Выйдя опять на кухню, Оливия услышала телефонный звонок. Вероятно, это звонил Родни, чтобы предупредить, что придет пораньше, чем обещал. Она выключила газ и подошла к висящему в холле телефону. Это действительно был Родни.
— Здравствуй, Оливия.
Его слегка напыщенное приветствие прозвучало не совсем обычно, но Оливия уже давно решила не обращать внимания на такие вещи. Ее собственное «здравствуй» было приветливым.
— Если ты собираешься прийти раньше, чем договорились, я еще не буду готова.
— Собственно говоря, Оливия, я не смогу прийти, кое-что изменилось, и я буду занят.
— Как неудачно. Тогда, может быть, завтра?
Он помолчал, и она почувствовала легкую неловкость.
— Работы будет слишком много, — наконец сказал он, — может быть, мне даже придется уехать…
Оливия почувствовала прилив симпатии.
— Большой бизнес, и все должно быть шито-крыто? — спросила она. — Ну что ж, если это поможет тебе встать на ноги, я не буду тебя пилить. Ты не знаешь, когда тебе надо уезжать?
— Нет-нет, ничего еще не решено. Я позвоню тебе. Больше не могу разговаривать.
Недоумевая, но все еще приветливо, она начала:
— Не работай слишком…
Родни прервал ее, попрощавшись, и она повесила трубку с ощущением, что тут что-то не так. Просто мне показалось, подумала она и вернулась на кухню. Потом сообщила матери, что никуда не идет. Выслушав, бабушка едко заметила:
— В наше время на молодых людей полагаться нельзя. Глаза у этого Родни слишком близко посажены друг к другу.
На это было трудно возразить.
Неделя подходила к концу. Скуку дней несколько скрашивала болтовня Дебби, которая, пока Оливия делала большую часть работы и терпеливо исправляла ее ошибки, сообщала с постоянным хихиканьем о довольно фривольном поведении своих многочисленных поклонников.
— Ты должна почаще бывать на людях, — рассуждала Дебби, когда девушки пили свой утренний кофе. — И не обращай внимания на этого своего Родни, — беззаботно добавила она, — это только пойдет ему на пользу. Он должен проводить с тобой все свое свободное время. Позвони ему и скажи, что хочешь куда-нибудь пойти сегодня вечером. В «Одеоне» на Лестер-сквер идет потрясающий фильм.
— Его сейчас нет. То есть он должен был уехать куда-то по делам фирмы.
— А ты не знаешь, куда?
— Понятия не имею.
— Позвони ему на работу и спроси адрес. Он же не в разведке служит?
— Да нет, где-то на фондовой бирже.
Оливия встала и, держа в руках охапку папок, направилась к полкам. В это время открылась дверь.
Это был снова он, такой же элегантный и спокойный. Оливия, оставив папки Дебби, спросила, не может ли она чем-нибудь помочь.
— Разумеется, можете. Я опять получил историю болезни миссис Элизабет Браун, но мою пациентку зовут Элиза Браун.
Дебби ослепительно ему улыбнулась.
— О, извините, это я виновата. Вечно я ошибаюсь. Оливия все время переставляет их правильно. Тут такая скукотища!
— Да, вас можно понять. — Он взглянул на Оливию и поздоровался, назвав ее по имени. — А вы, юная леди, как вас зовут? — обратился он к Дебби.
— Дебби. А вас как? Вы ведь не в штате? Чините что-нибудь или как?
— Или как. — Он слегка улыбнулся. — А зовут меня Ван дер Эйслер.
— Иностранец, — сказала Дебби. — По вам не скажешь, только разве по росту. А друзья у вас тут есть?
— Да, пожалуй, есть.
Оливия нашла папку Элизы Браун и принесла ему. Он поблагодарил коротким кивком.
— Не буду отвлекать вас от работы. — Казалось, мужчина уже забыл об их существовании.
Когда дверь за ним закрылась, Дебби сказала:
— Оливия, зачем ты ушла? Разве он не душка? Какая жалость, что ты нашла папку как раз тогда, когда я собралась предложить показать ему город.
— И хорошо, что не предложила, Дебби, — резко ответила Оливия. — Он может оказаться очень важной персоной.
— Он? Если бы это было так, он не спустился бы в нашу дыру, правда? Послал бы няню. Мне кажется, я ему понравилась.
— Почему бы и нет? Ты очень симпатичная и веселая, а временами кажешься такой слабой и беззащитной…
— Да, я знаю. Но ты, Оливия, не просто симпатичная, а красивая. Даже… как это сказать?.. такая роскошная.
Оливия рассмеялась.
— Да, крепкая, как лошадь. Если я упаду в обморок, ни у кого не хватит сил поднять меня с пола.
— Он поднял бы. По-моему, он достаточно силен, чтобы, не запыхавшись, втащить по лестнице рояль.
— Но я не рояль, — опять рассмеялась Оливия. — Послушай, давай работать, скоро уже обед.
Они обедали по очереди, и ушедшая первой Дебби вернулась с тревожными новостями.
— Ты знаешь девушку, которая работает у секретаря?
— Мэри Гейтс, — ответила Оливия. — Что с ней такое? Она обручилась с кем-нибудь?
— Нет-нет. Она сказала, что подслушала одну вещь. Оказывается, из-за нехватки средств они собираются провести сокращение. Один должен будет делать работу за двоих. Оливия, а вдруг это я? Что мне тогда делать? Отец без работы, мать работает неполный день. Еле-еле хватает на оплату квартиры.
Оливия рассудительно ответила:
— Мы же еще ничего не знаем, правда? Может, разговор шел о другой больнице, и потом я не представляю, как они обойдутся без одной из нас.
— А я представляю. Ты слишком добра, Оливия. Ты полагаешь, что все эти люди задумываются о том, что мы теряем работу? Им наплевать на нас, если они могут сэкономить деньги на другие хитрые проекты или еще на что-нибудь. Мы для них не люди, а просто ста… ста…
— Статистика, — закончила Оливия. — Дебби, не волнуйся. Еще ничего не известно, а если уж кого-либо из нас и уволят, так это меня, ведь они должны платить мне больше, потому что я старше. Тебе нет двадцати одного года, и ты зарабатываешь меньше.
Дебби с облегчением вздохнула и спросила:
— А ты что будешь делать?
— О, что-нибудь найду, — успокаивающе сказала Оливия.
В столовой она оказалась за одним столом с двумя служащими администрации, компетентными и усердно работающими женщинами старше ее по возрасту.
— Ходят плохие слухи, — сказала одна из них. — Они сокращают штат, сначала обслуживающий персонал, потом нас.
— Так это слухи или правда?
— Завтра мы должны получить предупреждения, а в конце недели те, кого уволят, получат в конвертах с зарплатой уведомления.
Оливия чуть не опрокинула тарелку с пудингом. Надо было что-то делать с Дебби. Денег, которые получала она сама, конечно, будет недоставать в семье. Но, по крайней мере, они не будут голодать, и у них есть крыша над головой, тогда как семья Дебби окажется в беде. Она доела чернослив и десерт, выпила крепкий чай и направилась в кабинет секретаря.
Его не было на месте, но Оливия поговорила с его помощницей — милой девушкой, с которой была немного знакома.
— Я хочу, чтобы вы помогли мне, — сказала Оливия серьезным тоном.
Помощница выслушала ее и ответила:
— Я сделаю все, что могу. Вероятно, придется сказать, что у вас есть на примете другая работа. Менеджер будет очень рад. Все эти сокращения не прибавляют ему популярности.
Оливия вернулась на рабочее место и весь остаток дня старалась, как могла, успокоить Дебби.
Наутро им выплатили деньги, и каждый в своем конверте обнаружил листок с напоминанием о необходимости экономить, сокращать расходы и улучшать качество обслуживания.
— Как они собираются это делать, если нас станет меньше? — спросила Дебби. — Я даже не решаюсь сказать маме.
— И не говори ничего до следующей недели, — предупредила Оливия. — Ведь тебя еще не уволили.
Следующая неделя подошла к концу, и, когда Оливия открыла конверт, то нашла в нем предупреждение об увольнении через неделю. Несмотря на уверенность, что уйти должна будет именно она, все же это было для нее ударом, хотя и смягченным до некоторой степени облегчением Дебби.
— Не знаю, как я справлюсь одна, — сказала она Оливии. — Я всегда работала плохо.
— Нет, не плохо. А теперь ты будешь повнимательнее.
— А как ты? У тебя есть на примете работа?
— Пока нет. Но мы должны продержаться, пока я не подыщу себе что-нибудь. Послушай, Дебби, у нас еще целая неделя. Давай проверим все полки вместе, чтобы к моему уходу все было в порядке.
Оливия пока ничего не сказала матери, с этим можно было подождать до конца недели. Слава Богу, подумала она, что сейчас весна. Они могут сэкономить на электричестве, если только удастся уговорить бабушку не зажигать свет где не нужно и не оставлять включенными электрокамины. Но, в конце концов, это ее дом. Она постоянно напоминает им об этом.
Всю следующую неделю они трудились как пчелы, и хотя Оливия была рада, что ей не придется больше работать в этом унылом подземелье, расставаться с Дебби было жаль. Однако Оливия, напустив на себя храбрый вид, уверила ее в том, что имеет на примете несколько подобных мест. Получив конверт с деньгами в последний раз, она направилась домой. Автобус, как всегда, был переполнен, и Оливия ехала стоя, не замечая, что ей наступили на ноги, и не обращая внимания на пожилую леди с острыми локтями, постоянно вонзавшимися ей под ребра. Она жалела о том, что покинула больницу, не повидавшись с тем приятным дружелюбным мужчиной. Хотя, подумала она, он, наверное, уже вернулся в Голландию и забыл про нас.
Оливия подождала до конца ужина и тогда сказала матери и бабушке, что потеряла работу. Мать посочувствовала ей.
— Конечно, ты найдешь себе что-нибудь поинтереснее, — сказала она. — А до тех пор мы вполне сможем прожить…
Бабушку, однако, было не так просто удовлетворить.
— Ну, и на что ты теперь рассчитываешь? — стала выяснять она. — Ты ведь не имеешь специальности, и это правильно. Девушка не должна работать, по крайней мере, девушка нашего круга… — Миссис Фицгиббон, связанная родственными узами с престарелым баронетом и его семьей, не имевшими о ней никакого понятия, привыкла держаться несколько высокомерно. — С другой стороны, — продолжала она, — ты должна немедленно подыскать себе что-нибудь. Я не собираюсь жить в нужде. Видит Бог, я и так пожертвовала многим, чтобы у вас были дом и удобства. — Она посмотрела на внучку глазами-бусинками. — Кстати, Оливия, может, теперь этот твой молодой человек, наконец, женится на тебе?