То приближают к себе, то отталкивают. Друг Рауль постоянно повторял, что все бабы истерички. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. И виноваты в этом гормоны. Поэтому Рауль был против женщин-политиков. Аркадий — наоборот. Он считал, что только президент в юбке приведет Россию к процветанию. И не все женщины истерички. Его Майя обладает идеальным характером…
— Вот че-ооорт, — протянул Аркадий. — Я совсем забыл! — и хлопнул себя по лбу.
Он же обещал отвести невесту на ужин. Мало того, что назначенное время прошло, так Аркадий еще и не позвонил ни разу. Достав телефон, переведенный в беззвучный режим, он набрал Майю.
Гудки…
И никакого ответа.
Обиделась. Или уже спит? Нет, вряд ли. Майя так рано не ложится. Значит, сидит в отеле, дуется. Выйти без сопровождения она не может, боится. Да, ее не звали. Но Майя прилетела к жениху, тот сделал вид, что обрадовался этому, и бросил одну на весь день. Нехорошо.
Яворский вызвал такси. Надо ехать в отель, извиняться… И объясняться.
Или сделать это завтра?
По обстоятельствам, решил он и направился к выходу.
Машина подъехала, едва он спустился с крыльца. Сев в нее, снова позвонил Майе. Опять без ответа. Тогда Яворский набрал номер Аллигатора. Хотел предупредить его о том, что Ксюша винит его в том, что произошло с Валентиной, и намеревается поделиться своими подозрениями с полицией.
Аркадий тоже устал за день. Физически, просто невыносимо. Его непривыкшее к нагрузкам тело требовало расслабления. При отеле есть СПА, нужно сходить туда. Пусть специалисты покроют его растопленным шоколадом и помнут. А он будет лежать на теплом и влажном матрасе и думать о Валентине…
Неужели она наконец станет его? Или он опять тешит себя ложными надеждами? Но Валюша призналась ему в своих чувствах. Не таких пылких, как у него, и все же. А еще сказала, что именно ему благодарна за жизнь. Это тоже многого стоит. Когда Валюша окрепнет, он увезет ее в Европу, устроит в хорошую клинику. Он не баснословно богат, но хорошо обеспечен. И это по меркам Швейцарии, где живет. Яворский один из самых высокооплачиваемых классических исполнителей. Он может дать своей женщине если не все, то многое.
На мнение общества ему, как и Вале, плевать. Естественно, оно осудит. Бросить молодую балерину ради пенсионерки? На такое способен альфонс, приспособленец. Но Аркадий Яворский звезда. А Валентина обычная женщина, учительница. Поэтому все предположат, что он гей. Да, встречался с Майей Абаладзе, но ей надоело быть его ширмой, и девушка ушла, чтобы найти себе нормального мужчину. Дело молодое, надо семью создавать. Тогда Яворский предложил своему педагогу, Валентине Катаевой, которую не раз упоминал в интервью, занять место Майи. Почему нет? Президент Франции женат на своей учительнице, а чем он хуже?
За этими размышлениями время быстро полетело. Яворский не успел оглянуться, как оказался у отеля.
Подойдя к администратору, Аркадий сначала взял ключ от номера, затем поинтересовался работой СПА. Ему сообщили, что салон принимает посетителей круглосуточно и сейчас есть свободные специалисты. К какому господин Яворский желает попасть? Он только собирался ответить, как увидел Майю. Она впорхнула в фойе через вращающуюся дверь. На лице улыбка, щеки розовые не из-за румян — на них проступил естественный румянец. Сейчас она казалась хорошенькой. Интерес