Алиса пробовала нащупать ответ на свой самый главный вопрос. Она была взволнована и от волнения заговорила громко.
— Говорите тише, — сказал Павил. — Наверно, вам будет не очень приятно, если узнают о моем посещении.
— Ах да… Ну конечно, — спохватилась Алиса. — Я все в облаках витаю, а вы человек разумный — думаете о делах практических. Но вам ведь больше незачем прятаться. Правда? Самым правильным было бы сейчас сказать отцу.
— Нельзя. Я не столько думаю о себе, сколько о хорошем, порядочном человеке, спрятавшем меня на судне. Готов поспорить, что в Сантаринге господин Квиесис прикажет ему собирать монатки.
— Отец так не поступит, он не такой!
— А вы вполне убеждены в этом? — Павил посмотрел девушке прямо в глаза.
Алиса молчала. Достаточно ли хорошо она знает отца, чтобы поручиться за него?
— Вот видите, лучше не рисковать.
— Я все-таки…
Рука Павила прикрыла ей рот.
— Тсс, кто-то идет!
Все это время он ни на миг не забывал об опасности и был начеку.
— Дверь! — вспомнила Алиса, вскочила и защелкнула задвижку.
Раздался стук — сдержанный, деликатный.
— Кто там?
— Я! — Это был голос Парупа. — Отворите, господин Квиесис!
Алиса покачала головой. По тому, как он постучался, никак не подумаешь, что Паруп вдрызг пьян.
— Господина Квиесиса здесь нет!
— Нет? Что тут сегодня творится? Все шиворот-навыворот… Встретил Алису, хотел засвидетельствовать свою любовь поцелуем в щечку, а оказалось, это не она, а Валлия…
— Ступайте проспитесь!
— Куда мне идти? Моя каюта исчезла…
Шаги удалились.
— Кто это? — спросил Павил шепотом. В его голосе послышалась странная настороженность.
— Партнер отца по какой-то коммерции. — Алисе было неловко признаться, что она собирается замуж за такого пьяницу. И все же она заставила себя произнести это. — Нет, вы должны знать правду. Это… это мой будущий муж.
— Ну, тогда хорошо. — Тревога исчезла с лица Павила. — Голос показался мне знакомым. — Он поднялся: — Благодарю за угощение!
— Куда вы?
— Попытаюсь проникнуть в свой туннель. Там, правда, не так уютно, однако…
— Постойте! — удержала его Алиса. — Не воображайте, что я ничего не понимаю. Я знаю — Цепуритис…
И она рассказала о происшествии с мотористом во время осмотра судна.
— Ну, слава богу! — сказал Павил. — Стало быть, он болен? И все-таки встал, пошел искать меня! А я-то, честно говоря, предполагал худшее.
— Несчастный случай?
— И об этом подумывал… Но было бы куда больнее, досаднее узнать, что он просто струсил и в последний момент сбежал на берег. В моем положении редко на кого можно положиться. А если и этот человек подведет… Видите, выходит — надо верить людям.
— А мне вы верите?
— Пока что нет повода не доверять вам.
— Тогда оставайтесь. Тут будет надежнее.
— Почему?
— Такое у меня предчувствие. Я не знаю, кто вы и что вам грозит, но Паруп как-то подозрительно усмехнулся по поводу того, что рассказал Цепуритис.
— Паруп?
— Ну, тот, что сейчас стучался… Тише! Слышите, он опять идет! Он может так прошляться всю ночь и не отыскать своей каюты. Вам надо остаться, Павил, тут вас никто не будет искать, — шепотом уговаривала Алиса.
— А если меня все-таки увидят? Подумайте о себе! — шепнул Павил в ответ.
— Именно о себе я и думаю. Раньше я только мечтала о приключениях. Но вот наконец есть случай хоть на минуту стать человеком из другого мира… Не лишайте меня этого удовольствия!.. Может, вас смущает то, что я…
— …женщина? — договорил он за нее. — И это…
— Неужели вам не приходилось провести ночь под одной крышей с женщиной, не думая о том, что рядом с вами женщина?
Павил усмехнулся.
— Нет, отчего же. Помню, мы с Кэй… была у нас в подразделении англичанка-санитар. Меня ранили, она приползла за мной, но до своих не добрались. Воронка от снаряда, в которой мы залегли, была теснее этой койки… всю ночь над нашими головами свистели пули, мизинца было не высунуть. Прижались друг к другу и лежали… Но тогда было другое — нас окружали враги.
— А теперь? Вообразите, что вы на фронте, что тут окоп.
— В своей фантазии вы не так уж далеки от действительности! — улыбнулся Павил. — Ладно, пусть будет по-вашему. Попытаюсь вообразить, что вы — маленькая Кэй из нашей разведгруппы… Спокойной ночи! — Павил потушил свет.
— А я? Что должна вообразить я? — раздался немного погодя в темноте голос Алисы. — Кто вы такой, Павил? Я должна это знать.
— Вы же сами сказали — человек из другого мира.
Над океаном раскинулось голубое небо. Свежий ветер выпестрил темно-синюю воду белой бахромой. На ход «Тобаго» он не влиял. Хотя судно и отвешивало поклоны набегающим валам, однако уверенно плыло вперед. Солнце подымалось все выше, добралось до шлюпочной палубы, заглянуло в радиорубку.
Артур бросил взгляд на часы, вскочил с койки и включил приемник. Чуть было не проспал время связи! Это случилось с ним впервые.
Артур привык к строгому порядку. Любовь к порядку привил ему отец — унтер-офицер 6-го пехотного полка. Лишь благодаря своей дисциплинированности Артур во флоте дослужился до помощника радиста на эсминце «Вирсайтис», а потом получил место на «Тобаго».
Сейчас Артур впервые чувствовал себя выбитым из колеи. Спать он улегся в третьем часу, до этого выпил, долго не мог уснуть. Никогда водка не казалась ему такой горькой — пить пришлось за супружеское счастье Алисы. Алисы, ради которой он вчера во время тревоги бросил свой пост, ради которой готов был сделать все, что угодно.
В наушниках запищала морзянка. Рассеянно записывая текст радиограммы, Артур смотрел на календарь. Вон аккуратно обведенное красным карандашом число и приписка: «День рождения Алисы». Артур грустно покачал головой. Пожалуй, теперь не совсем удобно идти поздравлять Алису…
Нордэкис прохаживался у двери радиорубки. Когда Артур вышел, штурман прежде всего посмотрел, есть ли у того что-нибудь в руке. Ага, листок бумаги.
— Вам радиограмма из Риги, господин Нордэкис.
— Родился?
— Как вы догадались? — удивился Артур.
— Родился!.. Благодарю от души, Артур! Вы ведь не откажете в любезности выпить в Сантаринге бокал вина за здоровье моего сына?
Нордэкис ни минуты не сомневался, что родился сын. Должен же кто-то осуществить все планы, которые самому выполнить не удалось. Он поможет ему занять место в жизни, за которое когда-то дрался сам. Его сыну не придется колесить по свету! Интересно, как Марта окрестила их ребенка?
Нордэкис развернул полоску бумаги:
ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ХОРОШО НАЗВАЛА АЛИСОЙ
Алиса? Что за чепуха… Когда до него дошло, что родилась дочь, Нордэкис ушел на ют. Облокотившись на планшир, он долго смотрел на взбаламученную винтом воду. Широкий бурун убегал в сверкающий океан. Но уже через несколько метров пена пропадала, ничто больше не нарушало равновесия в природе. Складки на лбу Нордэкиса постепенно разгладились.
Он представлял, как в разных странах покупает своей дочке кукол, ленты для волос, платьица. Он видел рижскую набережную, с которой ему машет белокурая кроха — его дочь, его Алиса! Девочка похожа на Марту, иначе и быть не может! И ему никогда не придется жить в страхе — как бы почтальон не принес извещение: «Пал за отечество…» Хорошо все-таки, что в эту эпоху вражды и войн родилась дочка! — утешал себя Нордэкис.
Карклинь заметил Нордэкиса издали. Притворился, будто не видит его, и крикнул матросу:
— Курт, доложите капитану, что надо объявить тревогу и спустить шлюпку. Штурман Нордэкис упал за борт. Иначе он никогда в жизни не опоздал бы на вахту.
— Прошу извинить за задержку, — сказал Нордэкис. — Я получил телеграмму от жены.
— Ну, наконец-то! Поздравляю счастливого отца! Назови в мою честь мальчишку Эвалдом, наверняка вырастет молодцом.
— Дочь, — сказал Нордэкис.
— До-очь? Ну, знаешь, это лучше пяти канадских близнецов… Послушай, тебе ведь здорово повезло. Пойдут кавалеры, глядишь, старику бутылочку поставят, чтобы не путался под ногами. А там, годков через шестнадцать, может, и я еще попробую приударить…
Они пошли в штурманскую рубку.
У штурвала, небрежно скрестив ноги и прислонившись спиной к стенке, стоял Галениек. При ровной небольшой волне, как сегодня, он придерживал штурвал одной рукой. Матрос охотно закурил бы, но в присутствии капитана не решался. Как назло, нос щекотал ароматный дым папиросы Квиесиса.
Квиесис был гладко выбрит и в отличном настроении. Одно движение, каким он расстегнул воротничок и снял фуражку с эмблемой своего пароходства, говорило о том, что он весьма доволен погожим деньком, собой, жизнью вообще. Судовладелец обласкал взглядом надраенные приборы и механизмы в хорошо оборудованной рубке и лишний раз насладился сознанием, что все это принадлежит ему, Екабу Квиесису.
— Сколько прошли сегодня за ночь, капитан Вилсон? — спросил он.
Тот вопрошающе взглянул на штурманов.
— Почти восемьдесят миль. Да к тому еще жена Нордэкиса дочку родила, — ответил Карклинь и поспешил исчезнуть.
— Вот, дьявол! — Сообразив, что это, по-видимому, не самая подходящая форма для поздравления, капитан крепко пожал руку Нордэкису.
— Поздравляю, поздравляю, господин Нордэкис! — сказал Квиесис. — Будь мы сейчас в Риге, я не отказался бы от чести стать крестным отцом. Но такая уж у нас, моряков, судьба. Будете посылать телеграмму жене — не забудьте присовокупить и мои поздравления.
На ходовой мостик поднялся Зигис с большим ржавым ключом в руках.
На приличном расстоянии за ним следовали все свободные от вахты члены команды.
— Тебе тут чего, чертенок? — накинулся на него капитан. — Сколько раз повторять, что нечего тебе тут делать!
— Меня штурман Карклинь послал, — оправдывался Зигис. — Дал ключ и велел срочно завести компас, не то, говорит…
— Хватит с меня этих штучек Карклиня! Что тут — судно или балаган?.. Ладно, Зигис, ступай к боцману, пусть даст тебе путное занятие.