Положив трубку, Григаст начинает листать личное дело Эрберта.
— Товарищ майор… Что случилось с Марой?
— Самое худшее, что может случиться с работником милиции, — отвечает Григаст с едва заметной улыбкой. — Она влюбилась и начала заниматься самодеятельностью… А теперь, — он снова принимает официальный тон, — попрошу подождать в приемной. Через час я вас вызову.
— За это время я успел бы съездить в больницу и вернуться. — Эрберт встает.
— Я сказал: подождать в приемной!
После ухода Эрберта майор звонит Климову:
— Давайте ко мне эксперта!
…Григаст нервничает. Будда из слоновой кости — лишь звено в цепи, которая, возможно, связывает Межу-лиса с Эрбертом. И что этот эксперт так долго изучает? Чтобы побороть нетерпение, майор большими печатными буквами пишет на листке бумаги: ДОПРОС. ВХОД ВОСПРЕЩЕН!
И опять глядит на эксперта. Тот, вооружившись лупой, ощупывает тонкими быстрыми пальцами статуэтку из слоновой кости. Затем встает и подходит с ней к окну. Встает со своего кресла и Григаст. Открывает дверь и над табличкой «Библиотека» прикалывает свое произведение. Возвращается. Седой эксперт все еще изучает Будду.
— Ну? — торопит его Григаст.
— Та самая! — изрекает эксперт. — Готов подписаться и присягнуть перед судом. Не каждый день попадаются такие диковины!
— Постойте! — Григаст берет фигурку у него из рук. — Вы хотите сказать, что видели этого Будду раньше? Нам известно, что неделю назад фигурку привезли из Вены.
— Из Вены? Возможно. Но по меньшей мере год тому назад. С прошлого октября она стояла у нас в комиссионном магазине. Я три повестки послал владельцу, чтобы забрал или снизил цену. Хоть и с дефектом, но оценили в тридцать рублей.
— Выходит, Будду купили в Риге, — задумчиво произносит Григаст и рассматривает безделушку через лупу.
Добродушная улыбка сквозь увеличительное стекло кажется насмешливой гримасой, словно Будда издевается над майором. Григаст зло морщится и прячет лупу в карман.
— Ни малейшего сомнения! Я еще сам предупреждал покупателя, что головка плохо приклеена и, того гляди, отвалится.
— А вы узнали бы покупателя?
— Доктора Эрберта? Конечно! Может, врач он и хороший, но в искусстве… — Эксперт многозначительно умолкает.
— Благодарю вас, — пожимает руку эксперта Григаст и, после того как эксперт уходит, приказывает милиционеру: — Введите Иманта Эрберта.
Эрберт отнюдь не напоминает припертого к стенке преступника. Садясь напротив Григаста, он держится, как человек, недовольный тем, что его оторвали от дела, — ему не терпится поскорее покончить с бюрократическими формальностями.
— Почему вы солгали, будто бы привезли подарок из-за границы?
Эрберт теребит в пальцах Будду и пожимает плечами.
— Я только в Риге вспомнил, что надо что-то привезти. В Вене у меня не было времени бегать по магазинам. Хотел признаться Маре, что купил это в Риге… потом. Но где она? Почему вы мне не говорите?
Григаст не успевает ответить. Входит Климов и кладет перед ним только что полученную телеграмму. Прочитав короткий текст, майор улыбается: он не ошибся. Это красноречиво подтверждают последние слова: «ДОКТОР ЭРБЕРТ НЕ ВИНОВЕН — ЛЕЙТЕНАНТ МАРА ЛЕЙЯ». Григасту хочется показать телеграмму Эрберту, но он прячет телеграмму в ящик стола и с треском задвигает его.
— Кому вы отдали этого Будду? — Тон майора холоден и беспристрастен.
— Я сказал ведь — потерял, не помню где, у меня есть заботы и поважнее: больные три дня не получают витафан… — Эрберт встает и смотрит на дверь.
— Помогу вам вспомнить. Узнаете? — Григаст показывает Эрберту три фотоснимка.
Эрберт бросает небрежный взгляд на фотографии.
— Не узнаю, — безразлично отвечает он, потом смотрит еще раз. — Вот этого вроде бы видел. — Он берет карточку Межулиса и хлопает себя по лбу. — Но где, где? В тот вечер в кафе? Не только… Ага, конечно, теперь припоминаю… Когда мне позвонили из амбулатории в кафе и вызвали к больному немецкому матросу… Я выбежал на улицу, хотел ждать трамвай, но услышал звук мотора. Такси! Подбежал, сел, а шофер — вот этот самый — говорит: «Вылезайте, я — в гараж». — Эрберт показывает на фотографию Межулиса. — Причем этаким хамским тоном… Ну, я разозлился, пригрозил позвать милиционера, если он не повезет меня к больному в порт. Он и повез. Со зла мчал, как на пожар, за пять минут доехали. Наверно, Будда там, в машине, и выпал у меня из кармана.
— В таком случае мы нашли бы и отломанную головку…
Григаст хочет разрезать пополам сигарету, потом безнадежно машет рукой и вставляет ее в мундштук целиком. Рассеянно предлагает закурить и Эрберту. Тот отказывается.
Выпустив клуб дыма Григаст продолжает допрос:
— Значит, вы утверждаете, что больше нигде не встречались с этим человеком и даже не знаете его имени?
Эрберт кивает. Ему надоело повторять одно и то же.
— Тогда объясните, почему у Межулиса нашли не только эту фигурку, но и ваш телефонный номер.
— Как вы его назвали? Межулис? — Эрберт пытается что-то вспомнить; вспомнив, облегченно вздыхает. — Ну, теперь я все понимаю! Вероятно, он муж моей пациентки. Звонит каждый день и спрашивает о состоянии жены. Но видеть я его ни разу не видел. Полагаю, что и он не представляет, как я выгляжу. Да, Илона Межулис… Ее доставили в больницу в безнадежном состоянии. Спасти может только витафан, а если его не найдем… — Он выразительно разводит руками.
Григаст не ошибся — Мара действительно в Ужгороде. Хорошо зная своего начальника, она понимает, что нужны только факты. И только они могут заставить поверить в невиновность Иманта. Значит, надо найти витафан! Гибель Пурвита не опрокидывала ее версии. Скорее, напротив, позволяла допустить, что после убийства Межулис направится в Ужгород, чтобы установить связь с сообщниками и получить свою долю добычи. Иначе для чего ему было списываться с человеком, проживающим в Ужгороде на улице Захарова?..
Мара помчалась сюда прямо с аэродрома и теперь идет вверх по крутой улочке.
На булыжной мостовой происходит отчаянная футбольная схватка между командами двух дворов. Напрасно Мара пытается получить у вратаря нужную ей справку. Он только небрежным жестом показывает на высокий деревянный забор и кричит во все горло:
— Пендаль! Пендаль!
Мара подходит к калитке. Адрес точный: «Улица Петро Захарова, 7». И в доме, по-видимому, не менее пятидесяти квартир.
Мара берется за ручку входной двери, но не отворяет ее. Нет, поспешность ни к чему! Она вновь обращается к маленькому вратарю:
— Где милиция?
Вопрос имеет потрясающий эффект. Подхватив свою курточку и кепку, которыми обозначены «футбольные ворота», мальчуган бросается наутек.
— Ребя, сматывайся!!! — орет он истошным голосом. — Опять милицию вызывают!
В мгновение ока улица пустеет.
Мара улыбается и спрашивает то же самое у проходящей мимо пожилой женщины. Пятью минутами позже она уже подходит к красивому особняку, на двери которого вывеска: «Управление милиции г. Ужгорода».
За живой изгородью видна светлая «Волга». Не глядя на нее, Мара входит в здание.
Вот она уже сидит в кабинете начальника оперативного отдела.
Капитан Братунь ничем не напоминает майора Григаста — он молод и строен. С улыбкой возвращая Маре ее служебное удостоверение, капитан говорит:
— Вот это оперативность! Телеграмму насчет «Волги» мы дали только сегодня утром.
— Какой «Волги»? — недоумевает Мара. Капитан молча подводит Мару к окну.
— Вот она! Вчера нашли в лесу. — Братунь показывает на светлую «Волгу» с номером 75–00 ЛАГ. — Приятное зрелище, не так ли?
— Еще бы! Если бы вы знали, как оно приятно для меня! — Мара не глядит в окно: она успела уже освоиться с этой сногсшибательной новостью, которая — самое главное! — отлично увязывается с ее версией о краже витафана. — Теперь я не сомневаюсь, что все будет в порядке!
— Итак, все в порядке, можете хоть сейчас садиться за руль и катить домой.
— Как раз наоборот, я остаюсь… Можно заказать разговор с Ригой? — Она снимает трубку. — Ригу, 71-457, к телефону Иманта Эрберта. Спасибо.
Мара кладет трубку и раскрывает свою тетрадь. В последнем рисунке почти ничего не изменилось. Это все те же Пурвит, Межулис, Ирена, «Волга», везущая в Ужгород витафан. Под словом «Ужгород» написано: «Ул. Захарова, 7, кв. 31».
— Мне необходимо узнать, кто там живет.
Капитан с любопытством смотрит на Мару, хочет спросить что-то, но воздерживается.
— Могу вам посодействовать. — Он приносит картотеку: — Селаго, врач… Вернее, бывший врач. В свое время мне вкатили из-за него выговор… Два года назад пришлось положить в больницу несколько человек с тяжелым нервным шоком. Они употребляли контрабандное снотворное, которым приторговывал этот врач.
— Врач?! Наверняка он! — Мара с трудом сдерживает волнение. — За что же вы получили выговор?
— Врача посадили, а контрабандиста, доставлявшего из Австрии лекарство, разыскать так и не удалось.
— Стало быть, сейчас врач за решеткой? — разочарованно спрашивает Мара.
Телефонный звонок прерывает разговор. Мара, опередив капитана, хватает трубку.
— Арестован… — вполголоса произносит она, положив трубку. — Теперь все зависит от меня!
— Нет, он на свободе, — говорит капитан. — Уже полгода, как не спускаю с него глаз, но… не пойман — не вор!
Имант арестован — значит, Григаст не мешкал ни минуты. Теперь все зависит от нее. Это заставляет Мару немедленно отправиться к Селаго. На ее стук в дверь квартиры «доктора» никто не отозвался, и тогда Мара звонит в соседнюю.
В полуоткрытой двери, из которой валят клубы пара, вытирая о передник мыльные руки, стоит соседка доктора Селаго, вдова Ковальчук.
— Говорю же вам, нету, — раздраженно повторяет она. — Доктор уехал во Львов. То во Львов, то в Ригу, а я за него объясняй каждому. Вчера какой-то с чемоданом искал его. Сперва я даже не поняла, что ему надо, — он с заграничным акцентом говорил… — Женщина вдруг замолкает, внимательно оглядывая Мару. — А вы, случайно, не одной ли нации будете? У него акцент, как у вас.