– У меня было много свободного времени, – добавляет Колтон. – И дедушка помог мне его заполнить. Однажды он принес набор для моделирования, поставил его на стол передо мной, и мы мастерили кораблик до тех пор, пока не закончили. – Он демонстрирует мне одну из бутылок и снова улыбается. – Ты взяла мою самую первую модель.
– Можно? – спрашиваю я.
Колтон подносит ее поближе ко мне, и я внимательно рассматриваю крошечные паруса.
– А как ты помещаешь их внутрь?
– Это магия, – говорит Колтон.
Я пихаю его плечом, и у меня внутри все трепещет.
– Нет, ну правда. – Я стараюсь говорить серьезным тоном. – Что для этого нужно сделать?
Колтон поворачивается и нежно накрывает мои ладони своими, и вот мы уже вместе держим бутылку. Он смотрит на меня сквозь изгиб стекла, согревает руки теплым прикосновением.
– Сначала строишь кораблик вне бутылки и особым образом складываешь его. Затем помещаешь модель внутрь, надеясь, что все сделал правильно, тянешь за нити и расправляешь мачты и паруса. Если повезет, увидишь настоящее чудо – то, как он поднимается и оживает.
Колтон замолкает и смотрит на судно сквозь толстое стекло, а я не могу оторвать от него глаз. Представляю, как он, бледный и худой, сидит в этой комнате с дедушкой, терпеливо строит крошечные модельки и ждет своего собственного чуда…
– Это несложно, – продолжает Колтон после долгой паузы. – Просто каждый кораблик очень хрупкий.
«Хрупкий». Это слово напоминает о рыжей медсестре, которая рассказала мне о сердце Колтона.
– Они такие красивые, – говорю я. – Ты все еще делаешь их?
Он на мгновение отводит взгляд, затем вновь смотрит на меня и улыбается.
– Уже нет. Это… – Колтон останавливается, словно одергивает себя. – Нет смысла строить крошечные модели, которые никогда не увидят океан, если можешь плавать на настоящем корабле чуть ли не каждый день.
Он выключает свет, и я понимаю, что разговор окончен. По крайней мере, в этой комнате.
– Кстати, об океане, – говорит Колтон. – Надо ехать, иначе пропустим салют.
– Хорошо, – соглашаюсь я, хотя еще не готова идти. – Но мне все же нужно переодеться.
Я не выхожу из комнаты. Вместо этого протягиваю руку и кладу ладонь ему на грудь. Мягко. Осторожно.
«Хрупкий», – думаю я.
Но Колтон совсем не выглядит хрупким. Под всем, что разделяет нас, – его футболкой, шрамом под ней, изгибом его сильной груди – я, кажется, почти ощущаю размеренный, ровный стук его сердца.
А мое вдруг замирает. Я дрожу. На секунду теряю равновесие и делаю шаг ближе к Колтону. Мы стоим в дверном проеме пару долгих мгновений. Он опускает взгляд на мою ладонь, которая лежит на его груди. Мне хочется, чтобы все это длилось вечно, но я убираю руку, а затем ступаю за ним в коридор и оставляю позади кораблики, ощущение близости и слаженный ритм наших сердец.
Глава 22
Там, где нет солнца, свет преломлен; А где нет моря, там бушуют волны Сердечных вод.
ПОНАЧАЛУ МНЕ КАЖЕТСЯ, что красноватый цвет воды – это игра света. Мы спускаем байдарку, когда последние лучи солнца скрываются за горизонтом, а небо приобретает темно-оранжевый оттенок и постепенно синеет. Здесь безветренно и тепло, а океан так спокоен, что больше напоминает озеро.
– Класс, – шепчу я и помогаю Колтону столкнуть лодку на мелководье. – Сегодня здесь так хорошо.
Колтон устремляет взгляд на горизонт.
– Мог бы вечно этим любоваться.
– И я.
Хочу, чтобы так было всегда. Хочу утопать ступнями в песке, стоя в мягкой прохладной воде… рядом с тобой.
– Готова? – спрашивает Колтон. Он удерживает байдарку, чтобы я села.
Забираюсь внутрь, он следует за мной. Мы опускаем весла в темную воду и легко гребем по небольшим волнам. Я наблюдаю за тем, как лопасти разрезают поверхность воды и оставляют за собой небольшие ржавые разводы.
– Почему вода так выглядит? – спрашиваю я и оборачиваюсь.
– Это красный прилив, – отвечает Колтон.
– Красный прилив? – Я снова смотрю на океан. Мне не нравится, как звучит эта фраза. Особенно после того, как я согласилась грести в темноте от нашей маленькой пещерки до пирса, чтобы полюбоваться салютом. Смотрю на Колтона. – Боюсь спросить, что это.
– В этом нет ничего страшного, – успокаивает он меня. – Просто водоросли внезапно расцветают. Восхитительное зрелище.
– Серьезно? – Не отрываю глаз от океана, который выглядит скорее грязным, чем восхитительным.
– Довольно непредсказуемое явление. Никто не может предугадать его и не знает, почему так происходит, но ночью…
Колтон замолкает. Оглядываюсь и вижу, что его лицо сияет. Мне знакомо это выражение, и я улыбаюсь.
– Что ночью?
Он смотрит на воду, словно думает, отвечать или нет, а затем с усмешкой говорит:
– Подожди, еще узнаешь.
– Теперь я действительно боюсь спрашивать.
Колтон смеется.
– Бояться нечего, обещаю. – Он указывает веслом на размытые очертания вдали. – Давай грести быстрее, а то не успеем до салюта.
Смотрю на пирс, который возвышается над океаном на фоне быстро темнеющего неба.
– Он, кажется, далеко… Ты уверен, что у нас получится выбраться потом? Мы не потеряемся в море? Нас не съедят цветущие водоросли?
– Ну, обещать ничего не могу, – пожимает плечами Колтон, – но сегодня я готов рискнуть.
Он спокойно и уверенно улыбается. Вода – его стихия. А я опять ощущаю эту нашу непреодолимую тягу друг к другу.
– Значит, готов рисковать, да?
Колтон медленно кивает. Он старается выглядеть серьезным:
– Все ради тебя.
– Тогда… – У меня не получается сдержать улыбку. – Тогда и я готова.
– Отлично, – говорит Колтон.
Уверена, что это именно тот ответ, на который он надеялся и рассчитывал. Он не сводит с меня глаз и опять улыбается:
– Ты не пожалеешь.
Пока мы плавно скользим по воде, небо становится цвета индиго и на нем загораются первые звезды. Я нервничаю и от этого поначалу гребу очень сильно и энергично, точно намереваюсь доплыть до края света и вернуться обратно. Но через несколько мгновений расслабляюсь.
Кажется, словно вокруг не осталось ничего, кроме океана, неба и нас. И мы плывем в загадочное невидимое место, где закончится старая жизнь и начнется новая.
Глаза постепенно привыкают к темноте. Но я закрываю их, чтобы прочувствовать воздух, воду и вечер, который вступает в свои права. Все вокруг будто дышит жизнью и бесконечными возможностями, и я ощущаю себя частью всего этого. Меня переполняют чувства. Вспоминаю картинку со своего туалетного столика – сердце, надежно укрытое в бутылке, – потом кораблики Колтона, – и наконец понимаю смысл слов на стене его комнаты: «Кораблю безопасно в гавани, но не для этого строят корабли».
Вот для чего их строят. Вот для чего они предназначены – для этого самого ощущения, ощущения жизни. И возможно… Возможно, человеческие сердца тоже предназначены именно для него.
Чувствую, что Колтон внезапно начинает грести медленнее. Слышу, как он достает весло из воды.
– Мы на месте, – с воодушевлением говорит он. – Видишь, Куинн?
Открываю глаза. Колтон наклоняется как можно ближе ко мне и указывает веслом на море. На мгновение мне кажется, что это обман зрения. Уже совсем стемнело, неподалеку мерцают огни пирса, небо усеяно звездами, а в воде вдруг появляется бледно-голубое сияние. Моргаю, и оно исчезает.
– Ты видела? – спрашивает он.
Но я не успеваю ответить.
Колтон вновь погружает весло, слабое свечение возникает еще раз, но вскоре опять пропадает.
– Что это такое? – смотрю я на море. Так хочется еще раз увидеть это чудо.
– Просто вода, – смеется он, после чего погружает лопасть, быстро водит ей из стороны в сторону, и в воде вновь вспыхивает голубой огонек, на этот раз более яркий.
– Но… – Я не заканчиваю. Вместо этого тоже погружаю весло и с изумлением вижу вокруг него голубое свечение. Радостно смеюсь. Я не понимаю, что происходит. Но чувствую, что Колтон наблюдает за мной.
– Я надеялся, что мы это увидим.
– А что это? – Я все еще вожу веслом по воде и не верю своим глазам.
– Это называется биолюминесценция, – отвечает он. – Светятся те самые водоросли, о которых я тебе рассказывал.
Колтон зачерпывает немного воды, и, когда стекающие с него капли соприкасаются с поверхностью моря, появляется слабое, едва различимое сияние. Вокруг так темно, что я даже не вижу лица Колтона, но по голосу слышно: он улыбается.
– Как они… – Не могу отделаться от ощущения, что просто вижу сон.
– Такой у них защитный механизм, – объясняет Колтон. – Рефлекс. Отвечают свечением на любые прикосновения.
Он описывает веслом широкий полукруг, и в воде опять возникает мягкое голубое сияние, которое теперь кажется мне еще более особенным. Только подумайте: когда эти маленькие растения боятся, они светятся.
– Волшебно…
Я снова осторожно провожу веслом по поверхности моря. У меня начинает кружиться голова – от вечера, воды и сияния. И от Колтона, потому что именно он показал мне это чудо. Подарил его мне.
– Откуда ты столько всего знаешь? – спрашиваю я.
Он смеется:
– Это вопрос с подвохом?
– Нет, ну то есть…
Закусываю губу – жалею, что спросила. На самом деле я бы хотела узнать, зачем Колтон показывает мне все эти красивые места. Когда умер Трент, я закрылась от всего и от всех, потому что поняла, как на самом деле хрупка человеческая жизнь. А Колтон с самой первой встречи помогает мне справиться с этим губительным чувством.
– В общем, не важно, – через пару мгновений продолжаю я. – Не знаю толком, что имею в виду.
Издалека доносится приглушенный гул, отвлекающий внимание Колтона. Это радует.
– Началось, – произносит он и смотрит наверх.
Я поднимаю глаза как раз в тот момент, когда в небе появляется белый всполох, который затем разрывается на сверкающ