Но он жужжал. Рита внимательно посмотрела на лицо Ивана. Спокойное, приветливое, обычное. Только крылья носа легонько вздрагивают. Она толкнула его в грудь:
— Вот кто майский жук.
Иван упал на снег, увлекая ее за собой. Прижавшись ухом к его груди, она замерла и слушала.
Жук жужжал, ей становилось все теплее и теплее. Как будто на самом деле пришел май… Прилетел на качелях?
Глава 20. Тебе поверю — всегда
В Новосибирске в большом кирпичном доме с толстыми стенами на Красном проспекте было общежитие для музыкантов. Там жил Иван Гришкин. Риту поселили в Академгородке, где располагалась спортивная школа. Расстояние между ними такое, о каком они подумать не могли, отправляясь в этот город.
Иван вообще плохо знал, что такое город, а Ритину Тюмень не сравнить с огромным миллионником, как называли Новосибирск.
Они встречались редко, от чего каждая встреча казалась значительной. Взрослые утверждают, что любовь в четырнадцать лет — не более чем любовь брата и сестры. Но так говорят те, кто забыл, что такое настоящая любовь. Когда любят не за что, не почему, а просто потому, что хочется Ей стать им, а Ему — ею.
Рите нравилось чувствовать себя сильной, на трассе у нее возникло именно это ощущение. Оно горячило кровь, но мишень, которая появлялась перед ней в конце каждого круга, заставляла «выключать» этот огонь. Потому что меткий выстрел требует умения взять под контроль все свои чувства.
Пробежав круг с винтовкой за спиной, она подкатывала к стрелковому коридору, в пятидесяти метрах от нее белела металлическая мишень с пятью черными отверстиями. У нее в магазине пять пуль, ими она должна поразить черные тарелки. Они упадут, а на их место поднимутся белые тарелки. Если нет на мишени черных пятен, значит, она не промахнулась, и у нее не будет штрафных очков.
Рита одинаково метко стреляла и лежа, и стоя. Легкая, сильная, гибкая в оранжевом беговом костюме, с невесомыми палками, в удобных ботинках, с винтовкой на спине, она обещала своему тренеру победу за победой.
Он помогал ей. Ей исполнилось четырнадцать с половиной, когда она стала мастером спорта по лыжным гонкам.
Рита Маслова выступала в команде юниоров, но тренер собирался выставить ее в женской команде на региональных соревнованиях. Это допускается по регламенту.
Несмотря на то что Ивану надо беречь горло, он бегал на лыжах с Ритой, стрелял, когда приезжал к ней в свободный день. Тренер, наблюдая за ним, говорил — если не задастся карьера певца, пусть приходит в биатлон.
Но Иван пел все лучше, в зимние каникулы он уезжал на гастроли в Екатеринбург.
Рита тоже делала успехи, она собиралась с командой в Пермь, на юношеские соревнования по биатлону.
Оба вернулись с наградами.
— Ты знаешь, когда прошли первые соревнования по биатлону? — Рита смотрела на Ивана так, будто призывала его удивиться еще до того, как она ему скажет, когда это было. — Ты просто не поверишь…
— Тебе поверю, — тихо сказал он. — Всегда.
Она рассмеялась, потому что мурашки, которые пробежали по спине, ее испугали. Он так произнес слово «тебе» и слово «всегда»… Она, чтобы не думать ни о чем постороннем, выпалила:
— В 1767 году! Две с половиной сотни лет назад! Биатлон придумали норвежцы. Сначала охотники, а потом на лыжи с винтовками встали военные.
— Ого, — Иван удивился. Но, кажется, меньше, чем она ожидала. Похоже, его удивило больше то, что, наконец, они с Ритой встретились.
Они шли по аллее Академгородка, Иван приехал к ней в воскресенье, одно из редких свободных.
Они не думали, что в Новосибирске будет так трудно встретиться и главным способом общения будут «эсэмэски».
— Я выбрала индивидуальную гонку, — рассказывала Рита.
— Сколько километров? — спросил Иван.
— Пятнадцать. У меня будет по пять мишеней на четырех огневых рубежах, — гордо сообщила она.
— Мой отец уверен, что ты не промахнешься.
— Ой, не надо. Потому что за каждый промах прибавляют минуту времени. А ее нагнать… у-у-у…
— Тяжелая винтовка? — спросил Иван.
— Не тяжелее, чем у твоего отца. Три с половиной килограмма. Но чтобы она не падала из рук, мы будем летом заниматься греблей.
— Да, гребля прибавляет силы, — согласился Иван. — Если бы мы с тобой летом поехали к моим родителям, ты бы гребла на наших лодках…
— Что ты! Летом мы должны гонять по специальной лыжероллерной трассе. — Рита даже замахала руками.
— Понимаю. Я тоже летом не поеду домой. Гастроли, — сказал Иван.
Весной срок гранта истек. Родителям Риты пришлось решать: если она остается в этой спортивной школе, они должны платить за учебу. Потому что она — не представитель малого народа Севера.
С Иваном все по-другому. Он манси, у него редкий дар, и сама школа готова учить его бесплатно.
Ритины родители, которые уже устроились в ближнем Подмосковье, в Одинцово — на электричке до Москвы полчаса, подумали и решили, что лучше всего дочь устроить в здешнюю спортивную школу, тем более, у нее заметные успехи в биатлоне.
Качели опустились вниз из поднебесья…
Глава 21. Какой ты крови?
— Ты знаешь, что такое биотоп? — спросил Ритин отец свою жену.
Неожиданным вопросом он хотел остановить поток слов, который обрушился на него. Сейчас они говорили о дочери и ее друге, Иване Гришкине. Жена никак не могла понять Риту — надо же, ее самый-самый близкий друг, как она называла его, представляя родителям, так выглядит.
Сейчас она умолкла, пытаясь понять, чего хочет от нее муж.
— Биотоп, — повторила она. Было видно по лицу, как быстро перебирает Светлана Андреевна в голове разные слова, расставленные в своем, только ей известном порядке. Конечно, это слово она знает, она изучала биологию.
— Это… это место обитания определенного вида живых существ, — наконец сформулировала она. — А что? Почему тебя интересует это понятие? Кажется, мы говорим о вещах более простых. Я волнуюсь…
— Потому что биотоп, — снова прервал поток слов Николай Дмитриевич, — зависит не только от тех, кто населяет определенное место. Сам биотоп зависит от тех, кто его населяет. Понимаешь? К примеру, в степи живут дикие козы. Они вытаптывают подрост, только поэтому степь остается степью, а не покрывается кустарником. Что происходит, когда козы исчезают?
— Что, что, — сердито фыркнула Светлана Андреевна.
— А то, что подрост становится кустарником, потом лесом. И это уже совершенно другой биотоп…
— К чему ты клонишь? — вдруг рассердилась она.
— Я клоню к тому, что из-за нашего вмешательства биотоп Ивана Гришкина и его родных исчезает. Они вынуждены покидать его.
— Так что же?
— А то, что я сам, своими поисками нефти на его землях, толкаю его навстречу нашей дочери. Не он преследует ее, как ты только что сказала, я гоню его следом за ней. Поэтому нужно отнестись к нему и к чувствам дочери…
— Ага-а, ты испытываешь чувство вины за изменение биотопа, а дочь — плата за вину? Ты хочешь, чтобы твои внуки были наполовину манси?
— Почему нет? Главное в отце детей — талант. Я — живой тому пример.
— Ты-ы! — выдохнула Светлана. — Из-за тебя наша дочь училась в интернате черт знает где! А там…
— Погоди, не горячись. Если бы не мой талант, мы все жили бы до конца дней где-нибудь на буровой, в вагончике. Забыла, как там? — Он насмешливо посмотрел на жену.
— Ну… помню. Я все помню… Но ты же не манси.
— Нет, но моя бабушка кто? Не помнишь? Она башкирка. — Николай Дмитриевич с улыбкой посмотрел на жену.
— М-м-м… — что-то неопределенное пробормотала Светлана Андреевна.
— Так что, моя дорогая и прекрасная, я не имею ничего против, если Маргарита захочет слушать горловое пение до конца дней. Он на самом деле одаренный парень.
— Ты давно стал экспертом по горловому пению? — запальчиво спросила жена.
— Моя бабушка пела, причем, очень похоже. Но тогда эта техника пения была не в моде.
— А сейчас в моде? Можно подумать, ты разбираешься в музыкальных направлениях, — проворчала жена.
— Конечно. Я сказал — талантливый мужчина талантлив во всем. — Он захихикал, как школьник-ябеда. — Ладно, признаюсь. В машине я слушаю разные станции. Ребятишки-диджеи убедили меня: моя дочь знает, с кем иметь дело. Она, кстати, рассказывала тебе, что Иван уже пел в трех странах?
— Нет, — ответила жена и удивилась. — Может, говорила, но я так огорошена ее увлечением, что пропустила мимо ушей.
— Да говорила я тебе, говорила! — влетела в комнату Рита, которой больше не хотелось подслушивать. — Иван пел в Германии, Финляндии и Венгрии.
— А гонорары? — спросила мама.
— У-у, ему столько заплатили, что он купил своим сестрам и братьям цифровую фотокамеру.
— Зачем? — строго спросила мама.
— Затем, что они будут снимать и посылать ему по электронной почте картинки.
— Молодец, — похвалил папа. — Но он мог бы купить и видеокамеру. — Он сел в кресле поудобней, приготовился рассказывать о преимуществах разных моделей камер.
— Постой, — мама подняла руку, — сейчас это неважно. Он, этот твой Иван, на гастролях?
— Он поехал в Польшу. Там у него куча поклонников. И, я думаю, поклонниц, — закончила Рита.
— Да-а? Вот так? — папа с усмешкой посмотрел на нее. — Но, насколько мне известно, северные люди верные. Если в слове северные убрать две первые буквы, что получится?
— Верные, — удивилась Рита.
— Вот именно.
Она слышала весь разговор родителей, слова матери ее насторожили и огорчили. Дело в том, что подруги говорили ей примерно то же самое.
— Рита, у тебя со зрением все в порядке? — спрашивала подруга по команде.
— Бью без промаха, — бросала она весело.
— Да кто сомневается, — фыркали девчонки. — Но у тебя странное зрение — ты не видишь, как на тебя смотрит потрясающий бобслеист?
Не слова, сказанные против Ивана, не насмешки подруг, не мамины предостережения, а время и расстояние делали свое дело.