— Очень хорошо. Полли…
— И Джени говорит, что справится с работой в Англии. Мы можем использовать электронную почту, чтобы поддерживать контакт.
— Замечательные новости. — В его глазах мелькнула искорка, значение которой она не смогла распознать. — Полли, я буду счастлив обсудить планы продолжения твоей карьеры, но, может, об этом позже? Не стоит ли сейчас поговорить о наших отношениях?
Полли затаила дыхание. Она была не подготовлена для разговора, от результата которого, возможно, зависела вся ее семейная жизнь.
Марко взял ее за руку и притянул к себе.
— Дорогая… твои слова… — начал он неуверенно. — Ты как будто уверена, что наш брак состоялся?
Ее сердце дрогнуло. Он сжал ее руку крепче.
— Да, — сказала она вызывающе. — Это не так?
Он закрыл глаза.
— Я не заслужил тебя, любимая, — прозвучал тихий ответ. — Простишь ли ты меня?
Она глядела на мужа, словно не видела его не три недели, а три года. Вокруг его глаз и губ залегли тени, взгляд пристально и вопросительно был устремлен на нее. Сердце ее переполнилось любовью.
— За что же?
— За то, что вел себя как недоразвитый, самовлюбленный негодяй, за то, что уехал в Рим, за то, что так обращался с тобой.
Ее глаза опустились на их соединенные руки.
Она тихо проговорила:
— Не спорю, мне было больно. Почему ты уехал?
— Потому что не соображал, что к чему, — признался он. — Даже после того, как ты рассказала мне об откровениях Софи. Я думал худшее: что ты проигнорировала мои попытки наладить отношения после Кембриджа, что ты влюблена в студента Пола, что ты прятала от меня Бена потому, что знать меня не хотела… — Он глубоко вздохнул. — Простишь меня? Мне так стыдно, дорогая, что я оставил тебя и Бена в ту самую минуту, когда был нужен больше всего…
— Да, я прощу тебя. Но только если ты возвратился, чтобы никогда больше не уезжать.
— Есть еще один вопрос, на который я хотел бы получить прямой ответ, — продолжал он осипшим голосом. — Ты любишь меня, Полли?
Она замерла. Глаза их встретились.
— Конечно, да, — просто ответила она. — Теперь твоя очередь.
— Полли, сага… Я люблю тебя так давно, что забыл, когда не любил. Не могу поверить, что сам чуть все не испортил…
— Ты с ума сошел? — взорвалась она. — Просишь моего прощения, когда большая часть вины моя! И Софи! Все эти годы я не знала о них… — Она дрожащими руками протянула ему письма. — Помнила лишь твой ужас тогда, в Кембридже…
— Я ужаснулся лишь самому себе. Ведь ты была девственницей. Да еще в таком состоянии, что не могла мыслить трезво, не отдавала себе отчет в том, что делаешь…
— А я думала, что ты принадлежишь Софи. И считала, что навязываться тебе со своей беременностью значило испортить ваши отношения…
Оба на минуту замолкли.
— А Пол? Почему ты уехала с ним в Америку?
— Пол был… и остается просто другом… — Она подавила короткий виноватый смешок. — Поездка с Полом была запланирована задолго до бала в Кембридже. Его сексуальные предпочтения лежат в другой плоскости, — сказала она, покраснев под прищуренными глазами Марко.
— Голубой? — Марко глядел недоверчиво, затем покачал головой. — Все эти годы я ревновал тебя к нему! Софи говорила мне, что у вас серьезный роман… — Он криво усмехнулся. — Рассказывала, что вы как любовники поехали в Америку…
— Меня теперь не удивит ничего, что бы Софи ни рассказывала. — Ее лицо покраснело еще больше. — Твои письма открыли мне глаза, понимаешь?
— Почта у вас просто никудышная. А ведь я наклеивал первоклассные марки.
Она кивнула, рассмеявшись.
— Подозреваю, что не обошлось без вмешательства свыше. Бен нашел их в сундуке с одеждой на чердаке. Извлекая из груды тряпок треуголку, он уронил их мне прямо под ноги.
Марко глянул недоверчиво.
— Софи не сказала, куда их дела?
— Нет. Говорила, что забыла.
Недолгое его молчание сменилось озорной улыбкой.
— Действительно вмешательство потусторонних сил. Хотя и не уверен, что мне приятно, когда читаются мои любовные признания четырехлетней давности…
— Ты хочешь сказать, что сейчас чувствуешь по-другому?
Он торжественно кивнул, затем взял ее лицо в свои ладони.
— Я лучше узнал тебя. И чувства мои стали глубже.
— Я читала твои признания прямо перед твоим приходом, — прошептала она, полусмеясь-полуплача. — О, Марко, я разделяла твои чувства. Знай: я любила тебя с тринадцати лет!..
Марко застонал, притягивая ее к себе.
— А я полюбил тебя тогда, когда ты приехала в Прицци с Софи…
— Что было не так в тринадцать лет?
Он затрясся от смеха, прижимая ее крепче.
— Скобки на зубах, косички.
Она извернулась, пытаясь возмутиться. Он поцеловал ее; этот долгий, жадный поцелуй прервал разговор, заставляя вспомнить о желаниях, угрожающих овладеть обоими.
Когда они оторвались друг от друга, Полли сказала, что у нее такое чувство, будто они существовали врозь долгие годы, а не недели.
— Марко, я с ума сходила…
— Я тоже, — сказал он хрипло, обхватывая ее за талию, лаская живот над шортами. — Милая Полли… мне так жаль. Это все гордыня. Я пытался забыть то, что ты говорила мне во время ссоры. Думал, ты вышла за меня только из-за Бена. А потом Лучано сказал, что Софи говорила ему, как ты любишь меня…
— Софи? — Полли моргнула, на губах появилась легкая улыбка. — Ну что ж, если она смогла сделать хоть что-то, что послужило исправлению причиненного вреда, то не такая уж она плохая.
— Ее последний шанс оправдаться? — усмехнулся Марко, блестя глазами. — Может быть. Полли, ты любишь меня?
— Беспредельно. Почему, ты думаешь, я вышла за тебя замуж? — Счастье пьянило ее. — А ты любишь меня?
— Всем сердцем.
Она притянула его темную голову, погрузила пальцы в густые волосы и поцеловала с такой нежной страстью, что он подхватил ее на колени и, не прерывая поцелуя, принялся ласкать обнаженное тело под майкой, пока она не задохнулась от нарастающего возбуждения.
— О, Марко… — Она стала снимать с него рубашку, чтобы чувствовать его обнаженное тело. — Возьми меня… милый… Я так хочу тебя…
Он оглянулся на дверь и, на секунду оторвавшись от Полли, повернул ключ в замке. Мгновение спустя она снова была в его объятиях. Он снял с нее майку, прильнул губами к ямочке на шее, одновременно спуская шорты. Расстегнув белый кружевной бюстгальтер, он уставился на ее груди так, словно никогда до этого не видел ее обнаженной.
— Ты так прекрасна, — сказал он хрипло. — Прекрасна как никогда. — Опустив глаза вниз, провел рукой по ребрам. — Правда, становишься слишком худенькой… — Он спрятал лицо у нее на груди, она вздрогнула, когда его губы коснулись чувствительного кончика.
— Последнее время у меня не было аппетита. Наверно, я сохла по тебе.
— Мне нравятся именно такие женщины, как ты, — заверил он ее, спуская с нее трусики и целуя мягкий живот. Полли вдруг ахнула, вспомнив что-то, удивляясь, как могла забыть об этом раньше. Он почувствовал внезапное напряжение и остановился. — Что, солнышко? Все в порядке?
— Да… да! — Она тихо рассмеялась, прикусив губу в смущении. — О, Марко, твой приезд отвлек меня так, что я совершенно забыла о чем-то очень важном, я… — Она запнулась от возбуждения и счастья.
— Полли, дорогая, — он нежно прижимал ее к себе, — расскажи мне об этом, пока я не взорвался от нетерпения.
Она обвила руки вокруг его шеи.
— Это что-то, из-за чего я в скором времени прибавлю в весе…
— Ты беременна! — Чувства его били через край.
Она утвердительно кивнула.
— Милая! У тебя все нормально? Я имею в виду, ты хорошо себя чувствуешь? Ты была у доктора?
— Да, конечно. Все в порядке. Я никогда не была в лучшей форме.
— Так ты счастлива, что у тебя будет ребенок? — настаивал он мягко.
— Еще один ребенок. Да. Очень счастлива. Разве ты не видишь?
— Что ты счастлива? — пробормотал он голосом, низким от страсти, властно проводя рукой вдоль ее тела, осторожно исследуя изгибы груди, талии, бедер и ног. — Или что ты беременна?
— И то и другое… — Сияя от восторга, она привлекла его к себе. Каждый дюйм ее тела трепетал от желания.
Ее призыв не оставил его равнодушным. Накрыв ее рот своим и уютно расположившись между ее ногами, он торжествующе и жадно овладел ею, гася ее мягкие вздохи наслаждения, и Полли закрыла глаза, уносясь душой и телом в страну блаженства…
На семейном празднике крещения сельский дом в Тоскане был переполнен радостно возбужденными людьми. Ничего не напоминало о прошлых ссорах. Даже Софи была здесь.
— Вырвалась на денек, — сказала она. Ко всеобщему удивлению, она до сих пор оставалась с Лучано.
Полли с распущенными по плечам светлыми волосами, как больше всего нравилось Марко, позировала в семейной группе фотографу. Стоя прямо перед ней, Бен гордо держал на руках свою трехмесячную сестренку в крестильной рубашке.
Полли вспомнила крестины близнецов. Тогда она была сторонним наблюдателем, озабоченная своей тайной.
А сегодня она в центре семьи, среди родни и друзей. Счастливые дедушка и бабушка суетились и улыбались. Здесь были и Джулиана с Марио, с которыми Полли теперь крепко подружилась.
Джулиана стала крестной новорожденной. Она объявила, что через семь месяцев сама ждет пополнения семейства, заметив, что этим обязана прежде всего Полли.
— Ты принесла мне удачу, сага, — ворковала она, стоя рядом с Полли. — В ту же минуту, как ты попросила меня стать крестной, я забеременела!
Полли повернулась, улыбаясь своему мужу, и он поцеловал ее. Нежный поцелуй был пронизан такой чувственностью, что они на миг забыли обо всем на свете.
— Подумай, что случилось бы, если бы тебя не было той ночью в Кембридже? — широко распахнула Полли глаза.
Фотограф бегал, стараясь сгруппировать их наиболее выгодным образом.
— Немного передвиньтесь. — Он указывал рукой. — Бен, подними крошку чуть выше… вот так… прекрасно…