Мать Хасо, как и Оливия, ожидала приближающийся уик-энд с беспокойством. Хотя Хасо и заявил, что не имеет намерения жениться на Рите, однако Рита — женщина умная, красивая и жизнерадостная и, когда ей это нужно, может очаровывать, особенно мужчин.
Оливия тоже с нетерпением ожидала его возвращения, но не была уверена, что у них будет возможность общаться, — да и какой манеры поведения она должна будет придерживаться? Как будто ничего не случилось, и он не целовал ее? Или как будто она не приняла поцелуя всерьез и уже забыла о нем? И скажет ли он, как скоро ей придется возвращаться в Англию? Что бы они ни решили, без сомнения, Нел необходимо как можно скорее вернуться в школу. И самое страшное — не уговорила ли его Рита жениться на себе?
Не в состоянии уснуть, Оливия непрестанно думала об этом. Она прикидывала, мог бы он влюбиться в нее и жениться на ней, будь она на месте Риты? Да, вероятно. Имея красивую одежду и находясь в подобающих обстоятельствах, она могла бы конкурировать с Ритой на равных и, возможно, победить. Оливия поправила подушки и закрыла глаза. Что толку в пустых предположениях, мысленно приструнила она себя.
Стараясь отвлечься от мыслей о Хасо и Рите, в субботнее утро Оливия взяла с собой Нел и отправилась в деревню, чтобы купить каких-либо сластей. Будет гораздо лучше появиться в доме, когда Хасо и Рита уже приедут, чтобы не показать своего смятения при неожиданной встрече. Мевра одобрила это.
— Девочка на грани нервного срыва. Я так надеюсь на то, что Рита согласится на предложение Хасо, и все окончится благополучно.
«Предложение», — горестно повторила про себя Оливия, забрала Нел, и они долгое время провели в деревне, покупая ириски. Вернувшись, они увидели, что «бентли» уже стоит перед домом. При виде автомобиля Нел крепко сжала ее руку.
— Пойдем быстренько поздороваемся, — сказала Оливия, — а потом нам надо будет привести себя в порядок. Скоро обед.
— Я рада буду снова увидеть дядю Хасо, — сказала Нел очень тихим голосом.
— И конечно, маму. Уверена, она тебе очень обрадуется.
Нел кинула на нее странный взгляд.
— Не говори глупостей, — сказала она.
Они обошли дом, вошли в одну из задних дверей, сняли верхнюю одежду и сапоги. Оливия решила было потихоньку пройти наверх, чтобы привести себя и Нел в порядок, прежде чем идти в гостиную, но их увидела Анке и, сказав что-то по-голландски, провела к двери и открыла ее.
Они остановились в дверях, и все находившиеся в комнате повернулись к ним.
Мевра Ван дер Эйслер и ее сын, не сговариваясь, одновременно воскликнули:
— А, вот и вы!
— Вы покупали в деревне ириски? — спросил Хасо, подбросил Нел над головой и мельком улыбнулся Оливии.
Рита протянула руки, но не поднялась с кресла.
— Нел, какая ты растрепанная. Кажется, Оливия не очень хорошая няня. Иди поцелуй меня.
Девочка с неохотой подошла к ней, и Рита обняла ее.
— Ты по мне скучала?
— Оливия очень хорошая няня, — дрожащим голосом произнесла Нел, — и она не няня, она такой же человек, как и ты, бабушка или Мевра.
Ее мать нетерпеливо сказала:
— Конечно, конечно, она такой же человек. А теперь иди причешись и умойся. Что у тебя там за щекой? Что ты ешь?
— Ириску. В деревенском магазине…
— Ладно, неважно. Сейчас будем обедать, а потом дядя Хасо хочет тебе кое-что сказать.
Все это время она намеренно игнорировала Оливию, которая присела по молчаливому приглашению Мевры. Хасо, сидевший в кресле рядом с Ахиллесом, не принял участия в разговоре. О чем он думал, можно только догадываться.
Что ж, говорила себе Оливия, скоро мы это узнаем, а мне хотелось бы как можно скорее очутиться дома. При этом она прекрасно понимала, что обманывает себя, что уехать в Англию и больше не видеть Хасо для нее невыносимо и что, хуже того, ее тошнит от одной мысли, что он и Рита поженятся…
Эта женщина идеально вписывалась в интерьер старинного дома: свободного покроя твидовый костюм, стоящий целое состояние, кожаные сапоги в обтяжку, кашемировый джемпер, безукоризненно уложенная прическа, искусный макияж…
Оливия с Нел поднялись наверх, где девочка, не желающая спускаться обратно, начала капризничать. У Оливии настроение тоже было не из лучших. Будущее не предвещало им ничего хорошего.
— Дядя Хасо ведь не отправит меня назад к той ужасной женщине? — прошептала Нел.
Оливия успокаивающе обняла ее за плечи.
— Твой дядя Хасо любит тебя и не даст в обиду. Как бы он ни решил, это будет правильно, птичка.
— Но ты уедешь…
— Да, а ты вернешься в школу, и обещаю, что приеду тебя навестить.
— А почему ты такая грустная?
Вопрос прозвучал неожиданно.
— Грустная? Я? Нет, дорогая, почему я должна быть грустной?
— У тебя грустное лицо.
— Наверное, это потому, что я голодна. — Нужно постараться выглядеть приветливой… — Пойдем вниз.
Обед прошел неторопливо, а тема разговора была настолько обща, что в нем приняли участие все. Опасаясь внимательного взгляда мистера Хасо, Оливия в промежутках между пережевываниями пищи все время улыбалась. Должно быть, это выглядело глупо, но зато она не имела грустного вида. Она вежливо отвечала, когда к ней обращалась Рита, согласилась с высказанным хозяином мнением, что все это время погода стояла прекрасная, и старалась не обращать внимания на резкие замечания Риты в адрес Нел, чье поведение за столом не было безупречным, чего, впрочем, вряд ли можно было ожидать от ребенка ее возраста.
Но обращение Риты с Хасо было совсем не резким. Наоборот, она внимательно и с интересом прислушивалась к каждому его слову, и на ее губах все время сияла очаровательная улыбка, которую Оливии нестерпимо хотелось стереть с этих губ, с этого лица. Мужчина — любой мужчина — не мог остаться безразличным к такому ярко выраженному интересу к его личности и этим зазывным взглядам.
Хотя мистер Ван дер Эйслер, без сомнения, мужчина неординарный. Он вел себя как превосходный хозяин — внимательный, искусно направляющий общий разговор — и все это время был очень внимателен к Оливии, которая старалась не встречаться с ним взглядом и поменьше говорить. Внешне она казалась очень спокойной, тогда как внутри у нее все бурлило.
— Не попить ли нам кофе в гостиной? — предложила Мевра. — Нел, ты не хочешь сходить на кухню и взглянуть, что там готовит Анке? Наверняка кекс к чаю…
Нел охотно удалилась, но когда Оливия встала, чтобы последовать за ней, ее спросили, не будет ли она так добра и не пройдет ли тоже в гостиную.
— Это касается и вас, Оливия.
Мевра как раз разливала кофе, когда стоящий на столе телефон зазвонил. Сначала Хасо слушал молча, но даже когда заговорил, это мало что изменило, потому что говорил он по-голландски, однако по лицу его матери Оливия видела, что новости были не слишком добрые.
Наконец он положил трубку.
— Как это неудачно — я должен немедленно вернуться в Амстердам. Если даже я прооперирую этого пациента сегодня, то все равно раньше завтрашнего утра не освобожусь. Мы должны отложить нашу беседу до этого времени.
Рита надулась, но его мать спокойно сказала:
— Конечно, мы все понимаем, дорогой. Будем надеяться, что ты успеешь вовремя.
Он был уже на ногах.
— Как только это станет возможным, я сообщу вам, как дела.
Он поцеловал на прощание мать и коротко спросил:
— Ты, конечно, останешься, Рита? — Потом повернулся к Оливии: — Не волнуйтесь и предоставьте все мне. Поцелуйте за меня Нел.
— Сколько всего может случиться за каких-нибудь пять минут, — сказала Оливия.
Мевра улыбнулась ей.
— Да, дорогая. Быть замужем за врачом нелегко, но потом к этому привыкаешь.
— В этом нет абсолютно никакой необходимости, — заявила Рита. — Вместо того чтобы работать во всех этих больницах, Хасо нужно ограничиться только частной практикой — видит Бог, у него для этого достаточно солидная репутация.
— Не думаю, чтобы репутация здесь имела какое-нибудь значение, — сказала Оливия, забывая, с кем говорит. — Он поступает так, потому что хочет этого. Ему наверняка все равно, кто его пациент — богач или бедняк, они для него просто пациенты, и он знает, как им помочь.
— Что за сентиментальная чушь, — сказала Рита. — Хотя, если я расслышала правильно, этот пациент как раз важная шишка.
— Да, — согласилась Мевра, — но если бы это был даже бродяга с улицы, Хасо сделал бы то же самое.
— О, извините! — вскричала Рита. — Вы, наверное, подумали, что я совсем бессердечная. Я знаю, какой Хасо добрый человек — другого Такого нет, по крайней мере, по отношению ко мне. — Она мило улыбнулась. — А теперь до его возвращения мы не сможем рассказать вам о наших планах.
Ее поведение мгновенно переменилось, она с интересом выслушивала хозяйку дома, говорила о школе Нел и спрашивала Оливию, понравилась ли ей работать там. Оливия не верила ей ни на грош.
В скором времени вошла Нел.
— Тобер сказал, что ты собралась в церковь, делать цветы, Мевра. Можно мне пойти с тобой? Пожалуйста! Я буду вести себя хорошо, а Тобер сказал, что, может быть, ты разрешишь мне сесть рядом с ним впереди.
— А, цветы… Я совсем забыла. — Мевра взглянула на Риту. — Может быть, вы поедете с нами? Это поможет убить время.
— Если позволите, — ответила Рита, — я останусь здесь. Можно воспользоваться вашим столом? Мне надо написать массу писем, как раз предоставляется хорошая возможность.
— А вы, Оливия?
— Мне надо разобрать вещи Нел перед отъездом — хорошо, что появилось свободное время.
— Тогда, дорогая, поезжай без нас. — Рита превратилась в воплощение любящей матери. — Уверена, что Оливия поможет тебе одеться…
— Разумеется, все равно я иду наверх, — спокойно ответила Оливия.
Вскоре, как следует одев Нел, она проводила ее и, стоя в дверях, помахала рукой. Нел сияла от удовольствия.
Оливия вернулась в комнату девочки — вряд ли имело смысл присоединяться к Рите, да и та не ожидала этого. Только она аккуратно сложила одежду в стопку и положила на кровать, как, подняв голову, увидела стоящую в дверях Риту.